Кэролайн Линден - Волшебство любви

По предположениям Эдварда, на подбор подходящего для леди Гордон солиситора могло уйти дня два или три, и чем раньше он начнет действовать, тем скорее все закончится. Сразу после завтрака он отправил записки тем двум стряпчим из списка леди Гордон, чьи имена были ему знакомы, назначив встречу на Беркли-сквер. Оба откликнулись немедленно, сообщив, что прибудут после полудня, после чего Эдвард послал еще одну записку леди Гордон. Если повезет, один из этих господ согласится вести дело, и очаровательная и непредсказуемая Франческа Гордон исчезнет из его жизни до того, как он совершит какую-нибудь глупость.

За газетой Слоуна Эдвард отправил слугу. Сам он питал глубокое отвращение к бульварной прессе, но должен был убедиться в том, что Слоун сдержит слово и напечатает опровержение. И действительно, опровержение было напечатано. Внизу страницы и мелким шрифтом, естественно, и оно совсем не так бросалось в глаза, как та статья, что была напечатана вчера, но по крайней мере шрифт не был настолько мелким, чтобы его нельзя было прочесть.

Едва ли это было то покаянное заявление, содержащее чистосердечное раскаяние и признание в совершенной ошибке, которого втайне ждал Эдвард, но неимением лучшего и это, пожалуй, сойдет. Скрипя пиром, Эдвард выписал чек на двести фунтов на имя Слоуна, затем поднес уголок газетной страницы к пламени свечи и, едва бумага загорелась, бросил пытающую газету в камин. С удовлетворением Эдвард смотрел, как корчится бумага, как превращается в черную горстку пепла. Если бы можно было с той же легкостью выжечь эти слова из памяти всех, живущих в Лондоне!

Увы, так не бывает, и брат Эдварда Джерард был этому напоминанием. Джерард вернулся домой после утренней конной прогулки в самом мрачном расположении духа, и напечатанное опровержение нисколько не улучшило его настроения. В отличие от Эдварда, который провел вчерашний вечер дома, Джерард пошел в клуб, где наслушался сплетен, главной темой которых, что не предсказуемо, была их семейная драма.

— Дилемма Дарема! — брезгливо скривившись, воскликнул Джерард. — Так они это называют, и это не просто дурно пахнущая история из далекой юности Дарема, это скандал национального масштаба!

— Не совсем так, — откликнулся Эдвард. — Просто у этой истории есть все необходимые атрибуты романа. — Тайный брак, жена, не дававшая о себе знать многие годы, признание на смертном одре после нескольких десятков лет молчания… Для большинства наших сограждан даже разыгрываемая на театральных подмостках мелодрама с таким сюжетом стала бы лакомым кусочком, а уж посмаковать такого рода историю, которая разыгрывается вживую, едва ли бы отказался. К счастью, ей дали опровержение.

— Во что тебе это встало? — пробурчал Джерард.

— В двести фунтов.

— Вчера ты сказал, что опровержение будет стоить тебе лишь ответной услуги. О двухстах фунтах речи не было, не мог обойтись одной лишь услугой?

— Какое тебе до этого дело? — спросил Эдвард чуть резче, чем следовало бы. — Я сказал, что улажу вопрос, и его уладил.

Эдвард едва удержался от того, чтобы не взглянуть на часы. До назначенного им в записке леди Гордон времени оставалось еще больше получаса, но он уже был на взводе. Он найдет ей солиситора сегодня же, даже если ему придется волоком притащить мистера Пирса в Лондон и всучить ему ее дело! Что-то дурное и даже противоестественное было в том крайнем нетерпении, с которым он ожидал встречи с этой женщиной.

Джерард вскинул голову, задетый тоном брата.

— Какое мне дело? — повторил он. — Это и мое имя вывозили в грязи! Я бы хотел знать, что тебе пришлось пообещать своему таинственному сообщнику в обмен на эту жалкую отписку! Кстати, тебе от нее мало проку, потому что из того, что там напечатали, можно понять, что это ты обманул бедную Луизу и бросил ее. — Джерард помахал перед носом у брата газетой, которую на всякий случай с собой прихватил.

«Зачем он притащил в дом эту гадость?» — раздраженно подумал Эдвард.

— Я пообещал помощь в поиске солиситора, — язвительно сообщил брату Эдвард, проигнорировав его последнюю ремарку, — по делу, не имеющему никакого отношения к пресловутой «дилемме Дарема». И двоих представителей этой почтенной профессии я жду менее чем через час, так что тебе лучше уйти.

— Скажи мне, по крайней мере, кто такой этот твой таинственный помощник. — Джерард упрямо продолжал сидеть и уходить никуда не собирался. — Чтобы я тоже мог сказать ему спасибо, несмотря на то, что его помощь обошлась в двести гиней плюс услуга.

— Вообще-то это не он, а она, — произнес Эдвард как можно более ровным голосом. — И мы оба действительно должны быть ей благодарны. — Пришло время сменить тему: — Не смею надеяться, что тебе удалось что-нибудь разузнать на кладбище при церкви.

Джерард раздраженно взмахнул рукой.

— Конечно, я ничего не узнал! Если только сам приходский священник не является шантажистом. Он божится, что ничего необычного за последние шесть месяцев на вверенном ему кладбище не замечал, а та могила, о которой шла речь в письме, очень древняя и давно заросла травой. Никто ничего там не оставлял, и ни кто, ни за чем не приходил. Расскажи мне об этой женщине.

— Она зайдет сегодня сюда, чтобы встретиться с солиситорами…

— Она придет сюда? — с неподдельным интересом переспросил Джерард. Он, похоже, напрочь забыл и о шантажисте, и о его письмах. — Скоро?

Эдвард пошевелил пальцами, подавляя желание сжать их в кулак. Он не имел на леди Гордон никаких прав, как, впрочем, и планов приватного характера. Так почему в его реакциях так очевидно прослеживалось поведение собственника, на чье имущество посягают?

— Да.

— Чудно! — Джерард устроился в кресле поудобнее, словно зритель в театре перед началом многообещающего представления. — Хочу поблагодарить ее лично.

— Я думал, ты торопишься в Сомерсет преследовать шантажиста.

— Вначале я должен привести в порядок кое-какие дела в Лондоне. Написать моему начальству прошение о продлении отпуска — это первое. Затем мне надо подковать коня. Возможно, раз уж я все равно в городе, стоит купить новую пару сапог…

Эдвард выгнул бровь:

— Отлично. Я и не думал, что ты собираешься так надолго задержаться в Лондоне. Может, ты окажешь мне любезность и сам проведешь собеседование с этими солиситорами, а я пока займусь чем-нибудь более важным. — Тот факт, что за время его пребывания в Лондоне над поместьями Дарема сгустились черные тучи, еще не означал, что он должен бросить все дела, связанные с управлениями поместьями. На письменном столе отца скопилось изрядное количество документов, требующих внимания. А то, что он был не в состоянии ими заняться, поскольку ожидал прибытия леди Гордон, раздражало и нервировало Эдварда.

— Мы оба знаем, что ты справишься куда лучше меня. — Джерард ухмыльнулся и подмигнул брату. — Но мне бы так хотелось познакомиться с нашей благодетельницей.

— Хм! — покачав головой, заметил Эдвард. — Как всегда, самая скучная работа достается мне.

— Последние сутки я только тем и занимался, что общался с пастором и рыскал по кладбищу, — резонно заметил Джерард. — Думаю, я заслужил право взглянуть на ту женщину, которую ты явно не хочешь никому показывать. Решил приберечь ее для себя?

Эдвард сделал глубокий вдох, но вовремя одумался. Высказавшись в резких тонах в том смысле, что не пытается ее ни от кого прятать, он лишь внушит Джерарду мысль, что ему небезразлично, увидится ли Джерард с ней или нет, тогда как ему это было безразлично. Или почти безразлично.

— Хорошо. Она скоро будет здесь.

Леди Гордон прибыла минут через пятнадцать. Когда Эдвард представлял ее брату, у него возникло странное чувство. На ней было платье в голубоватых тонах, которое, казалось, обволакивало ее, словно облако. Волосы ее были убраны в скромный узел на затылке, хотя несколько завитков все же кокетливо касались шеи. Она выглядела на сто процентов респектабельно, хотя по выражению лица брата Эдвард понял, что респектабельность этой дамы впечатлила его куда меньше, чем ее чарующий голос, роскошный рот и независимая манера держаться. Эдвард наблюдал за тем, как менялось выражение лица брата: как любопытство стремительно сменилось удивлением. Она очаровала Джерарда за считанные секунды. Еще чуть-чуть, и, Джерард предложил бы провести собеседование с солиситорами вместо него, Эдварда. Но когда Блэкбридж объявил о приезде мистера Фоулера, Джерард лишь поклонился и вышел, послав Эдварду на прощание загадочно-изумленный взгляд.

После ухода Джерарда Эдвард и леди Гордон ненадолго остались одни в комнате, и это стало для Эдварда благословением и проклятием одновременно. Франческа, сидя на диване, повернулась к нему лицом, и робкий луч заходящего солнца коснулся ее роскошных волос. И тогда они, даже гладко зачесанные и стянутые в узел, засветились вновь, как на портретах Тициана.

— Спасибо, лорд Эдвард, — сказала она. — Мне пришлось ждать четыре дня, чтобы мистер Фоулер нашел время со мной поговорить, когда я в первый раз просила его о встрече.

— Я даже не рассматривал возможности задержки. — Как бы ее волосы выглядели распущенными? Он представлял себе водопад медных локонов, рассыпавшихся по плечам и покрывших обнаженную спину… Боже Всемогущий, он должен прекратить этим заниматься!.. Франческа улыбнулась с оттенком сухой иронии.

— Разумеется, — пробормотала она. — Я уверена, что и подумать о таком не могли.