— Видишь ли, — медленно начала она, — это вопрос…

Раздался резкий стук в дверь квартиры. Из кухни Луизе видна была крохотная передняя, и она устремила туда растерянный взор. Кто? Зачем? И почему стук не прекращается? Эш спокойно ждал, что она предпримет. А ей только и хотелось крикнуть: «Спрячься!» и загнать Эша под кухонный стол: пусть бы он посидел там, пока непрошеный гость не уберется восвояси. Но это было, разумеется, невозможно.

— Пойду посмотрю, — сказала она, не двигаясь с места.

Эш кивнул.

Луиза заставила себя встать, подошла к двери и открыла ее.

То был Гаррис. Луиза почувствовала себя до чертиков неловко. Гаррис ей не улыбнулся. Он смотрел на нее в высшей степени серьезно. Некоторое время назад она барабанила на пианино слишком громко. Не подумала. То было время, когда он занимался своими любовными утехами, и вот теперь явился, чтобы сделать ей выговор. Однако неутолимая похоть отнимает у Гарриса долгие часы.

— Пожалуйста, простите, Гаррис. Я буду играть тише.

Он был полностью одет, именно это и убедило Луизу, что он пришел с жалобой. Выглядел он так, словно собрался куда-то пойти. Волосы смазаны гелем, подбородок чисто выбрит, а запах лосьона после бритья просто сшибал с ног. Во всяком случае, на Луизу он действовал именно так. Гаррис мог бы и не намазываться им так неумеренно. На нем была шелковая белая сорочка, брюки свободного покроя стянуты ремнем на тонкой талии. Потрясающий экземпляр — если сверхактивные безработные актеры в вашем вкусе.

Гаррис старательно откашлялся и сунул руку в карман брюк. От этого материя на ширинке натянулась, и Луиза поспешила перевести взгляд на лицо визитера.

— На самом деле, Луиза, я пришел вовсе не затем, чтобы поговорить о вашей игре на пианино.

— Не затем?

— Нет.

Наступила пауза. Щеки у Гарриса слегка порозовели. Глаза от этого стали казаться еще более темными. Луиза от всей души надеялась, что он не собирается еще раз устроить демонстрацию своих интимных органов.

— Хотя должен признаться, — продолжал Гаррис, — что немного устал от песенки «Разукрась свой фургон». Вы избрали ее своим хитом на эту неделю по какой-нибудь особой причине?

— Да, причина была, — сдвинув брови, сердито отрезала Луиза.

— Я пришел спросить вас… — Гаррис снова сделал паузу, от которой у Луизы словно отнялись руки-ноги, — не хотите ли вы пообедать со мной?

— Пообедать? — повторила она, словно эхо.

— Пообедать, — подтвердил он и покраснел уже вполне заметно.

Быть может, все это и было бы мило, если бы в кухне у Луизы не сидел Эш, который мог слышать каждое слово. Луиза бросила на него беглый взгляд. Эш положил ногу на ногу и погрузился в книжку об именах.

— Что же это за обед? — спросила она, с досадой чувствуя, что неотвратимо краснеет.

Какого черта Гаррис к ней привязался? Мало ему баб, которые крутятся возле актеров, окутанные в целые акры шифона и похожие на Изабеллу Росселини. Гаррис может подцепить любую женщину, какая ему понравится. По меньшей мере на одно свидание.

— Я приготовлю его сам. У себя дома. У меня есть бутылочка отменного красного вина, и я предпочел бы, чтобы вы разделили ее со мной.

— О, понимаю.

Луиза перебирала пальцами пуговицы на своем кардигане, все более смущаясь. Дело ясное. Он услыхал, как она бренчит на пианино, сообразил, что она осталась на вечер дома, приготовил у себя наверху гору макарон, облачился в свой лучший прикид и спустился сюда с целью заманить ее в свое логово.

— Ну что вы скажете?

В глазах у Гарриса горела надежда. Луиза подступила к нему ближе примерно на дюйм. Говорить шепотом бессмысленно, хотя Эш начал достаточно громко напевать «Я говорю деревьям». Поступок джентльменский, но Луиза была совершенно убеждена, что он чутко прислушивается к происходящему в передней.

— Дело в том, Гаррис…

Но Гаррис вытянул шею, едва не уложив голову ей на плечо; лицо у него сделалось неприятно озабоченным.

— У вас гость? — спросил он, возмущенно раздувая ноздри.

— Мой друг забежал навестить меня. Так что время, к сожалению, неподходящее.

Гаррис уставился на Луизу умоляющими глазами. Он втянул шею и замотал головой, точь-в-точь как лоснящийся крупный жеребец, которому самая толстая кобыла в табуне только что дала понять, что у нее разболелась голова.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз, — предложила Луиза и начала закрывать дверь.

Гаррис вроде бы собрался исчезнуть, однако не преминул нахально подмигнуть и еле слышно проговорил:

— Я думаю о вас, Луиза. Я у себя наверху, и я…

— Горите?

— Да, горю.

— Прекрасно. Всего доброго.

Она быстро закрыла дверь. Всего секунда ушла на то, чтобы взять себя в руки. Затем она легкой походкой вернулась в кухню с таким видом, словно ничего особенного не произошло.

— Это всего лишь Гаррис, — произнесла она с пренебрежительным смешком. — Не обращай внимания. Он актер.

Эш закрыл книжку и положил ее на стол. Луиза заметила, что чай свой он допил. И кажется, собирается уходить. Настроение у Луизы сразу упало.

— «Разукрась свой фургон»? — произнес он, и уголки его губ чуть приподнялись. Он встал. — Правда?

— Не может быть, что ты подслушивал, — поддразнила она.

Лучше вести себя как ни в чем не бывало и не показывать, как она огорчена его уходом. Ей по-прежнему хотелось поговорить с ним об именах, но у него своя жизнь. Она должна с этим мириться.

— Выходит, ты настолько музыкальна, что держишь в квартире фортепиано?

— Во всяком случае, настолько кровожадна.

— Я хотел бы когда-нибудь послушать, как ты играешь.

Он направился к двери.

— А я хотела бы послушать твою игру. Уверена, что это куда более занимательно, — возразила Луиза, шаркая за ним.

— Ты и послушаешь. В пятницу.

Эш дошел до двери и тронул защелку, но помедлил открывать. Луиза пыталась собраться с мыслями.

— Я не уверена, что смогу приехать туда в пятницу, но ты должен обещать мне, что заткнешь за пояс всех хлюпиков Рейчел. Она будет торчать где-нибудь в баре. Обычно она так делает. Тебе не мешает это знать на всякий случай.

— Ты, наверно, хотела бы видеть, как Илинг ответит «Оазису»?

— Я не знаю, как буду себя чувствовать. Устаю к вечеру.

— Пари держу, что так, — посочувствовал он.

— Ты же не хочешь, чтобы меня начало тошнить во время вашего выступления?

— Кого-нибудь стошнит. Это можешь быть и ты. — Он повернул защелку. — Не волнуйся по пустякам. Спасибо тебе, Луиза. Если понадобится моя помощь, дай знать. У тебя же есть номер моего телефона.

— Тебе спасибо, Эш. — Она сложила губы бантиком, чтобы не казаться надутой. Он явно прощался с ней. Он был к ней добр, но он вообще добрый человек, и она не представляет для него исключения. Надо быть благодарной и принимать вещи такими, какие они есть. — Правда, Эш, я очень тебе признательна за помощь. Она много значит для меня.

— Без проблем. Я скоро тебе позвоню.

И он ушел.

Луиза потащилась обратно в кухню, едва услышав, как за ним захлопнулась входная дверь. Она посмотрела на пустую кружку, на книжку, которую Эш держал в руках. Села. Запрокинув голову, с опаской глянула на потолок. Там наверху «тлеет» Гаррис. Мужики в точности как автобусы: ждешь своего черт знает сколько времени, а подкатывают все сразу.

Она снова взялась за книжку об именах и стала ее просматривать. У нее больше нет никаких причин предаваться девичьим фантазиям.

Глава 12

— Салли! — Луиза поморщилась при виде закутанной фигуры на ступеньках крыльца. — Что ты здесь делаешь? Я уже собралась уходить.

— Куда?

— На концерт. Там будет Рейчел.

— Ты собираешься выйти? Сегодня вечером? В паб?

— Ну да.

— Но ты беременна!

Луиза втащила Салли через порог и захлопнула дверь.

— Ты намерена возвестить об этом на весь Лондон?

— Извини. Могу я к тебе зайти на секундочку?

— Разумеется, но я не хотела бы опаздывать. Я знаю, какая Рейчел на этих выступлениях. Если я ее не поймаю вовремя, она будет носиться с каким-нибудь тощим, как палка, ведущим певцом в кожаных штанах, и тогда из нее разумного слова не вытянешь.

Луиза повела Салли к себе в квартиру.

— Эта штука все еще здесь? — Салли с отвращением кивнула в сторону канделябра.

— А ты подумала, она укатила на пару недель в Сорренто? — нетерпеливо огрызнулась Луиза.

Она автоматически вернулась в спальню, чтобы продолжить сверхчеловеческие усилия и придать себе самый эффектный вид. Салли последовала за ней и уселась на кучу одежды на кровати. Луиза устроилась перед зеркалом и пригляделась к отражению Салли. Та казалась очень спокойной. Луиза ждала извинений, которые, как она считала, непременно должны были последовать.

— Холодно на улице? — спросила она.

— Я что-то не заметила.

— Ты на машине?

— Нет, я добралась прямо с работы на метро.

— Не встречаешься с Фергюсом сегодня?

— О, Фергюс, Фергюс, Фергюс. — Салли повалилась на спину, распростерлась на постели, раскинув руки, и уставилась на паутину на бумажном абажуре настольной лампы. Сдвинула тонкие каштановые брови.

— Ты пыль когда-нибудь вытираешь?

— Да. Вытирала, кстати, совсем недавно. — Луиза проследила за взглядом Салли, все еще устремленным на не замеченную ею паутину. По закону подлости надо было, чтобы Салли ее усекла. С досады Луиза мазнула помадой не по губам, а под нижней губой и стерла помаду пальцем. Теперь это выглядело так, будто у нее выступила от простуды большая болячка. Салли испустила тяжелый вздох. Луиза повернулась к ней. — Что с тобой?