– Вы уверены, что желаете стать свидетельницей схватки между Дивереллами, мисс Смит? Мне известно из достоверных источников, что это зрелище для закаленных.

Услышав язвительное замечание Кроухерста, Фиби остолбенела от удивления. Да что же это происходит в наше время? Куда девались изысканные манеры? Сначала Диверелл ведет себя по отношению к своим родным так, будто их нет на свете, затем Кроухерст считает себя вправе вмешаться в подслушанный им сугубо частный разговор. Забыв на миг, какое пагубное воздействие оказывает на нее прикосновение к Дивереллу, девушка слегка коснулась его руки. Он тут же вдел ее руку себе под локоть.

– Никакой перепалки не будет, сэр, – сообщила она Кроухерсту ледяным тоном. – Прошу прощения, джентльмены, я вынуждена вернуться к моим обязанностям компаньонки.

Трое молодых людей, напоминавших до этой секунды экспонаты из музея восковых фигур, разом вернулись к жизни.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы играли для нас на фортепьяно, – изрек лорд Ярвуд.

– Ваш покорный слуга, мадам, – склонился в поклоне Филби.

А мистер Чарлтон рассеянно улыбнулся ей и повернулся к своему хозяину:

– Надеюсь, сэр, вы не забыли, что отпустили меня сегодня на эти часы?

– Нет-нет, Эдвард, не забыл. Продолжайте веселиться, джентльмены. Не сомневаюсь, что юные леди будут счастливы снова оказаться в вашем обществе.

И он увел Фиби, подчеркнуто игнорируя Кроухерста.

– Все прошло как нельзя лучше, – успокаивающе проговорила она, но тут же переменила тон. – Если, конечно, не считать взглядов, которыми вы обменивались с Кроухерстом. Скажите, милорд, что случилось? Ведь только вчера вы его благодарили.

– Вчера у меня было более важное дело, чем знакомить Кроухерста с его собственной шпагой, упрятанной в трость. А сегодня вы и сами должны понять, что к чему. Все в точности так, как я вам говорил.

– Нет ничего скучнее человека, который без конца твердит «я вам говорил». У лорда Кроухерста, разумеется, весьма фамильярная манера обращения, но она представляется… ну, как бы это сказать… почти естественной.

– Подобная естественность предназначена создать у невинных существ вроде вас ощущение интимности, которой на самом деле не существует.

– Я не то имела в виду. Еще вчера я подметила, что он разговаривает со мной так, словно верит в то, что я его старая знакомая. Или он немного не в себе?

– Весьма удобное объяснение, – мрачно произнес Диверелл. Но внезапно начал улыбаться. – Вынужден, однако, признаться, что вы, моя маленькая невинность, очень ловко поставили его на место.

– Поставила на место? Это каким же образом?

– Вы коснулись меня. По собственной воле. И этот жест, моя маленькая воспитанная гувернантка, был вполне естественным.

Фиби поспешно выдернула свою руку.

– Мужчины, по-видимому, мыслят совсем иначе, чем женщины, – строго произнесла она, чувствуя, что краснеет. – Все гораздо проще, милорд. Я всего-навсего дала понять, что вам следует проводить меня к тетушке. И к тому же сделала это лишь потому, что вы смотрели на Кроухерста так, будто собирались вызвать его на дуэль.

– Слишком много чести для него. Судя по сведениям, добытым сегодня утром Эдвардом, он заслуживает скорее не дуэли, а порки.

– Вы собираете сведения о Кроухерсте?! Зачем?

– Я предпочитаю знать моих врагов.

– Но Кроухерст не сделал вам ничего плохого.

– Он преследует даму, находящуюся под моим покровительством, – с некоторой угрозой сказал Диверелл. – А по части дам у него скверная репутация. Вспомните, вы встретили его у театрика «Плошка меда», туда ходят зрители особого рода.

– Ну, если в этом заведении ставят спектакли наподобие того, что репетировали в «Птичьей клетке»… Можете смеяться, милорд, но костюмы актрис состояли из кусков ткани с изображением рыбьей чешуи, обернутых вокруг ног. И больше почти ничего.

– Совсем ничего, полагаю.

– И я с трудом отбилась от режиссера, приставшего ко мне с предложением выступить в роли морской нимфы.

– Его бы, конечно, следовало отлупить за дерзость, но в хорошем вкусе ему не откажешь. Вы были бы очаровательной морской нимфой. Но не для публичного обозрения, естественно.

– Что за речи, милорд! Вспомните, где мы находимся! Где же леди Грисмид? А-а, вижу, вижу, сидит на тахте. Извините меня, сэр…

– Минуточку… – Диверелл схватил ее за руку. – Что пишет вам этот Тумбе?

Это уж слишком! Выпрямившись во весь свой рост, Фиби взглянула Дивереллу прямо в глаза.

– Ничего такого, что бы вас касалось, милорд. Если у мистера Тумбса и есть какие-нибудь намерения относительно меня, то можете не сомневаться – только самые честные. А сейчас я побеседую с вашей тетушкой, вы же, сэр, ведите себя достойно.

Направляясь к тахте, где сидела леди Грисмид, Фиби услышала позади себя:

– Вынужден напомнить вам, мисс Смит, что вы нанимались в гувернантки не ко мне.

Пожалуй, не стоит отвечать на такие реплики. Лучше скрыться в тихом убежище, в алькове за спиной леди Грисмид, а потом настрочить заявление в бюро по трудоустройству с просьбой найти ей место компаньонки пожилой дамы, не имеющей родственников, друзей и даже просто знакомых мужского пола. И, как только такая мифическая личность откликнется на ее призыв, она, Фиби…

– Ах, мисс Смит! Посидите с нами, – проговорила леди Грисмид, словно оказывая ей великую милость. – На леди Ярвуд ваша игра произвела большое впечатление. И вы, по-моему, еще не знакомы с нашей дорогой Памелой.

Дорогая Памела, возлежавшая на маленьком диванчике, тут же откликнулась голосом умирающего и слабой улыбкой. Но это не ввело Фиби в заблуждение – слишком хорошо ей был знаком типично диверелловский решительный изгиб красивых губ мисс Грисмид.

– Вы играли замечательно, – сказала леди Ярвуд с доброй улыбкой. – Судя по отзывам, вы очень добросовестная гувернантка, но, поскольку ваши воспитанники развлекаются сейчас с молодыми людьми, посидите-ка с нами.

– Мисс Смит не только прекрасно выполняет свои прямые обязанности, но и умеет держать себя в обществе, – проговорила леди Грисмид. – Мне было приятно, мисс Смит, что вы не остались в компании мужчин. Они, несомненно, выполняли лишь долг вежливости, но даме в вашем положении не стоит привлекать к себе внимание особого рода.

– О да, – леди Ярвуд внимательно посмотрела на Фиби. – Не сочтите мои слова обидными, но мне показалось, что у вас был немного растерянный вид. Надеюсь, лорд Кроухерст не позволил себе ничего, выходящего за рамки приличия.

– О нет, мадам. То есть…

– Простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, – леди Ярвуд явно приняла колебания девушки за замешательство, – но ведь я до замужества также была гувернанткой. И знаю, каково оно иногда бывает. Меня весьма удивил сегодняшний визит Адриана. Обычно он посещает нас два-три раза в году, а нынче пришел как раз в тот момент, когда мы садились в экипаж, чтобы ехать сюда. Он, видите ли, хотел что-то выяснить, но, узнав, куда мы собираемся, отказался от этого намерения и выразил желание поехать с нами. Амабель и Каролина были, конечно, в восторге, а я, по правде говоря, удивилась.

Обе дамы повернулись в сторону предмета их обсуждения, словно его вид мог разрешить их сомнения. Фиби последовала их примеру и тут же нахмурилась: Кроухерст разговаривал с Джеральдом. Сам по себе этот факт не представлял собой ничего предосудительного, но, судя по выражению лица Джеральда, Кроухерст говорил мальчику нечто приятное.

Вот что значит прислушиваться к Дивереллу! – укорила она себя. Во всем находишь что-нибудь дурное. Даже если у Кроухерста и есть низкие намерения по отношению к ней, Джеральд тут ни при чем.

– Я против него, конечно же, ничего не имею, – продолжала между тем леди Ярвуд, – иначе не позволила бы ему сопровождать нас, будь он мне трижды родственником. Но нельзя отрицать того, что после той прискорбной истории пятнадцать лет назад Адриан порой подвержен очень странным настроениям.

– Да-да, Альмира, я слышала об этом, – подтвердила нахмурившаяся леди Грисмид. – Я не одобряю распущенности, проявляемой мужчинами из высшего общества, но на молодого человека порочная связь оказывает особенно пагубное воздействие, о чем не могут не сожалеть достойные люди. И в первую очередь, конечно, члены его несчастной семьи. – Она многозначительно оглянулась на Диверелла.

Фиби невольно повернула голову вслед за ней. Значит, в юности у него также была какая-то неподобающая связь? Он сидел молча, глядя на Тетушку ледяными глазами. О Боже! Он может принять слова леди Грисмид за осуждение. Фиби стиснула руки, в душе умоляя Диверелла удержаться от резкого отпора.

Словно услышав эту мольбу, Диверелл повернулся в ее сторону, и холодное лицо его вмиг залил свет, а в глазах появилась усмешка, как если бы тетушкины выпады насмешили его. А у Фиби они вызывали недоумение. Следует ли на их основании заключить, что много лет назад порочная связь была не только у Кроухерста, но и у Диверелла? Не есть ли это истинная причина вражды между ними? Быть может, они были увлечены одной и той же женщиной? Но ведь они познакомились всего лишь несколько недель назад – так, во всяком случае, сказал Кроухерст в том отвратительном дворике.

Фиби сморгнула, поймав себя на том, что продолжает через плечо смотреть на Диверелла, у которого не только потеплели глаза, но и появилась улыбка на губах. Она поспешно отвернулась и обратилась с первым пришедшим в голову вопросом к томной Памеле:

– Вы, кажется, интересуетесь поэзией, мисс Грисмид? А вы читали…

Докончить она не сумела. Обе дамы, словно по команде, замолчали, а у Диверелла затряслись плечи от подавляемого смеха.

– Памела не читает стишков, ее интересуют более практичные вещи, – категорично заявила леди Грисмид. – Не так ли, Грисмид?

Лорд Грисмид подскочил, как напуганный кролик.

– О да! Да, моя дорогая. Математика, например.