Тут впервые Клодии пришлось самой позаботиться обо всем.

С большим трудом она нашла носильщика.

Только благодаря хорошему французскому, на котором она умоляла его помочь ей, он снизошел до того, чтобы отыскать ее багаж.

Она и представить себе не могла, какой юной и беззащитной выглядела со стороны.

Наверное, еще и этим разжалобила она носильщика, и он решил по-отечески помочь ей.

Он же договорился и о каюте для нее на пароходе, следующем до Дувра.

Ей самой это и в голову не пришло бы сделать.

Однако когда она увидела остальных пассажиров, то обрадовалась возможности уединиться в каюте.

Она щедро отблагодарила носильщика.

Он не возражал против чаевых в английской монете, но она подумала, что ей следовало быть сообразительнее и поменять немного денег в Париже.

Но она и об этом тогда совсем не подумала.

Теперь же Клодия рассудила, что ей не стоит жаловаться на судьбу, раз в первой половине своего путешествия она была окружена таким вниманием.

В поезде от Дувра до Лондона девушка попала в вагон второго класса, заполненный шумными, суетливыми, что-то жующими людьми.

Еще на пароходе стюард принес ей несколько бутербродов.

Там же удалось выпить чашечку кофе.

Свою продуктовую корзинку она, разумеется, давно опустошила.

Теперь она чувствовала голод, но никто из соседей-пассажиров и не подумал поделиться с ней ни увесистыми колбасками, ни пухлыми булочками.

Они с жадностью поглощали заготовленные в дорогу запасы, прерываясь только затем, чтобы запить еду содержимым бутылок.

Наконец, на ее счастье, поезд добрался до Лондона.

Было тогда одиннадцать часов вечера.

И опять Клодия с огромными усилиями отыскала носильщика.

Потом кучер наемной кареты согласился отвезти ее, и то лишь потому, что она была прилично одета.

Извозчик же неприветливым голосом объяснил ей, что ему пора домой.

Еще в поезде Клодия вспомнила про ключи от домика в Челси, за которыми необходимо было заехать в дом леди Бресли, чтобы получить их у секретаря ее крестной — мистера Прайора.

И что самое ужасное, ей наверняка предстоит выполнить тягостную миссию.

Если гид, сопровождавший их в Испанию. тот самый, что сломал ногу в происшедшей катастрофе, ничего никому не сообщил, то ей придется рассказать домашним леди Бресли о смерти их госпожи.

Наемная карета остановилась напротив большого дома на Гросвенор-сквер.

Кучер, однако, и не подумал спуститься со своего места.

Клодия вышла и позвонила в звонок.

Потом звонила еще и еще.

После этого несколько раз ударила дверным молоточком, но никто не отвечал.

В отчаянии девушка уже готова была смириться с мыслью, что ей, видимо, придется провести ночь на пороге дома.

Однако, к ее великой радости, раздался наконец звук отодвигаемых запоров, и дверь открылась.

Наполовину одетый сонный лакей враждебно спросил:

— Кому там не спится?

— Я хочу поговорить с мистером Прайором, — объяснила Клодия.

Лакей уставился на нее.

Начав постепенно соображать, что она, скорее всего, не обыкновенная прохожая, он открыл дверь немного шире.

— Мой думает, господин Прайор давно в постели, мэм, — сказал он, — но мой сообщают им, вы хочет его видеть.

— Да, пожалуйста, позовите его, — попросила Клодия.

Лакей исчез.

Девушка вздохнула с облегчением, когда по прошествии нескольких минут появился мистер Прайор, как всегда, аккуратно одетый.

— Мисс Ковентри! — удивленно воскликнул он. — Я совсем не ждал вас, и меньше всего в столь позднее время! А ее сиятельство с вами?

— Мне очень много надо вам сообщить, мистер Прайор, — промолвила Клодия. — И, пожалуйста, нельзя ли мне остаться здесь на ночь?

Не думаю, что кучер, доставивший меня сюда, согласится ждать, пока я поговорю с вами.

Идея переночевать на Гросвенор-сквер пришла ей в голову совершенно неожиданно.

Она не сомневалась, что мистер Прайор заинтересуется каждой мелочью, касающейся смерти леди Бресли.

Багаж занесли в дом, и она заплатила кебмену, с мрачным видом принявшему от нее чаевые.

Мистер Прайор провел девушку в малую гостиную, расположенную тут же, прямо у холла.

— Что вам принести? — спросил он. — Что-нибудь поесть или выпить?

— Боюсь причинить вам беспокойство, но я совсем ничего не ела с того времени, как сошла с парохода, на котором пересекла Ла-Манш.

Мистер Прайор в изумлении взглянул на нее, но тут же дал распоряжение лакею разбудить повара.

— Простите, что доставляю вам слишком много хлопот, — сказала Клодия извиняющимся тоном, — но я так устала, а мне необходимо еще объяснить вам, почему я здесь.

Мистер Прайор присел на стул.

— Что случилось, мисс Ковентри? — насторожился он.

— К огромному сожалению, мне предстоит сообщить вам о смерти леди Бресли.

Увидев, как от потрясения изменилось его лицо, Клодия поняла, он готов был услышать от нее что угодно, только не такую новость.

Не исключено, что он мог предположить, будто она впала в немилость и ее отослали назад.

Или по какой-нибудь иной причине леди Бресли решила обойтись без нее.

— Невероятно! — только и смог выдохнуть мистер Прайор.

Клодия подробно описала ему случившееся.

Он задавал ей множество вопросов.

Она рассказала ему о травме сопровождавшего их гида.

О том, как один знатный англичанин принял участие в ее судьбе, взял ее с собой в Севилью, где она села на поезд, чтобы доехать домой.

Она была рада, когда ее повествование и перекрестный допрос мистера Прайора наконец закончились.

Ей принесли омлет, и она его с наслаждением съела, поскольку была страшно голодна.

Потом явилась наспех одетая горничная и отвела ее наверх в спальню, которую она занимала до их отъезда с леди Бресли в Испанию.

Казалось немыслимым, что столько всего случилось с тех пор, как она спала здесь в прошлый раз.

Предельно уставшая, она заснула даже без слез.


На следующее утро все как будто переменилось.

Карета леди Бресли доставила девушку к ее дому в Челси.

Она поблагодарила мистера Прайора, узнав, что он послал служанку привести дом в порядок перед ее приездом.

— Мисс Ковентри, вы собираетесь жить там совершенно одна? — спросил он.

— Я еще не решила, как мне поступить, — призналась Клодия. — Вы наверняка знаете, что мои родители погибли и леди Бресли обещала позаботиться обо мне.

Мистер Прайор сокрушенно покачал головой.

— Все очень печально. Никак не могу поверить, что ее сиятельство никогда больше не будет с нами.

Лакей, сопровождавший ее до самого дома, внес сундуки и поставил их в холле.

— Отнести все наверх, мисс? — спросил он.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — ответила Клодия.

Ну как бы она самостоятельно справилась с дорожными сундуками?

Проводив лакея, она дала ему на чай.

Карета отъехала.

Клодия закрыла дверь и решила пересчитать оставшиеся деньги.

Конечно, ей надо быть более практичной, хорошенько все продумывать, прежде чем совершать новые траты.

Хотя большую часть дорожных расходов она из-за принцессы Луизы переложила на маркиза, ей все же пришлось самой оплачивать проезд на пароходе и на поезде до Лондона, а также раздавать чаевые носильщикам.

Итак, у нее осталось только двадцать фунтов, на них ей предстояло жить дальше.

«Схожу в банк, проверю, нет ли денег на счете Уолтера Уилтона», — рассудила она.

Но вдруг вспомнила, как мама говорила ей, что надеется на предстоящий бенефис Уолтера.

— Мне неловко по-прежнему делать заказы мяснику, — объяснила она, — раз я не могу оплачивать его счета сразу.

Дома совсем не было припасено ничего съестного, и Клодия вознамерилась походить по магазинам.

Но тут ей бросилась в глаза дорожная корзинка для еды, стоявшая на кухонном столе.

Открыв ее, она обнаружила, насколько заботливее и внимательнее, чем можно было ожидать, оказался по отношению к ней мистер Прайор.

Продуктовую корзинку снова заполнили до отказа, к тому же, помимо продуктов, туда вложили жестяную баночку с кофейными зернами.

«Все так… добры ко мне», — расчувствовалась она.

И тем не менее на всем белом свете существовал лишь один человек, о котором ей хотелось думать.

Только маркиз.

Но, решив для себя, что именно мысли о нем она должна нещадно выбросить из головы, она поднялась наверх в спальню матери.

Как только она вошла, ее встретил знакомый до боли аромат белых фиалок, и она почувствовала себя маленькой девочкой, прибежавшей за утешением к маме.

Клодия сняла шляпку и дорожный плащ и опустилась на колени подле маминой кровати.

— Помоги мне… мама… Помоги мне, — взмолилась она. — Я не знаю… как мне… быть… Я до сих пор жалею… что убежала… Но мне нельзя было бы… оставаться… с ним… Так помоги же мне… теперь… забыть… его. Посоветуй… оставаться ли… мне… жить… здесь или… решиться… поехать к моему… отцу.

Девушке трудно было произнести последние слова.

Граф Стратнайвн казался таким странным и грозным стариком, ведь от него убежала мама.

Почему он должен заботиться о ней?

Он ни разу за все семнадцать лет, с тех пор как ее увезли из его замка, не предпринял ни малейшей попытки увидеть ее.

Внезапно ей показалось, будто мама стоит рядом.

Она улыбалась, и Клодия даже ощутила, как ее рука ласково коснулась лба дочери.

Слезы подступили к глазам, но это были слезы радости.

Она не одна.

Мама по-прежнему оставалась с нею.


Благодаря мистеру Прайору дом оказался тщательно убранным.

Клодия вновь спустилась вниз, на ходу раздумывая, стоит ли ей поговорить с Китти.

Но, судя по всему, сейчас она не могла себе позволить иметь служанку.

Ей следовало беречь каждый пенни, пока не удастся найти хоть какой-нибудь заработок.