— Похоже, она тебя допекла.

— Не то слово, Джеффри. У нее появилась манера являться в салон сразу следом за какой-нибудь юной красоткой, собравшейся заказать себе новый костюм. Мне пришлось попросить Элизабет, чтобы та предупреждала меня о приближении миссис Брюстер, но у моей помощницы и так слишком много работы. Иногда Тельма проникает сюда незаметно; вот и сегодня час назад она уже успела здесь побывать. Полюбуйся на печенье, которое она мне принесла. Знаешь, Джеффри, меня иногда начинает от нее тошнить. Если бы я съедал все, что она мне приносит, я бы уже давно превратился в жирного борова.

— Готов предложить тебе свою помощь, но только не представляю, как это сделать, — засмеялся Джеффри.

— Вот и я не представляю, а из дома теперь решаюсь выходить только через черный ход, да и то сто раз оглянусь, нет ли где поблизости этой вдовушки. Ты знаешь о моем отношении к браку: до последнего времени я и мысли не допускал о том, чтобы обзавестись семейством. Но сейчас я, кажется, готов пойти на этот шаг, лишь бы отвадить миссис Брюстер. Впрочем, я пока еще не решил, стоит ли прыгать с раскаленной сковороды в огонь — среди женщин, за которыми я ухаживал, не нашлось ни одной, не наводившей на меня смертельную тоску.

— И Элизабет тоже на тебя тоску наводит?

— Нет, — пожав плечами, ответил Фаррел, — но она на меня работает.

— О, это, конечно, дело другое, — чуть насмешливо протянул Джеффри.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Только то, что ты, вероятно, ослеп, если не замечаешь, насколько твоя помощница хороша собой.

— Все я замечаю, но не хочу даже думать об этом. Она слышала, как я угрожал Эмори, а когда на мою долю выпало принести его бездыханное тело в дом двое суток спустя, она посмотрела на меня так, будто я превратился в двухголовое чудище. Мне даже на минуту показалось, что она поверила в то, что я его убил. Пока я копал Эмори могилу, Элизабет сидела на террасе в своем кресле-качалке и смотрела сквозь меня вдаль, будто и не видела вовсе. Она не проронила ни слезинки, а затем, когда дело было сделано, вернулась в комнаты. Когда я чуть позже пошел за ней, то застал ее на коленях с тряпкой в руках: она вытирала пол. Я не сразу понял, что у нее отошли воды: начались роды. Я поехал в город, чтобы привезти акушерку, а потом долго не находил себе места, будто сам был отцом ребенка, которого рожала Элизабет. Акушерка даже вынесла младенца и показала мне, решив, что Джек — мой сын. Заплатив ей за то, чтобы она осталась на ночь, я отправился домой.

Положение Элизабет, и без того незавидное, стало отчаянным после того, как в городе узнали о смерти ее мужа. Те, у кого Эмори занимал деньги, тут же потребовали от нее уплаты долгов, угрожая отобрать все, что у нее осталось. Между тем ей едва хватало денег на еду. Я предложил ей работу, но Элизабет сказала, что это только даст сплетникам новый повод говорить о наших с ней отношениях. Отказавшись стать моей помощницей, она нанялась готовить и убирать в трактире Чарли. Жалкая доля, и это еще слабо сказано. Спустя некоторое время она Поняла, что на те деньги, что ей платят, ей не удастся поднять Джека на ноги. Как только Элизабет согласилась работать у меня, я нанял няню для мальчика. Продав все, что осталось от фермы, она переехала в город. Говорю тебе, Джеффри, если бы не Элизабет, мне никогда не создать таких роскошных фасонов. Это ее заслуга. Теперь моя благотворительность закончилась, и Элизабет стала настоящим деловым партнером. Сейчас она присматривает за работой других портных и делает выкройки по моим эскизам. На днях она наняла молодую незамужнюю женщину, будущую мать. Элизабет говорит, что она очень искусная мастерица.

Джеффри насторожился:

— Ее имя, случайно, не Нелл?

— Кажется, да. А ты что, с ней знаком?

— Да, и настаиваю на том, чтобы она не трудилась над нарядом для моей жены.

Фаррел прищурился:

— Она от тебя забеременела?

— Не стоит об этом, Фаррел. Ребенок не мой, но Нелл обвиняла меня в том, будто я ее обрюхатил, а моя жена стала свидетельницей нашей ссоры.

Фаррел окинул друга многозначительным взглядом.

— Признаться, я считал, что у тебя более изысканный вкус. Нелл тебе не подходит.

— Так оно и есть.

— И что ты хочешь, чтобы я для нее сделал?

— Ничего. Ты уже и так ей помог. Я категорически отказался давать ей деньги, чтобы отбить охоту шантажировать меня, но, работая у тебя, Нелл получит достаточно и сумеет прокормить себя и ребенка. По-моему, срок рожать уже близок, так что вся ее надежда на тебя.

— Элизабет, — позвал Фаррел, — веди сюда нашу очаровательную гостью. Давайте выпьем еще кофе.

Разлив кофе и чай гостям, Элизабет налила себе чашечку чаю и присела на кушетку. Блюдо с печеньем пошло по кругу, и, пока гости угощались, Элизабет стала предлагать свои варианты бального наряда.

— Кожа миссис Бирмингем очень светлая, так что нужно подобрать ткань нежного, бледного оттенка: пастельные тона подчеркнут безупречный цвет ее лица.

Фаррел задумчиво кивнул и поглядел на Рейлин.

— Розовый самого деликатного оттенка, как румянец у нее на щеках.

— Шелк, ниспадающий мягкими складками, многослойный, верхний слой расшит крохотными блестками, — задумчиво пробормотала Элизабет.

И вновь кутюрье кивнул в знак согласия:

— Я вижу это платье: воздушное и легкое, с рукавами «фонариком» и коротким, расшитым бисером шлейфом. К такому платью нужно будет заказать атласные туфельки и кружевной веер. И тогда миссис Бирмингем будет просто ослепительна.

Рейлин застенчиво улыбнулась мужу:

— Никогда не думала, что бальное платье так легко создать силой одного лишь воображения. Помнится, я проводила часы за набросками, прикидывая и так и этак, но большую часть приходилось выбрасывать, поскольку они не стоили моих усилий.

— У вас есть опыт в моделировании одежды? — с интересом спросил Фаррел.

Рейлин скромно кивнула, опасаясь произвести впечатление человека, достигшего в этом деле профессиональных высот.

— Не слишком большой, — сказала она. — Вначале я занималась этим ради удовольствия, потом, пока жила в Англии, зарабатывала на хлеб насущный.

Фаррел подмигнул Рейлин, а затем, послав Джеффри многозначительный взгляд, с озорной усмешкой спросил:

— Мадам, может быть, еще не поздно украсть вас у мужа? Рейлин, прекрасно понимая правила игры, установленной между Фаррелом и Джеффри еще в ту пору, когда оба были холостяками, безразлично пожала плечами:

— Боюсь вас огорчить, мистер Фаррел, но я слишком сильно привязалась к Оукли, чтобы вот так сразу покинуть дом…

. — Оукли? — воскликнул Джеффри. — Так все дело в Оукли?

— Ну конечно, я стала бы скучать и по тебе тоже.

— Вот так ответ, — с оскорбленным видом заметил Джеффри. — Полагаю, мне придется потрудиться, чтобы произвести на мою жену более сильное впечатление, если она ценит мою плантацию больше, чем меня самого.

Рейлин наклонилась и погладила мужа по руке.

— Не думаю, что тебе это удастся, дорогой. Оукли — это все, о чем может мечтать женщина.

— Спасибо небу за малые блага! — Эта фраза Джеффри вызвала смех у всех присутствующих.

Едва Рейлин поднесла чашку к губам, как в поле ее зрения оказалась юная особа, не больше шестнадцати лет от роду, с весьма округлившимся животом, и руки ее задрожали. Нелл была весьма миленькой, с золотыми ангельскими волосами, но голубые глаза ее превратились в грозные щелки, когда она встретилась взглядом с Рейлин, у которой, к счастью, хватило выдержки, чтобы поставить чашку на блюдце, не пролив содержимого. Девушка перевела взгляд на Джеффри, и выражение ее глаз мгновенно изменилось, наполнившись нежностью.

— Здравствуй, Нелл, — без улыбки поприветствовал Джеффри свою бывшую работницу. И тут же на глазах ее выступили слезы, подбородок задрожал: она явно была до глубины души обижена его холодностью. Лицо ее выдавало внутреннюю борьбу. Сквозь застивший глаза туман Нелл взглянула на свою застывшую в кресле счастливую соперницу и погладила свой округлившийся живот.

Проследив за взглядом Рейлин, Элизабет в недоумении спросила:

— Что-то не так, Нелл?

Девушка вздрогнула, как будто та ее разбудила ото сна.

— Нет, миссис Далтон, — хриплым и чуть сдавленным голосом ответила она. — Мне послышались знакомые голоса, но, кажется, я ошиблась.

Бросив напоследок полный ненависти взгляд в сторону Рейлин, Нелл ушла к себе в закуток и притворила дверь.

Только теперь Джеффри смог перевести дух. К счастью, ссоры не произошло, однако он совершенно не был уверен в том, что все кончилось для него благополучно и Нелл оставит его в покое.

— Жаль покидать столь приятное общество, Фаррел, но нам с женой надо еще успеть сделать кое-какие покупки, — произнес он, отставив в сторону чашку и беря Рейлин за руку.

Его жена сейчас в который раз задавала себе один и тот же вопрос: чьего ребенка носит под сердцем Нелл? — но все же склонялась к мысли, что дитя зачато от Джеффри.

— Если вы не против задержаться еще на пару минут, мистер Бирмингем, — заторопилась Элизабет, — я бы хотела снять мерки с вашей супруги.

— Разумеется. Бальное платье прежде всего. Фаррел усмехнулся в усы:

— Следует ли мне считать комплиментом то, что вы в первую очередь заехали сюда? Ты действительно так высоко ценишь мои деловые качества или отдаешь дань старой дружбе?

— Дружба? Ну нет! Бизнес, и только бизнес!

, Рейлин улыбнулась. Словесная дуэль двух друзей немного развеселила ее и рассеяла тревожные мысли. Фаррел продолжал разыгрывать представление: с несчастным видом он откинулся на спинку кресла и закатил глаза.

— Ах, Джеффри, ты так завидуешь моей красоте и успеху у дам, что не остановился перед тем, чтобы ранить меня в самое сердце, да еще к тому же в присутствии своей красавицы жены! Что она о тебе подумает? Грубиян! Невежа! — С этими словами Фаррел встал и с подчеркнуто изысканным поклоном обратился к Рейлин: — Мадам, если вы согласны наказать этого недостойного волокиту, знайте, что я готов дать ему вдвое большую сумму, чем он заплатил вашему дяде, за одну вашу улыбку.