Линда Тэйлор - Вопреки всему

Шон ответил не сразу, и Оливия перестала смеяться. Сидела и смотрела прямо перед собой. Замечание было явно бестактным, ей не следовало так говорить.

— Да, я составляю гороскопы. Это меня занимает. Сейчас делаю гороскоп для Сары.

— Понятно.

— И я много читаю. Особенно поэзию.

— Правда?

— Правда.

— Это славно.

Оливия сдвинула брови, глядя все так же прямо перед собой. Она уже не помнила, какие стихи учила в школе. Поэзия не была частью ее жизни. Боб никогда…

И после полудня они причалили к земле, где царил вечный день.

Оливия повернулась к Шону в полном ошеломлении. Он вдруг стал похож на Джона Гилгуда[27].

Шон улыбнулся.

— Это Теннисон[28]. Он прекрасен, не правда ли? — Шон ненадолго снизил скорость. — Поймите, то, что я не провожу каждый вечер в клубе, еще не значит, что я не умею радоваться жизни. На свой лад.

— Я понимаю, Шон. Я не хотела быть грубой.

— Нет-нет, это вовсе не было грубостью. По правде говоря, я нечасто выхожу из дома. Не могу себя заставить. Коплю, понимаете ли, силы для отпуска.

— Вот оно что.

Оливия смотрела в окно на здания, мимо которых они проезжали. Они миновали Хай-стрит и прекрасную часовню при Тонбридж-скул[29], затем выехали на окраину города. Отпуск. Сколько времени прошло с тех пор, как у нее был отпуск? Настоящий отпуск, с поездкой туда, куда ей хотелось поехать, а не просто свободное времяпрепровождение. Оливия вздохнула. Она никогда не бывала там, куда ей хотелось поехать. И теперь кажется, что она упустила эту возможность.

— Скажите мне, где надо повернуть, — попросил Шон, когда они уже подъезжали к нужному участку.

— Да, езжайте помедленнее, повернуть нужно на широкую дорогу сразу за углом.

— Попробую. — Шон, пригнувшись, посмотрел себе на ногу. — Будь оно проклято. Акселератор отказал.

— Что?

— Не волнуйтесь, это с ним бывает. Я все налажу в одну минуту.

Оливия положила руки на отделение для перчаток, ее показное спокойствие улетучилось, как только машина увеличила скорость.

— Мы должны обогнать вон того и развернуться, — сказал Шон, по-видимому не испытывая особого беспокойства.

Оливия в ужасе наблюдала, как на дорогу выскочил «ситроен», обогнал идущую впереди машину и двинулся вверх по дороге, ведущей к деревенским улицам.

— А, тут подъем. Придется снизить скорость.

— Бога ради, Шон. Придерживайтесь малой скорости. Здесь ограничение — тридцать миль в час, не более.

— Все в порядке. — Шон отпустил педаль, потом снова нажал на нее. Машина отозвалась на это рывком вперед, потом снова пошла медленно. — Вот и все. Только без паники. Теперь нам надо где-нибудь развернуться, мы поедем обратно и отыщем вашу дорогу.

Оливия откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Она почувствовала, как машина развернулась, остановилась, три раза дернулась; услышала скрежет чужих тормозов, долгий, раздраженный сигнал и наконец ощутила, что они двинулись в обратный путь. Она открыла глаза только тогда, когда Шон сворачивал с главной дороги и как ни в чем не бывало покатил к ее дому.

— Сюда, пожалуйста, Шон, сверните влево на ту узкую дорожку, нам нужен четвертый дом.

— Отлично. Какие симпатичные домики, Оливия. Долго вы здесь жили?

— Со времени замужества. — Оливия отстегнула ремень безопасности, когда машина вдруг остановилась, и перевела дух.

— Значит, большую часть вашей жизни?

Шон обернулся и доброжелательно улыбнулся ей.

— Нет! — отрезала Оливия — измочаленные нервы просто не давали возможности оставаться любезной. — Не всю мою жизнь. У меня была собственная жизнь до того, как я вышла замуж, и будет теперь. Я строила, понимаете ли, другие планы, далекие от того, чтобы сидеть в квартире с тремя спальнями в двухквартирном доме в пригороде и дожидаться смерти. Я когда-то была личностью. Со своими мечтами, своими целями и представлениями о том, что я могу делать.

— Точь-в-точь как и я, — энергично кивнул Шон, ничуть не раздраженный гневом, который она на него обрушила. — Есть многое, что я хотел бы делать. И знаете что?

— Что? — Оливия откинула голову и посмотрела на него в упор.

— Я и собираюсь это делать. Вот так. Жизнь слишком коротка, должен заметить. Итак, Оливия, вы хотели меня о чем-то попросить, не так ли?

Оливия набросила на плечо ремень своей сумки. Да, она собиралась попросить его кое о чем, но теперь не была уверена, стоит ли. Но как выразился Шон, жизнь слишком коротка. И если он не поможет ей, кто тогда?

— Шон, я хотела бы, чтобы вы для меня кое-что сделали, но настаиваю на том, что буду платить вам за это, а если вы сочтете идею неприемлемой, так прямо и скажите. Будьте со мной откровенны.

Он широко раскрыл глаза. Сдержанно кивнул, все еще сжимая в руках руль.

— Луиза? Это Рейчел. Насчет песни твоего друга — узнай, где играет оркестр, и я постараюсь там побывать. Позвони, оставь сообщение, если не застанешь меня, и я посмотрю, что могу для тебя сделать. Заранее обещать ничего не могу, все зависит от того, как они это делают, но посмотрю их непременно, ради тебя. Идет? Жаль, что тебя нет дома, и мы не поговорили. Надеюсь, у тебя все хорошо. Люблю тебя. До свидания… Да, я сожалею о том вечере. Конечно, я любила папу так же сильно, как и ты. Давай не будем ссориться из-за этого.

Луиза перекатилась на постели, несколько секунд смотрела на телефон, потом автоматически подняла трубку и набрала номер Эша. Только нажимая кнопки, осознала, что помнит этот номер наизусть.

— Эш?

— Нет, это Джинджер[30]. Кто говорит?

Луиза прикусила нижнюю губу. Она назвала имя Эша чересчур фамильярно.

— Это Луиза. Я познакомилась с ним в центре по трудоустройству.

— О, Луиза. Ясно. Привет.

— Привет, — ответила она, пытаясь вообразить себе рыжего друга Эша, брата Карен, девушки Эша, и не знала, что ему сказать. — Простите, Эш дома?

— Нет. Он на матче по дартсу. Вернется очень поздно.

— По дартсу?

— Да. В местном пабе. Он обычно там играет или тренируется. Его легко там застать, если захотите. — Услышав название паба, Луиза улыбнулась. Джон никогда не переступил бы порог заведения с таким названием. И никогда не стал бы метать маленькие дротики в мишень на стене. Он вообще не стал бы заниматься ничем, что могло бы повредить его имиджу. Но Эш, разумеется, не Джон. — Лично я не рискнул бы появиться там без телохранителя, — весело продолжал Джинджер, — но уверен, что у вас все прошло бы прекрасно. Эш у них звезда, и если вы скажете, что он ваш друг, то сможете являться в паб «У Джона Смита» хоть каждый вечер.

Луиза рассмеялась. Она представила себе в этом спартанском баре Эша в потертых джинсах, с самокруткой в пальцах и ругательствами, произносимыми себе под нос.

— Нет, я не хочу беспокоить его нынче вечером, но мне нужно кое-что ему сказать. Может, мне появиться у вас завтра?

— В любое время. Если он будет занят игрой на скрипке, вы можете подождать.

— Спасибо, Джинджер. Тогда я приеду.

Она положила трубку. На душе было тепло. Джинджер так приятно говорит. И голос у него глубокий, но он дружелюбнее своей сестры. Луизу сильно подмывало отправиться прямо сейчас в паб, имени своего не называть и незаметно понаблюдать за тем, как Эш бросает дротики. Но она чувствовала себя невероятно усталой. И Карен вполне может оказаться там. Щеголяет своими изысканными аксессуарами в качестве болельщицы. Нет, лучше она завтра сообщит о том, что Рейчел намерена послушать и посмотреть оркестр. Таким образом она вернет Эшу долг благодарности. А остальное его дело.

На следующее утро в одиннадцать часов Луиза постучала в зеленую дверь. Достаточно поздно, чтобы Эш успел проглотить горсть таблеток аспирина, если провел в заведении «У Джона Смита» всю ночь. Любопытно, выиграла этот матч его команда? А с чего, собственно, она интересуется результатами матча и похмельем Эша?

До одиннадцати часов она успела пережить приступ тошноты и оправиться от него, а также съесть завтрак, скорее похожий на обильный ужин. Все обходилось, если она принималась за еду, как только чувствовала неприятные позывы.

Луиза ждала, сунув руки в карманы куртки. Сегодня она принарядилась специально для того, чтобы чувствовать себя уверенней. Надела красновато-коричневые сапоги: если она не станет снимать куртку, никто не заметит, что они не в тон ее юбке.

Дверь отворилась, и Луиза приготовила дежурную улыбку на случай, если на пороге появится Карен в облаке своих роскошных волос. Но появился Джинджер. Она сразу поняла, что это он, — не только из-за цвета волос, но и потому, что выглядел он столь же потрясающе, как и его сестра. Знакомство Луизы с рыжими мужчинами ограничивалось Рональдом Макдональдом и Робином Куком. Джинджер являл собой живое доказательство того, что рыжие волосы и мужественная красота вполне сочетаемы. Он был высокий и отлично сложенный, а лицо его определенно можно было назвать привлекательным. Он улыбнулся ей.

— Вы, должно быть, Луиза.

— Да, это я. Надеюсь, вы не отправите меня ни с чем.

— Нет проблем. Он пиликает у себя наверху.

— Послушайте, я не хотела бы беспокоить вас, если вы репетируете или что-то в этом роде. Может, я оставлю записку?

— Мы не репетируем. Карен отправилась с парочкой приятелей на Хай-стрит, а остальные на работе. Сам я убегаю через минуту. Он будет занят недолго, подождите и поговорите с ним сами.

Джинджер посторонился, и Луиза вошла в темную прихожую, гадая, что такое Карен отправилась покупать вместе с приятелями на денежки, на ее счастье, богатых родителей. В общем-то должно быть странно жить припеваючи и тратить деньги, заработанные другими.