– Пожалуй, да, – сказал Люк, и мечта­тельное выражение исчезло с его лица.

Ему показалось, что Эми сначала вознес­ла его с собой на небеса, на мягкое розовое облако, а потом со скоростью ракеты воз­вратилась на землю, оставив его в растерян­ности там наверху. Он хотел бы спуститься на землю вслед за ней на больших сильных кры­льях, а вместо этого совершил аварийную посадку. Люк был раздосадован.

– У моей матери достаточно сумок, – за­кончил он холодно.

Люк подал знак официанту принести счет, и Эми собрала свои вещи. Она поняла, что совершила ошибку, но какую? Несомненно, виноват ее язык, который очень часто дей­ствовал самостоятельно, вне зависимости от ее воли. Что ж, хорошо, что хоть несколько минут между Люком и ею было согласие.

Эми взглянула на часы. Половина четвер­того. Как надолго он задержал ее. Неужели настал долгожданный момент освобождения?

– Мы можем идти? – спросил он подчер­кнуто вежливо, и Эми кивнула в ответ. Те­перь ей не оставалось ничего другого, кроме как возвратиться на работу. Сейчас, когда боссу известно, что она нашкодила, он мо­жет просто взять ее за шиворот и доставить обратно в контору. А глубокоуважаемый босс снова заледенел и превратился в снежного человека.

– Моя машина все еще на стоянке у «Мажестика», – пробормотала Эми. – Мне надо забрать ее, прежде чем возвращаться на ра­боту.

– Не ходите сегодня на работу, в этом нет никакого смысла. Занимайтесь тем, что вы де­лали, когда я вас встретил.

Это был уже не снежный человек, а це­лый айсберг, и Эми совсем съежилась.

– Осталось еще два часа до конца рабоче­го дня, – напомнила она виновато.

– Вот и потратьте их на покупки, мисс Скотт. Вы ведь настроились сегодня на поход по магазинам. Я это сразу понял, когда вас увидел. До встречи в понедельник утром.

Люк кивнул и зашагал прочь. Эми с него­дованием посмотрела ему вслед. Он сказал, «когда я вас увидел». Вернее было бы сказать, «когда я вас выследил». И почему он обидел­ся? Ведь босс сумел потратить на себя значи­тельную часть украденного ею рабочего вре­мени.

Может быть, Люку не понравилось, что она говорила о его недостатках? Но, с дру­гой стороны, она помогла ему с покупками. Наверное, все дело в том, что Люк Мартель наполовину француз.

Эми направилась обратно в магазин, хотя Люк еще не исчез из виду. Она ведь не рабыня. К тому же босс сказал ей, чтобы она занялась покупками, вот она и следует его совету!


Недовольно хмурясь, Люк вернулся к сво­ей машине. Он был не в настроении и тоже не собирался возвращаться на работу. Все сло­жилось не так, как надо. Он не сумел справиться со своей очаровательной сотрудни­цей, и она ускользнула из его рук. Он был слишком очарован ее красотой и характером, чтобы поставить на место. И еще он узнал, что неинтересен ей и что с ним трудно ла­дить.

Возможно, она права. Он всегда трудно схо­дился с людьми и действительно не хотел по­кидать Париж, а тем более не хотел жить в этом большом городе на севере Англии, ли­шенном очарования французской столицы. Люк скучал по друзьям и парижским ресто­ранам. Ему недоставало суеты и блеска Пари­жа. Он говорил по-английски почти без ак­цента, но предпочитал английскому языку матери французский своего отца.

Люк с силой хлопнул дверью, тронул ма­шину с места и решил поехать домой, в свою квартиру. Целых двое суток отделяли его от понедельника, и он не знал, на что потра­тить бесконечное время. Интересно, как раз­влекаются в этом забытом Богом месте?

Он бросил взгляд на сиденье рядом, где лежали пакеты с подарками для матери, и воспрянул духом. Скоро он поедет домой, в Париж. Оставалось совсем немного времени до дня рождения, и подарки уже готовы. Даже красиво упакованы благодаря стараниям его вздорной подчиненной.

Он поедет домой и сам преподнесет их ма­тери вместо того, чтобы отправлять по почте. Он закажет ужин в хорошем ресторане, и па­рижский воздух развеет его мрачные мысли. Вряд ли он захочет сразу же вернуться сюда.

И вдруг Люк вспомнил, что предстоит ра­бота над срочным проектом, и ему придется немедленно приехать обратно. Эми Скотт уже занимается проектом, и без его консульта­ций ей не обойтись.

Люк не был уверен, кто из них, он или мисс Скотт, победил в сегодняшней схватке. Наверное, Эми, поскольку сейчас она путе­шествует по магазинам. В дальнейшем он не будет к ней столь снисходителен. В мире кро­ме нее существует великое множество ком­пьютерных гениев. Он даст ей понять, что не считает ее незаменимой.

Беда только в том, что он не хочет видеть никого, кроме Эми, возле ее компьютеров. Он так привык наблюдать за ней через стек­лянную стенку, что все равно бы поспешил обратно, даже если бы им не нужно было вместе работать над проектом.

Люк подумал о Веронике и почувствовал себя виноватым. Он уже забыл, когда в послед­ний раз звонил ей, и сомневался, что она встре­тит его с распростертыми объятиями.

Вероника Дюбуа, как и он сам, обладала сильным характером. В Париже у нее было соб­ственное дело: она занималась женской модой. Они уже много лет знали друг друга, и Люк считал, что Вероника будет для него хорошей женой, если когда-нибудь он надумает жениться. Однако он не спешил связывать себя брачны­ми узами, хотя мать неустанно твердила, что ему давно пора обзавестись семьей. Сам Люк, до приезда сюда, был убежден, что, когда при­дет время, он женится на Веронике.

Но в последние месяцы он перестал даже вспоминать о ней. Жизнь с Вероникой преж­де представлялась ему спокойной, однообраз­ной и даже не лишенной привлекательности. Но, приехав в Англию, Люк с головой по­грузился в работу и не на шутку заинтересо­вался Эми Скотт, о чем предпочитал не ду­мать, поскольку сама мысль об этой своей слабости раздражала его. Вот и сегодня он поймал Эми Скотт вовсе не из дисциплинар­ных соображений, а потому, что его неудер­жимо влекло к ней.

Наверное, встреча с Вероникой заставит его образумиться. Пожалуй, придется выду­мать хорошее оправдание, почему он так ред­ко ей звонил. Скучала ли о нем Вероника, тоже было под вопросом. Почему-то Люку казалось, что нет. Вероника – серьезная жен­щина. Она никогда бы не позволила себе, гля­дя на него синими глазами, разглагольство­вать о пустяках и пытаться угадать его мысли.

Да, ему действительно нужно съездить до­мой, чтобы встряхнуться и прийти в себя. Ан­глия определенно разрушительно действует на его мозги.


Вечером Джилл пришла на ужин, и Эми попыталась хотя бы на время забыть своего босса, но это оказалось невозможным. Она уже привыкла, что Люк теперь всегда пребы­вал где-то в укромном уголке ее души.

– Ты здорово готовишь! – похвалила под­ругу Джилл, когда они поели. – Надеюсь, когда я вернусь, ты устроишь такой же прекрас­ный ужин.

– Что ж, у меня впереди еще целый год, чтобы совершенствоваться в кулинарном ис­кусстве, – печально заметила Эми.

– Ты ведь знаешь, как быстро бежит вре­мя, – успокоила ее Джилл. – Эми, тебе грустно не только из-за моего отъезда. Мне кажется, смерть тети Селии напомнила тебе о прошлом. О том ужасном времени, когда умер твой отец. Я тоже не забыла те дни.

Эми разлила по чашкам кофе и, осторож­но взяв в руки поднос, предложила Джилл перейти в гостиную.

– Я знаю, – согласилась она. – Без тебя и тети Селии мне бы тогда было очень трудно, особенно если иметь в виду, что по завеща­нию отца я не получила никаких денег.

– Таково было соглашение между твоим отцом и Питером, милочка. Перед своей кон­чиной твой отец волновался об этом, но что поделать, у них с Питером Енсеном уже все было оговорено. Енсен и Скотт всегда вмес­те, а если один умрет, то второй берет все проблемы на себя. Во всяком случае, ты зна­ла, что дядя Питер о тебе позаботится.

– У него не было такой возможности, – напомнила Эми. – Тетя Селия сразу взяла все в свои руки. Она не могла доверить мое вос­питание мужчине, особенно такому, как дядя Питер.

– Я все хорошо помню, – усмехнулась Джилл. – Питеру пришлось уступить, потому что тетя Селия все равно бы выиграла дело в суде. Твоей родственницей была она, а не дядя Питер.

– Я, кстати, никогда не могла понять, по­чему тетя Селия и дядя Питер не любили друг друга, – задумчиво произнесла Эми. – Один раз я слышала, как они ссорились. Это про­изошло вскоре после моего переезда к тете. Вечером я спустилась вниз, чтобы попить воды, а они были в маленькой комнате, ко­торую тетя называла своим кабинетом.

– И о чем же они спорили? – спросила Джилл, бросив быстрый взгляд на задумчи­вое лицо Эми.

– Не знаю. Дверь в комнату была плотно закрыта. Тетя Селия что-то говорила о моем отце, но я не захотела подслушивать.

– Может быть, когда-нибудь ты все вспом­нишь, – заметила Джилл. – Память – стран­ная вещь. Одно она отвергает, другое приду­мывает. Если было сказано что-то, чего ты не хотела слышать, что-то, причинившее тебе боль, память скроет от тебя. А потом, позже, откроет – и ты все вспомнишь. Я вообще удив­ляюсь, что ты сумела пережить потерю отца, своего дома и вообще всей окружавшей тебя жизни.

– У меня не было выбора. С другой сторо­ны, удивительно, что отец ничего не преду­смотрел для меня, какое бы ни было деловое соглашение у него с дядей Питером. Мы не были бедны. Я знаю, что у нас имелись соб­ственные деньги.

Эми глубоко задумалась, и Джилл поспе­шила нарушить молчание.

– Ты ведь помнишь, я тоже была тогда с вами, Эми. Мне показалось ужасным, что никто о тебе не позаботился. Я без обиняков сказала об этом Питеру, хотя, вообще гово­ря, это меня не касалось. Он и сам был ис­кренне огорчен, и я пожалела, что вмеша­лась. Питер сказал, что не оставит тебя и что тебе в конце концов достанется все: и его деньги, и отцовские. Но когда появилась во­инственная тетя Селия, Питеру не оставалось ничего другого, как ретироваться. Она не по­зволила ему взять тебя даже на время. Она меня удивила. Мне кажется, это было жестоко с ее стороны. Питер Енсен был ее сводным бра­том, но она обращалась с ним, как с врагом.