Кэтрин Мафф сидела на дальнем конце стола, погруженная в разговор с бледной женщиной, которая все поклевывала булочку, словно недокормленный воробей, хотя на стол уже подали десерт. Оливия сидела напротив женщины по имени Джеральдина, с необыкновенно длинными бровями и с грудью, которая с удобством покоилась на столе. Луиза потягивала кока-колу и улыбалась, поглядывая на оживленное лицо матери, которая дополняла свои слова активной жестикуляцией. Выглядела она прекрасно и оставалась весь вечер самой жизнерадостной из женщин за столом, и, хотя одна из ее клипс свалилась в шоколадно-банановый десерт, Луиза испытывала прилив гордости. Ее матери есть о чем рассказать, потому что жизнь ее полна событий.

Луиза вернулась к своему «ананасному наслаждению» и принялась за него всерьез. Как хорошо думать, что у нее есть мама и что она ее ждет. Джон изо всех сил пытается ее убедить, что из них получится семейная чета; пусть так, но у нее тем не менее есть надежное убежище. Если отношения не сладятся, все пойдет не так, она всегда может уплыть в надежную гавань — в свою старую спальню — с ребенком на буксире. Возможно, мать захочет заботиться о ребенке, пока сама она будет устраивать новую карьеру. Луиза набрала полный рот взбитых сливок. Когда ее положение определится, позже, если она останется одна с ребенком, откажется ли мать от своих планов и останется дома? Разрушит ли новую жизнь, которую сама себе предначертала?

Но если она сообщит матери, что они с Джоном решили жить вместе, тогда Оливия может свободно осуществлять свои новые идеи. Тогда все в порядке, решила Луиза. Она объяснит матери, что ничего от нее не потребует, и все они будут счастливы. Все, подумала она, кроме, разумеется, Рейчел, и бросила искоса взгляд на сестру, которая недоуменно взирала на свой десерт примерно двенадцати дюймов высотой. Пока они ехали к матери, Рейчел всю дорогу беспрерывно говорила о детях Холлема и о том, что она не способна быть мачехой. Нет, Рейчел неоткуда ждать радостей. Но, как говорится, нельзя же иметь все.

— Девочки?

Луиза резко повернулась. Оливия, низко пригнувшись к столу, положила ладонь Луизе на плечо и сказала ей на ухо, но достаточно громко, чтобы услышала Рейчел:

— Просто хочу, чтобы вы знали. Я обнаружила в баре знакомую личность.

Луиза не поняла, к чему им с сестрой эта информация, ведь им были неизвестны даже имена большинства участников обеда. Рейчел на время оставила свою борьбу с «клубничным раем» и без всякого интереса поглядела на Оливию.

— Ну и кто же эта личность?

— Кэрол!

Оливия спряталась за спиной у Луизы, словно опасалась выстрела.

— Мама? — Луиза чуть не вывернула шею, пока обнаружила мать, которая присела на корточки и что-то бормотала себе под нос. — Кто такая Кэрол?

— Кэрол с работы, — проскрежетала Оливия и прижала палец к губам; лицо у нее побагровело. — Она сидит в баре на табурете возле зеленого ведерка для льда. Только не смотрите прямо сейчас!

Тем не менее сестры обернулись и посмотрели. Женщина маленького роста, в обтягивающем платье и в туфлях на очень высоких каблуках балансировала на одном из высоких красных табуретов у стойки бара. Она улыбалась высокому мужчине, в прическе которого проглядывали седые пряди; он сидел на соседнем табурете и, судя по выражению их лиц, осыпал женщину комплиментами. Луиза удивилась. Не похоже, чтобы женщина с такой наружностью выступала в роли бича Божьего по отношению к своим подчиненным. Впрочем, как знать.

— Вот эта карлица она и есть? — очень громко выразила свое недоверие Рейчел.

— Тише! — Оливия сердито округлила глаза. — Я только хотела указать вам ее. Она не должна заметить, что мы на нее смотрим.

— Ну, мама, ты и скажешь! — Рейчел усмехнулась. — Это ее любовник?

— Да тише, говорю тебе! — прошипела Оливия. — Это управляющий округом. Они не должны узнать, что я здесь.

— А почему? — спросила Рейчел. — Скорее наоборот, пусть узнают. Ты могла бы ее шантажировать. Тогда она будет заискивать перед тобой.

Оливия отчаянно замотала головой.

— Но, мама, — попыталась урезонить ее Луиза, глядя, как та скорчилась на ковре, — если ты оттуда уходишь, это не имеет никакого значения.

— Не в этом дело! — заявила Оливия, отодвигаясь в сторону, так как в эту минуту к ним подошел юный официант.

Он посмотрел себе под ноги, покачал головой и удалился к тому концу стола, где сидела Кэтрин Мафф, которая не без кокетства приветствовала его появление.

— Мама, встань. Тебе не стоит сидеть на полу, — сказала Луиза.

— Я только хотела, чтобы вы ее увидели, — ответила Оливия и дюйм за дюймом начала пробираться к своему месту.

Она добралась туда благополучно, села на стул и, по возможности укрывшись за десертом, бросила на своих дочерей многозначительный взгляд, потом с самым серьезным видом кивнула Джеральдине, которая, кажется, и не заметила ее отсутствия. Луиза наблюдала, как ее мать набрала полную ложку десерта, взяла его в рот и, обнаружив, что жует собственную клипсу, поспешила изящным жестом поднести к губам салфетку, чтобы незаметно выплюнуть посторонний предмет. Луиза снова переключила внимание на Рейчел. Та все еще разглядывала Кэрол.

— Ну и корова, — высказалась Рейчел. — Как подумаешь, сколько гадостей она сделала маме, так и хочется разбить ей нос. Я бы с удовольствием это сделала недрогнувшей рукой.

— Угу, — выразила согласие Луиза.

— Постой-ка. Она вроде бы собралась в туалет.

— Как ты догадалась?

— Она похлопала своего приятеля по руке и повесила свою сумку через плечо. Может, она вообще уходит, но я так не думаю. Да, я была права. Направилась в дамскую комнату. Наверное, хочет засунуть себе колпачок прямо сейчас.

— Рейчел, перестань, меня тошнит.

— Это еда тошнотворная, Лу, я тут ни при чем. Так, за дело.

Луиза с удивлением увидела, что Рейчел встает.

— Куда ты собралась?

— В Индию, — с каменным лицом сообщила Рейчел.

— Ты же не…

— Мне надо пописать. Тебя это устраивает?

— Нет, Рейчел. Никакого насилия!

Луизе довелось однажды увидеть это необычное выражение на лице сестры. Оно было опасным. Это произошло двадцать три года назад, когда Рейчел заявила, что будет щекотать Луизу без всякой пощады, если та не уступит ей куклу Синди раз и навсегда.

— Я мигом, — небрежно бросила Рейчел, взяла свою сумочку и спустилась по невысоким, накрытым ковровой дорожкой ступенькам из ресторана в бар.

— Нет! — Луиза вскочила, но тут же снова опустилась на стул. Улыбнулась женщине по имени Одри, которая сидела напротив нее и по какой-то неведомой причине время от времени приходила в смущение. — Она пошла в туалет, — почему-то сочла нужным сообщить она доверительным тоном.

— Ах вот как, — ответила Одри. — У них очень хорошие туалетные комнаты. Очень чистые. Много бумаги.

— Значит, ей там будет хорошо, — поддержала разговор Луиза.

— Да, — сказала Одри и снова покраснела.


Рейчел вошла в дамскую комнату и огляделась. Пять кабинок, занята только одна. Рейчел отпустила ручку, и дверь захлопнулась. Рейчел прислонилась к двери спиной. Здесь было душно, несмотря на холодную погоду. У зеленой с бежевым стенки выстроилось в ряд несколько раковин, над ними было закреплено длинное зеркало. Из занятой кабинки доносилось самодовольное сопение, и Рейчел втянула щеки, чтобы удержаться от усмешки. Она простояла без движения несколько минут. Пусть попотеет. Из кабинки теперь не доносилось ни звука; Кэрол, как надеялась Рейчел, отчаянно старается пописать, не думая о том, что ее кто-то может услышать. Оттуда снова донеслось сопение, потом Кэрол, судя по звукам, начала рыться в сумочке. Так, еще минута, и она даст Кэрол понять, что она в дамском туалете не одна.

Рейчел мазнула по губам помадой, поставила в раковину пробку, чтобы вымыть руки, потом нанесла еще слой туши на ресницы. Она понимала, что Кэрол ждет, когда она удалится, но уходить не собиралась. Услышала, как поворачивается ролик с пипифаксом, громкое покашливание, потом шум спускаемой воды. В зеркале она увидела, что дверь кабинки открывается; из кабинки появилась низкорослая аккуратная фигура мучительницы ее матери и направилась к раковинам.

— Привет, — произнесла Рейчел низким голосом.

Кэрол мельком глянула через плечо, намыливая руки под струей горячей воды. На секунду присмотрелась к Рейчел, явно пытаясь определить, знакомая ли это личность. Рейчел ответила ей долгой обольстительной улыбкой. Кэрол снова повернулась к ней спиной и продолжала мыть руки.

— Привет, — отозвалась она немного нервно.

— Ведь вы меня не знаете, не правда ли? — спросила Рейчел, наклоняясь над раковиной и усиленно хлопая ресницами.

— Нет, — твердо ответила Кэрол, избегая взгляда Рейчел, и достала из сумочки помаду.

— Я другая любовница Роджера, — объявила Рейчел; с наглой ухмылкой она стояла, ожидая реакции Кэрол на ее слова.

Кэрол посмотрела на себя в зеркало, помада в ее руке замерла на полпути к губам. Потом Кэрол повернулась и уставилась на Рейчел во все глаза. Та выгнула бровь дугой.

— Он не говорил вам обо мне?

— Я не понимаю, о чем речь, — заговорила наконец Кэрол, и вся кровь отлила у нее от лица.

— Он станет отрицать, что у него есть другие, — сказала Рейчел, словно о чем-то само собой разумеющемся. — Вам его не изобличить. Предоставьте ему идти своим путем. Преданная жена и куча любовниц.

Глядя на свое изображение в зеркале, Рейчел приняла соблазнительную позу и заложила волосы за уши.

— Кто вы такая? — спросила Кэрол.

— Я не придаю значения тому, что я не единственная, — философически сообщила Рейчел своему отражению, проигнорировав вопрос. — Но можете ли вы с этим мириться?