Патриция Уилсон - Волшебное облако

Для тех, кто не читал увлекательный роман Патриции Уилсон «Черный бархат», вышедший в серии «Скарлет» на русском языке, сообщаем краткие сведения об этой писательнице.

Патриция Уилсон родилась в графстве Йоркшир в Англии. Вместе с мужем, которого Патриция встретила и полюбила еще в юности, она жила в Сингапуре и Африке. Сейчас Патриция Уилсон большую часть года проводит на юге Франции или в Испании. Она отказалась от карьеры учителя, чтобы целиком посвятить себя литературному творчеству. Произведения Патриции Уилсон столь популярны, что в мире продано уже более восемнадцати миллионов экземпляров ее книг.

Патриция начала писать очень рано и сначала попробовала себя в детской литературе, а также в историческом и детективном жанрах, прежде чем поняла, что лучше всего ей удаются романтические любовные романы. Ее книги всегда отражают глубокий интерес автора к людям, их взаимоотношениям и переживаниям.

С удовольствием предлагаем читателям последнюю книгу этой известной писательницы, автора более сорока повестей и романов.

В день похорон стояла прекрасная теплая по­года, и на кладбище Эми попыталась припом­нить какое-нибудь соответствующее моменту мудрое церковное изречение, но не могла отыс­кать в памяти ничего, кроме «Благословенна невеста, ибо для нее сегодня сияет солнце».

Весьма неподходящие слова не только по­тому, что это были похороны, но также и по­тому, тетя Селия никогда не была замужем. Она с презрением отвергала саму идею брака, осо­бо подчеркивая, что нет такого мужчины, ради которого стоило бы расставаться со свободой и отдавать себя на его милость.

Эми задумалась: а была ли тетя Селия дев­ственницей? Подобная мысль никогда преж­де не приходила ей в голову, и то, что она возникла именно сейчас, привело ее в ужас. Это была неподобающая мысль для печаль­ной и торжественной церемонии, но, с дру­гой стороны, как и смерть, брак и целомуд­рие были звеньями одной жизненной цепи.

Эми попыталась уловить слова священника, но тот вел себя так, словно обращался к церкви, полной прихожан, и поворачивался то в одну, то в другую сторону, чтобы ода­рить всех своим вниманием. Стоило ему по­вернуть голову, и Эми уже ничего не слыша­ла. Его голос замирал где-то вдали.

И вообще он начал утомлять ее, потому что повторял те самые слова, которые так часто адресовал своим духовным чадам на проповеди. Но в церкви они звучали по-дру­гому, здесь же казались однообразными и монотонными. Похоже было, что он сам мало и них вслушивался.

Кладбище было старинным и даже уют­ным, и многие памятники и надгробные пли­ты, такие же древние, как и сама церковь, заросли мхом. Церковь, каких уже оставалось мало, была сооружена еще до норманнского нашествия, и не верилось, что она сумела сохраниться всего в десяти милях от шумного процветающего города. Замечательный дом тети Селии, где она прожила почти всю свою жизнь, находился поблизости.

Эми очень удивило, что тетя выбрала имен­но это кладбище. Хорошо зная тетю Селию, Эми ожидала от нее совсем иных распоряже­ний, больше отвечавших ее взглядам и отно­шению к людям.

К примеру, что-нибудь вроде следующего: «Прошу похоронить меня под моим любимым деревом в саду, а вокруг поставить изгородь и пропустить через нее электрический ток. И постарайтесь, чтобы все было сделано с хо­рошим вкусом».

Но тетя Селия почему-то облюбовала эту церковь и это кладбище, и теперь она покои­лась здесь. Очень немногие провожали ее в последний путь, и Эми сожалела об этом, хотя и знала, что при жизни тетушка имела при­вычку отпугивать от себя людей. Ее властный характер и безжалостный язык не способство­вали возникновению дружбы.

С годами почти все тети перестали поддер­живать с ней отношения и вообще старались держаться подальше. Трудно было ожидать, что многие явятся на похороны, чтобы опла­кать тетю Селию, но кучка скорбящих оказа­лась совсем уж малочисленной.

К своему удивлению, Эми узнала среди них соседку тети, хотя между ними не раз проис­ходило судебное разбирательство из-за того, что, собака соседки частенько мяла цветни­ки и грядки в саду, который был предметом особого внимания и гордости тети Селии.

Эми вдруг пришла в голову обескуражива­ющая мысль: возможно, соседка явилась на похороны, чтобы удостовериться, что тетя Селия действительно умерла и больше никогда не станет ей досаждать.

Мистер Хетерингтон-старший тоже присут­ствовал здесь с подобающей печальной миной на лице. С незапамятных времен он был пове­ренным тети Селии и умело вел ее дела, а так­же бесконечные споры с ней самой, если воз­никала необходимость в чем-то ее убедить. Но он был искренне привязан к тете Селии, и хотя теперь удалился от дел, пришел сюда, чтобы в последний раз выразить ей свое почтение.

«Почтение» – вот то слово, которое лучше всего характеризовало отношение людей к тете Селии. Большинство из них избегали ее или даже ссорились с ней, если у них на это хва­тало духа, но тем не менее они неизменно выказывали ей глубокое почтение. Что же ка­салось Эми, то она по-настоящему любила тетю и понимала, что ей будет сильно ее не хватать.

Судя по всему, то же чувство почтитель­ного уважения привело сюда и дядю Пите­ра, поскольку не могло быть и речи о ка­ких-либо его теплых чувствах к сводной сестре. Вот уже несколько лет он в разгово­ре никогда не упоминал ее имя, и тетя Се­лия отвечала ему тем же.

Возможно, дядя Питер явился на похо­роны лишь для того, чтобы морально под­держать Эми, и она была благодарна ему за это. Он взял Эми за руку, когда священник произносил последние утешительные сло­ва, и Эми почувствовала в нем настоящую опору.

Питер Енсен вообще знал, как поступать в том или ином случае. Например, он знал, как настойчиво, но ласково увести Эми прочь от могилы и далее по залитой солнцем аллее к выходу с кладбища. Он знал, что сказать священнику на прощание, знал, каких слов ждал от него мистер Хетерингтон-старший, и как печально, и в то же время сочувствен­но, кивнуть соседке, которая теперь, горько плакала.

Эми в изумлении смотрела на нее, пока дядя Питер не подхватил племянницу под локоть и не увлек к воротам кладбища. Эми было известно, что некоторые люди специ­ально приходят на похороны только для того, чтобы хорошенько выплакаться. С той же це­лью они читают извещения о смерти в газе­тах и рыдают над людьми, которых никогда не встречали при жизни. Эми считала это не­оправданной и непонятной слабостью. Может быть, таким образом они давали выход ско­пившейся в их душе горечи?

– Печальнее всего то, – заметила вслух Эми, – что жизнь продолжает идти своим чередом.

– Согласен, – немного нетерпеливо под­твердил Питер Енсен. – Но ты, Эми, должна разумно воспринимать происходящее. Если Селия умерла, то это не значит, что насту­пил конец света.

– Вы правы, земля все так же вертится, – парировала Эми, бросив на Питера быстрый осуждающий взгляд. – Я только хочу сказать, как жаль, что тетя Селия умерла. Но еще пе­чальней то, что жизнь продолжается, как буд­то тети никогда и не было.

– На тебя влияет здешняя атмосфера, де­вочка, – объявил Питер, переходя на нази­дательный тон старшего родственника. – Это виновато кладбище. Похороны могут кого угодно вывести из равновесия. Хорошо еще, что я решил тебя сопровождать.

– Я очень благодарна вам, дядя Питер.

В конце концов тете Селии было семьде­сят, с другой стороны, не такой уж это преклонный возраст. Все случилось очень неожиданно. Никто не предполагал, что внезапный сердечный приступ убьет эту полную энер­гии женщину.

– Я думала, что она будет жить вечно, – пробормотала Эми.

– Но все произошло быстро и без страда­нии, – заметил Питер успокаивающим тоном.

– Слишком быстро! – вырвалось у Эми, ко­торая не одобряла равнодушия дяди Питера. – Я даже не успела с ней попрощаться. Она меня вырастила, а я позволила ей вот так незаметно покинуть меня. Мне кажется, тут есть доля моей вины. Как будто я потеряла ценную вещь толь­ко потому, что не берегла ее.

– Прекрати, Эми! – резко сказал Питер. Он остановился и повернулся к ней. – Люди умирают. Это закономерно. Ты взрослая ум­ная женщина, и у тебя все в порядке с ка­рьерой. Пока не поздно, возьми себя в руки. Если ты начнешь упрекать себя за то, что позволила Селии пренебрегать своим здоровьем…

– Она не пренебрегала! Никто не знал, что у нее больное сердце. И она в том числе.

– И все-таки, наверное, были какие-то симптомы. В ее возрасте она должна была ре­гулярно проверяться у врача. Я, например, проверяюсь.

– Вам всего-навсего пятьдесят, – напом­нила ему Эми.

– Тем более Селия должна была прове­ряться в свои семьдесят.

– Может быть, она не хотела посещать врачей, чтобы не узнать чего-нибудь плохого, – уныло заметила Эми, и Питер недовольно на­хмурился.

– Хватит нагнетать мрачность, Эми. Давай побыстрей уйдем отсюда и вернемся в мир живых людей. Пойми, все кончено.

Питер еще быстрей зашагал к воротам, ув­лекая за собой Эми, но она не могла ото­рвать взгляда от сочной зелени кладбищен­ских деревьев, травы и ярких цветов. Она не могла избавиться от мысли, что природа дол­жна дать ей знак, пусть самый маленький, что тети Селии уже больше нет на свете. Го­рячее солнце позднего лета по-прежнему стру­ило свои лучи, небо по-прежнему было си­ним, а облака белыми и пушистыми. Жизнь продолжалась как ни в чем не бывало, умер ты или нет.

– Наверное, у меня депрессия, – сказала Эми, когда они покинули кладбище и напра­вились к своим машинам, стоявшим одна за другой в тихой аллее.

– Похороны невеселое мероприятие, – от­кликнулся Питер. – Вот почему я их избегаю. Сегодня я сделал исключение только ради тебя и оказался прав.

– Тетя Селия была вашей сводной сест­рой, – напомнила Эми. – Хорошо, что вы решили меня сопровождать, но мне кажет­ся, вы и без того приехали бы на похороны.