Девушка практически ничего не ела. Глаза были на мокром месте постоянно, она не разговаривала и никак не показывала каких-либо эмоций. Просто смотрела вперед, погрязнув в своих мыслях. И только крепко держала свой живот, будто хватаясь за него, как за опору.

Соне казалось, что в ней жив только ребенок. Себя она уже давно считала трупом. Известие о смерти Дана стало чем-то настолько ужасным, что она просто не смогла его выдержать. Она полностью закрылась в себе и своих мыслях. Вернее воспоминаниях. Изо дня в день, из минуты в минуту она окуналась в свои грезы. Вспоминала каждую минуту, проведенную с Данияром. Каждый поцелуй и взгляд, прикосновение руки и голос. Она даже не подозревала, что ее память сделает ей такую услугу — напомнит о всяких мелочах и каждом моменте их совместно проведенного времени. И каждое из этих воспоминаний неизменно вызывало в ее глазах потоки слез. Она просто не могла по-другому реагировать на то, что ей остались лишь эти мечты. Не осталось даже крохотной надежды на то, что она еще хоть когда-нибудь увидит любимого мужчину. И если раньше она хоть как-то могла поддерживать в себе уверенность в том, что встреча еще возможна, не смотря на обстоятельства и угрозы Дениса, то теперь умерла и надежда. А ведь она умирает последней. Вот и в Соне ничего не осталось, кроме жизни, что она держала под сердцем.

И даже родовые схватки не смогли поколебать ее подавленное состояние. Она ни разу не застонала и не закричала, молча снося неимоверную боль, что скручивала ее тело в течение нескольких мучительно длительных часов. Она послушно тужилась когда ей говорили и дышала, как говорили. Но по взгляду казалось, что ее здесь нет, что это не она рожает, а пустое тело без души.

И в себя она пришла лишь тогда, когда все закончилось. Соня очнулась в своей палате в одиночестве. Рядом не было ни колыбельки, ни одной из акушерок или медсестры. Тут же ее захлестнула паника и страх — где ее ребенок и что с ним. Сейчас она совершенно не понимала того, что последние полтора месяца и думать забыла обо всем, в том числе и о ребенке. Что он был для нее лишь приложением.

Девушка неуклюже подскочила с кровати и скривилась от неприятного ощущение в животе и между бедер, но тут же забыла об этом, когда дверь открылась и в палату вошел… Денис.

Сердце Сони тут же испуганно сжалось, предчувствуя беду.

— Где мой сын? Что ты с ним сделал? — злобно глядя на молодого парня, прошипела девушка.

— Мой племянник в порядке, — только и сказал Денис. — Я никогда не причиню ему вреда.

— Да ты родного брата убил!

— Он сам выписал себе приговор, — пожал плечами парень. — Я не заставлял его бежать. Сидел бы смирно — и прожил бы еще год-другой, — как ни в чем ни бывало, добавил молодой человек.

— Где мой ребенок? — повторила вопрос Соня, едва стоя на ногах.

— Ты не получишь своего сына, — резко сказал Денис, глядя на побелевшую девушку с гневом и яростью. — По крайней мере, пока не согласишься на мое предложение.

— Ты не имеешь права! — закричала в бессилии Соня, глядя на него с ужасом и неверием.

— Имею, — бросая рядом с ней на кровать какие-то бумаги, четко ответил Денис. — Это заключение экспертов о том, что ребенок мой. А еще заключение суда о невменяемости матери, то есть тебя, как опекуна. И, соответственно — приказ о лишении тебя родительских прав.

— Нет, — неверяще качая головой, шептала Соня, перелистывая бумаги дрожащими пальцами. — Это подделка! Тебе никто не поверит!

— Уже поверили, — хмыкнул Денис, глядя на нее с превосходством. — Ты не сможешь доказать обратное.

Соня шокировано смотрела на него и понимала, что он не шутит. В его глазах была уверенность и правота своих слов.

— Зачем тебе это? — обессилено оседая на кровати, прошептала Соня, глотая слезы. — Ведь Дана уже нет. Кому и зачем ты мстишь?

— Я так хочу, — только и сказал Денис, глядя на поверженную девушку. — Подписывай, — приказал Денис, бросая рядом с ней еще пару листов, — и получишь своего сына.

Соня бросила на него затравленный взгляд и перевела взор на бумаги. Брачный контракт, свидетельство о браке и прочее, требующее заверки союза. Она взяла протянутую Денисом ручку и дрожащей рукой подписала все необходимое, тут же заливая все подписи слезами, которые безостановочно катились по щекам.

— Умница, — похвалил Денис, поднимая ее заплаканное осунувшееся личико вверх к себе. — Сделала бы это раньше и не пришлось бы проходить через все это.

Соня смотрела на него пустыми глазами, в которых медленно, но верно разгоралась ненависть. Горькая и жгучая.

— Ненавижу тебя, — сквозь зубы прошипела она.

— Лучше ненависть, чем равнодушие, — хмыкнул парень и, резко наклонившись, грубо поцеловал ее.

Соня отпихнула его и брезгливо вытерла губы рукой.

— Это для закрепления союза, — хмыкнул Денис, насмешливо глядя на нее. — Сейчас принесут малыша, — сказал он и, забрав все бумаги, вышел из палаты.

А Соня, поджав под себя ноги, тихонько заплакала.

Сейчас она потеряла свою жизнь во второй раз. Первый был — когда умер Дан. А сейчас она просто продала себя. Да, выгодно и дорого, но продала. И все же не могла поступить по-другому, не могла отказать от единственного, что еще связывало ее с любимым человеком, пусть уже и мертвым. Она понимала, что не просто подписала брачный контракт, она полностью отдала себя в чужое распоряжение. Навсегда. Ведь Денис будет шантажировать ее этими бумагами столько, сколько пожелает. И ей оставалось думать лишь о том, что, возможно, рано или поздно он наиграется и отпустит ее. А сейчас, ради надежды на то, что она сама воспитает сына, защитит его от жестокости и мести Дениса, она готова была пойти на многое. У нее не было возможности сомневаться с том, что не было другого выбора. Его ей попросту не оставили. Она лишь не понимала, зачем он все это делает. Зачем Денису она и ее сын? Кому он мстит?

Девушка резко подняла голову, когда дверь снова открылась и в палату вошла медсестра. Она удивилась столь плачевному, в буквальном смысле, виду пациентки.

— Что случилось? — протянула сочувствующе медработница.

Соня проигнорировала ее вопрос, лишь протянула руки к своему ребенку. Женщина с улыбкой вложила малыша в руки матери и умилительно смотрела, как та буквально рыдает над ним, крепко прижимая к себе. Ей было невдомек, что не только счастье тому причиной, но еще и облегчение, отчаяние и безысходность.

Соня не видела, как вышла медсестра. Она смотрела лишь на своего сына, который был точной копией… Дениса. Девушка горько улыбнулась тому, что малыш не взял ничего от своего отца. Он походил на мать братье, копией которой и был Дэн. И этот факт, как невесело подумала Соня, наверняка осчастливит будущего «папашу». И все равно, на кого бы ни походил младенец, он был ее сыном. Ее и Дана.

— Прости меня, — тихо прошептала девушка на ушко малышу, но слова были предназначены не ему.

Она говорила это Дану, которого предала минуту назад. Но она не сомневалась, что он простит ее. Ради счастья своего сына он простит ее.

Эпилог

— Как жизнь? — насмешливо протянул Денис, стоя по другую сторону решетки.

Дан медленно поднял голову и прожег брата взглядом.

— Еще жив, как видишь. Не твоими стараниями, — холодно ответил мужчина.

— В следующий раз я постараюсь лучше, — скривился молодой человек, глядя на шрам на лице брата, который оставил убийца, посланный им. — Тебе всегда везло. И тюрьма этого не изменила. Но живой ты отсюда не выйдешь, это я тебе обещаю.

— Посмотрим, — только и сказал Дан, подходя к решетке вплотную. — Зачем пришел? — прищурился мужчина. — Позлорадствовать?

— Конечно, — как ни в чем не бывало, улыбнулся Малой. — А еще похвастаться.

Дан молча смотрел на самодовольное выражение на лице Дэна.

— Я женился.

— Извини, но подарок я не прихватил, — ехидно сказал Данияр, отходя от решетки и начиная прогуливаться по камере, будто ему было скучно.

— На Соне, — в предвкушении глядя на спину брата, добавил Малой.

Ему доставила необычайное наслаждение резко замершая фигура Дана. Мужчина резко обернулся и вперил в него бешеный взгляд.

— Что ты сказал?! — угрожающе тихо, переспросил Миронов.

— Ты слышал, — хмыкнул Денис. — Я женился на Соне. Но и это еще не все.

Молодой человек запустил руку за полу пиджака и извлек на свет небольшую прямоугольную картонку белого цвета. Нарочито внимательно смотрел на нее с легкой улыбкой, а потом повернул к нему лицевой стороной.

— Знаешь что это? — спросил Денис, улыбаясь уголками губ. — Снимок УЗИ. Здесь ребенку три месяца. Дивный кадр, правда? Завораживает смотреть на зарождающуюся жизнь в утробе матери.

Малой с таким наслаждением смотрел, как сначала побледнел, а потом покраснел от ярости Дан. Его лицо исказилось такой гримасой ненависти и гнева, что ему стало страшно, даже не смотря на стальную преграду между ними. И, тем не менее, именно на это он и рассчитывал, показывая самый первый снимок УЗИ беременности Сони. Он специально не сказал, что прошло уже полгода после того, как был запечатлен этот кадр. И не сказал о том, что это не его сын, тоже специально. Он ведь не соврал, по сути. Просто промолчал. А Дан пусть делает выводы сам. А гнев и ярость помогут сделать те, на которые рассчитывал Денис, сообщая эти известия.

— Знаешь, — посмеиваясь, протянул Дэн, — стоило ради вот этого выражения на твоем лице проехать полстраны. Я рад, что мы увиделись.

— Я выйду — не сомневайся — и тебе конец, — прорычал взбешенный Данияр, хватая пальцами прутья решетки в бессильной ярости.

— Вряд ли, — небрежно хмыкнул Денис и пошел в сторону выхода.