Настасья Карпинская - Вопреки

Послонявшись по квартире, поняла, что собственные мысли снова сводят меня с ума. Еще чуть-чуть, и я в очередной раз за эти дни подойду к краю истерики. Поэтому, покосившись на папку, что лежала на барной стойке, я все же ее открыла. Спустя час я поймала себя на том, что делаю заметки карандашом на полях и обдумываю маркетинговую стратегию. Это было действительно интересно — целый комплекс, включающий в себя: салон автомобилей; обслуживающий сервис с полным набором, включая привлечение банковских работников для выдачи автокредитов и страховых компаний; и, ко всему прочему, магазин автозапчастей, владельцем которого уже являлся Исаев. Все легально, прозрачно и заманчиво. Но при всем при этом мне не переставало казаться, что это то самое яблоко, которое змей предложил Еве в райском саду.

Вырубилась я около часа ночи среди разбросанных по кровати бумаг. Исаев так и не появился.

Поутру, приняв душ, я немного похозяйничала на его кухне, потому что хотелось есть. Чашка кофе, бутерброды и снова за бумаги, ибо уже искушенная и в голове крутятся мысли либо о Марке и похоронах, либо о проекте, что подкинул Исаев. Безопасней думать о втором без связки с первым, иначе тоже захочется выйти в окно.

В двенадцать явился Кузнецов.

— Владислав Юрьевич просит вас собрать вещи. Как будете готовы, я вас отвезу к нему, — ответственный, невозмутимый пес.

— А не пойти бы твоему Владиславу Юрьевичу на хрен, — произнесла ровным тоном, изобразив подобие улыбки и, отвернувшись, снова уставилась в документ.

Кузнецов, шумно выдохнув, достал из кармана телефон и кому-то позвонил, а спустя пару секунд протянул мне трубку. Подарив ему недоверчивый взгляд, с опаской взяла телефон.

— Слушаю.

— Артачиться прекращай, — холодным резким голосом резанул Исаев. Кто-то явно был не в духе, — а то останешься сидеть в этой квартире до следующего моего визита в вашу дыру, именуемую городом, потом более сговорчивой станешь.

— Это статья, Исаев.

— Ты на полном серьезе считаешь, что меня это еб*т? Собирайся, сказал! У тебя десять минут и пятнадцать на дорогу Кузнецову, не советую опаздывать. Папку захвати, — озвучив последнее, он сразу скинул вызов.

— Сука, — процедила сквозь зубы, сдерживая глупый порыв у*бать телефоном в стену, но трубка была не моя, а отвечать еще и за порчу чужого имущества мне не хотелось.

Вернув телефон Кузнецову, сгребла бумаги обратно в папку, сцарапав свою трубку со стола и прихватив сумочку, направилась в коридор.

— Тащи, — зло рыкнула, пнув баулы с вещами, что вчера тот же Кузнецов притащил из моей квартиры.

Спустя двадцать минут Кузнецов уже сгружал сумки из Тахо в машину Исаева, а я сидела на переднем сиденье, испытывая непреодолимое желание расцарапать лицо этой высокомерной равнодушной сволочи.

— Все хвосты добить, срок сутки, — бросил Исаев своему верному псу, садясь в машину. Поворот ключа в зажигании, телефоны на торпеду, и, вытащив из пачки сигарету, закурил.

— Куда едем, могу узнать? — спросила, лишь когда машина повернула на дорогу, ведущую из города. До этого трогать его я побаивалась, дьявол явно не в настроении, а огрести не очень хотелось

— В Н-ск.

— Я надеюсь, хоть там ты оставишь меня в покое?

— Смотря как себя вести будешь, — полуулыбка тронула его губы. Оттаивает. Атмосфера уже не покрывается изморозью от одного его взгляда, поэтому я решила продолжить:

— Вот тут поподробней можно? Мне в какую сторону метать апельсины, на плюс или на минус?

— В правильную.

— Гениальный ответ!

— Ты все просмотрела? Решение? — переводя тему разговора и в очередной раз ставя меня перед выбором.

— Еще не определилась.

— У тебя три с половиной часа, — он бросил взгляд на наручные часы, — а может и меньше.

Я лишь молча отвернулась к окну, понимая, что это выбор без выбора, давясь этой мыслью, захлебываясь и еще больше внутренне противясь происходящему.

В Н-ске меня, конечно же, не отпустили ни в какую гостиницу. Большая квартира Исаева, расположенная на самом верху элитной многоэтажки, встретила пустым холодильником и слоем пыли на полу и предметах мебели. Давненько он тут не был.

Меня нисколько не поразили размеры жилища, я что-то подобное и представляла, а вот вид из окна на набережную и город откровенно восхищал. Наверное, это было первое положительное впечатление за все эти насыщенные отчаяньем дни. Даже на какое-то время залипла у окна.

После заказанного из ресторана ужина, Исаев выделил мне комнату, а сам свалил, чем меня неимоверно порадовал.

Как только дверь за ним захлопнулась, я набрала номер Черных. Танька ничем меня не смогла обнадежить, никакой халтуры у нее в данный момент не было, но она пообещала пробить у знакомых. Разочарованно вздохнув, я решила использовать один оставшийся вариант — опять уйти во фриланс и усилено искать поставщиков для магазина.

Я занимала свой мозг, обдумывая всевозможные варианты, связанные с работой, дабы не думать о произошедшем, не думать о Марке. Работа — это давно проверенный способ выйти из любой задницы и депрессии, но, как оказалось, он не спасает от мук совести…

Исаев явился поздно ночью, открыв дверь в комнату, бросил бумаги на кровать.

— Подпиши.

Взяв в руки листы, я пробежала по ним взглядом. Из написанного выходило, что теперь мой магазин переходит в руки некоему Ивану Николаевичу Морозову. Следом на покрывало упала визитка.

— Здесь номер Ивана, набери его, теперь он твоя официальная тень. Пользоваться аккуратно и бережно, он у нас личность нервная, но прошаренная. Я серьезно сейчас, — он окинул меня своим угнетающим все живое взглядом и, развернувшись, направился вон из комнаты.

— Зачем тебе это, Исаев? — бросила в спину, поднимаясь с кровати и откладывая документы на журнальный столик.

— Ты уже задавала этот вопрос, — не оборачиваясь.

— Ты на него так нормально и не ответил.

— Тебя просто не устроил ответ, а значит это твои проблемы. Не тупи, Екатерина Станиславовна, я не люблю глупых женщин, — еще один его шаг по направлению к двери, и тут я сделала ошибку, поддавшись эмоциям…

— Мне срать, что ты любишь, а что нет! — вырвалось само, хотя умом я понимала, что в данном контексте мне надо было просто отблагодарить.

Он остановился, резкое движение головой, словно разминал шею, и поворот, резанул взглядом, обдавая холодом и замораживая атмосферу в комнате, два его шага и мои, отступая. Я перешла грань дозволенного, позднее осознание, хват за горло, и я врезалась спиной в стену рядом с небольшим комодом.

— Сейчас я спишу это на стресс и издержки твоего хренового характера, но советую усвоить допустимые границы: я лоялен до тех пор, пока их не переходят.

Слишком близко, настолько, что тело словно завибрировало. Еб*чая энергетика. Носом по скуле, опаляя горячим дыханием кожу. От прикосновения прошило, будто ударом тока. Рефлекторно дернулась, невольно провоцируя, на что реакция моментальная, прижал сильнее.

— Извини, — сдавлено, и вцепившись в его руку в попытке отстранить.

— Считай, что поверил, — взгляд по губам, и мой протест отражением в его глазах. Ухмылка с пониманием и обещанием. Отпустил.

Я сжала веки, оглушенная учащенными ударами собственного сердца, и, лишь услышав характерный щелчок закрывающейся двери, выдохнула.

Прошел месяц, а моя жизнь все больше напоминала какое-то артхаусное кино. Я все еще жила у Исаева, съехать он мне не давал, обрубая все попытки на корню. Работала над магазином, а попутно эта скотина подкидывал мне бумаги, якобы «посмотреть свежим взглядом», с каждым разом все больше втягивая меня в тот самый проект, что был расписан в синей папке. Реально что ли думает, что я такая дура и не замечаю этого?

Мать не звонила, брат тоже, разговаривала я только с отцом, но и ему не могла рассказать все, я даже сформулировать не могла так, чтобы это не походило на записки сумасшедшей, описывая всю ситуацию.

— Какого черта ты опять отменил мою бронь в гостинице? — почти срываясь, зарычала я, как только Исаев зашел в квартиру. — Я не хочу с тобой жить! Слышишь меня или нет? Не хочу!

— Твоего согласия не требуется в этом вопросе, — ответил безэмоционально и ровно, не снимая пальто, прошел в гостиную, попутно залипая в одном из своих телефонов. Взбесил. И я, схватив с комода какую-то стеклянную интерьерную хреновину, запустила ее в Исаева. Промахнулась. П*здец как огорчил этот факт! Штуковина врезалась в стену и рассыпалась мелкой крошкой, а эта тварь даже не отреагировал, лишь бросил через плечо: «Убери за собой», и понес свою венценосную задницу в кабинет. Ненавижу. Вышел оттуда через пару минут, держа в руках какие-то бумажки, и с важным видом направился в прихожую.

— Ужин закажи на девять из «Сонаты» на свой вкус, — произнес, как ни в чем ни бывало. Гурман хренов.

— Может тебе еще борща наварить?

— Можешь и наварить, если умеешь.

— Слишком велико искушение добавить туда яд, поэтому я воздержусь. Сто пятая меня не возбуждает, как и современная исправительная система.

— Люблю твой юмор.

— Это была не шутка, — буркнула я в сторону Исаева, игнорируя его насмешливый взгляд, и хлопнула дверью, скрывшись в отведенной мне комнате.

Меня бы долго еще бомбило, но раздался звонок, и на экране высветился номер Самариной. И слушая ее бред вперемешку с соплями, мне почему-то становилось легче; она была снова беременна, а муженек ей снова изменял. Видимо, сей факт ее крайне расстраивал и удивлял, ибо по ее логике после первой измены он должен был все понять и больше так не делать. То ли святая наивность, то ли крайняя дурость, я не определилась еще в диагнозе.