— Твоя мать собирается в кругосветное путешествие. Когда я упомянул о воздушном шаре, то имел в виду, что она может уцепиться за конец стропа в надежде, что ветер пронесет ее по всему миру.

— Ты не видел моей матери.

— Ни разу, — признал он. — Но я знаю тебя, а ты должна была унаследовать от кого-то свои качества.

Луиза хотела рассердиться, но не смогла. С Эшем было так легко. Она могла забыть о фальшивой искренности Джона и просто быть самой собой. От него не нужно защищать свою независимость. Он всегда понимал это правильно. С Эшем можно шутить на эту тему, а не стучать кулаком по непрочному столу и не багроветь от злости.

— Я должна тебе сообщить, что мне светит многообещающая карьера в области музыкальной индустрии.

— Правда?

— Правда.

— Я завидую твоему ребенку, Луиза, — сердечно произнес Эш. — Чего бы это тебе ни стоило, ты будешь замечательной матерью.

— Ты это серьезно?

— Как нельзя более.

Луиза преисполнилась гордости при этой мысли.

— Спасибо тебе. — Она просияла благодарной улыбкой. — Это самое лучшее из всего, что мне в жизни говорили.

— Не стоит благодарности. — Эш взял кружку и допил чай. Задумался на минуту, потом отодвинул от себя кружку. — Ладно, мне пора.

— Но ты даже не рассказал мне, чем занимаешься. — Луиза протянула к нему руку, но тут же неловко ее убрала. — Я имею в виду, что ты говорил, будто тебе теперь недолго ходить в центр по трудоустройству.

— Пока у меня нет ничего реального.

— Пожалуйста, продолжай.

— Ладно, я просто над очень многим задумался. Решил быть откровенным с самим собой. Это было после того последнего выступления. — Если бы Луиза не знала его в достаточной мере, то подумала бы, что он покраснел. — Все дело в боязни сцены.

— Боязни сцены?

— Да. Я не исполнитель. — Он поиграл ручкой кружки. — Если быть честным, то именно поэтому я боролся с оркестром. Именно поэтому я все время боролся с музыкой. Я не герой подмостков. Не тот, кто без страха выходит на сцену перед публикой.

— Я понимаю.

Луиза вспомнила его учеников, обуреваемых страхом, когда он должен был играть в пабе. Он тоже был в страхе, но справился с собой и продемонстрировал фантастическое исполнение.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Эш. — Я был на высоте положения на сцене единственный раз.

— По-моему, ты был изумителен.

— Но это было жалко. Я это ненавидел. Как ненавидел, играя в большом оркестре.

— Эш, ты не можешь бросить музыку. Ты очень талантлив.

— Я и не собираюсь ее бросать. Думаю получить профессиональную квалификацию и преподавать в школах. В таких школах, где я в самом деле смогу творить добро. Где смогу просвещать детей, ни разу в жизни не слышавших голоса скрипки. Где смогу внести в их жизнь нечто хорошее.

Луиза опустила подбородок в ладони, завороженная его словами. Эш отвел от нее глаза.

— Я становлюсь тошнотворным.

— Я не Карен, — храбро заявила Луиза и смогла выдержать его взгляд, когда он снова повернулся к ней.

— Я знаю, что ты не Карен. Не это я имел в виду. Тебя я считаю единственным человеком, который в состоянии понять меня.

Он поворочался на стуле и запустил руку в волосы, всячески теребя их. Когда он закончил свои манипуляции, то стал похож на викинга с двумя светло-коричневыми рогами на голове.

— Я желаю тебе удачи, Эш. И завидую твоим детям.

— Каким детям?

— Которых ты собираешься обучать. — Она ласково похлопала его по руке. — Разве что тебе известны и какие-то другие.

Он безудержно расхохотался, и Луиза вдруг почувствовала себя счастливой.

— Итак! — Луиза застегнула пальто, готовая встретиться с уличным холодом. — Надо заплатить за эту изысканную трапезу. Кажется, мы оба получили от нее немало.

— Да, и мне надо уходить. У меня сегодня поздние занятия с учеником.

Они расплатились у стойки и вышли. Дверь за ними захлопнулась. Луиза потопала ногами, готовясь идти домой пешком, и посмотрела на небо. Она сказала матери, что в Лондоне они не видят неба, но сейчас она его видела — серебряную полоску высоко над линией темных домов вдоль дороги. Мягкая холодная снежинка приземлилась ей на нос. Луиза смахнула ее пальцем.

— Кажется, у нас будет белое Рождество[48].

— Во всяком случае, мы можем хоть помечтать об этом.

Луиза достала из карманов перчатки и надела их.

— Всего, — сказала она.

— Всего, — словно эхо повторил Эш и вдруг заключил ее в объятия. Луиза затаила дыхание, когда он прижал ее к себе. Потом он отпустил ее. Стоял, потирая руки. — Удачи тебе, Луиза. Я очень рад, что встретил тебя.

— Да, и я тоже. Хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Ты был очень добр ко мне.

— Пустое. На самом деле это… — Он сошел на мостовую, уже уходя от Луизы, и сделал несколько шагов. — Ничего. До свидания.

Луиза посмотрела ему вслед. Она думала уйти первой, но вышло иначе. Эш пробирался сквозь небольшую толпу уличных торговцев. Луиза быстро повернулась на каблуках и двинулась своей дорогой.

Сначала она зашагала очень быстро, но ей попадалось очень много встречных. Луиза замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. Ей не следует вот так нестись по вечернему Илингу. Она должна думать о ребенке, да и у нее самой есть о чем пораскинуть мозгами.

Луиза смотрела на пестрые комбинации рождественских лампочек и ватный снег в витринах магазинов. Недолгий приступ недовольства овладел ею, но тотчас прошел. Эш — замечательный человек. И всегда таким будет. У него есть ее номер телефона, и у нее тоже есть его номер. У них нет причин чуждаться друг друга. С чего бы? Она вскоре позвонит ему.

Луиза пошла дальше, улыбка тронула ее губы. Так необычно начинать связь с полной честности и откровенности. Им не пришлось бы ни в чем притворяться друг перед другом. И если бы не получилось связи, оставалась дружба, такая, что единственно чего-то стоит. Ей ясно, что могло бы произойти, и она вечно будет благодарна Эшу, независимо от того, знает он об этом или нет.

Луиза свернула за угол. И тут ее обхватили сзади. Пара сильных рук развернула ее в обратную сторону, и на губы обрушился поцелуй. Такой поцелуй, который, казалось, будет длиться вечно. Потрясенная, она открыла глаза и сразу узнала светлые «рога» на голове. Поцелуй все длился. Луиза обхватила Эша за шею, чтобы удержать равновесие. Но он вдруг отпустил ее.

— Черт знает что! — Едва высвободившись, Луиза стукнула Эша по руке. — Никогда, слышишь ты, никогда не смей больше делать такое со мной! У меня чуть инфаркт не случился!

Эш, широко улыбаясь, смотрел на нее; голову его покрывала снежная пыльца.

— Я только хотел узнать, не могу ли я проводить тебя домой.

— Ты сказал, что у тебя урок.

— Соврал, — беззастенчиво признался он.

— Ладно, — выдохнула она. — Если ты все равно идешь этой дорогой, так и быть, пойдем вместе.

— Мне не по дороге, но я все равно пойду.

Он подставил ей локоть, Луиза отнеслась к этому с должной осторожностью, но все же оперлась на предложенную руку.

— Я не возражаю против твоего общества, но ты не должен делать из этого какие-то выводы.

— И не подумаю, — возразил он. — Просто доведу тебя до дома, оставлю у двери, а сам отправлюсь своей веселой дорожкой.

— Совершенно верно, — согласилась Луиза, и они двинулись в путь; через несколько шагов она добавила: — Если ты не захочешь выпить с холода чашку горячего чаю, чтобы согреться.

— Это зависит от того, какой сорт чая ты употребляешь. Естественно.

— «Счастливый покупатель» тебя устроит?

— Ты женщина с безупречным вкусом, Луиза. Я всегда это знал.

— А ты обещаешь, что больше не станешь ошарашивать меня неожиданными поцелуями?

— Даю обещание.

— Этого недостаточно.

— Я обещаю, что уйду, выпив чашку чая, или останусь, если ты этого захочешь, но не обещаю, что не стану тебя целовать. Годится?

— Я подумаю, — сказала Луиза. — Но дам тебе знать, когда мы придем. Тебя это устраивает?

— Думаю, с этим можно работать.

— Дело в том, что квартира не совсем прибрана, а вчера вечером я готовила целую кастрюлю брокколи. Уверена, что вся квартира ей пропахла, а окна открыть нет возможности, так что ты подумай…

— Луиза?

— Да?

— Заткнись.

— Идет, — сказала она, и снег повалил сильнее.


Внимание!