– Отлично! – прохрипел человек. Он говорил с отчетливым английским акцентом. – Значит, все-таки решили наконец прийти в себя? А я, признаться, не был уверен, что вы выкарабкаетесь.

Ощущая тупую боль в правой ноге, Арман посмотрел вниз и увидел, что она забинтована.

– У вас сложный перелом, – кивнул человек. – Открытый. Я уже начал было подумывать об ампутации. Короче говоря, молодой человек, вы счастливчик.

Арман с опаской посмотрел на него:

– Кто вы, сэр? И где я нахожусь?

– Ну конечно, вы по-прежнему в Пенсаколе, мой друг. И вы здесь уже больше недели. Что же касается меня, то я доктор Генри Беллер, и это мой дом. Я был врачом в английском гарнизоне. И вот они ушли, а я решил остаться. Надоело, знаете ли, переезжать с места на место.

– А генерал Джэксон?

– Я полагаю, он теперь у себя, в Теннесси. Генерал и войска ушли из города как раз в тот день, когда вас принесли ко мне. Решили оставить здесь, потому что переезд в медицинском фургоне за несколько сотен миль, да еще без настоящего доктора, вам бы не выдержать. Не хвастаясь, могу сказать, что лучше меня залечить перелом здесь никто не в состоянии.

– Знаете, а ведь я не просто сорвался с крыши… – Арман попытался подняться с постели, но боль пронзила ногу с такой силой, что он сразу же упал на спину. – Меня столкнули.

– О, я знаю. К счастью, оказался свидетель, который видел, как все это происходило. Человека, совершившего это злодейство, задержали, и он скоро предстанет перед военным судом. Отъявленный мерзавец! Для него оказалось недостаточно убийств на войне. Ему понадобилось лишить жизни кого-то из своих. Чертовски странный вы народ, американцы.

Единственное, на что Арман был сейчас способен, – так это устало кивнуть. На большее сил у него не хватало.

Доктор Беллер посмотрел на него сверху вниз:

– Вам сейчас нужно отдыхать. Ведь сегодня первый день, когда вы, если можно так выразиться, решили возвратиться к нам. Моя жена, ее зовут Сара, принесет вам немного бульона и заварного крема из яиц и молока. Вам нужно набрать несколько килограммов веса.

Доктор Беллер коротко кивнул и покинул комнату, а Арман благодарно закрыл глаза. «Значит, вот каким образом закончилась моя военная карьера!»

Он коснулся ноги и пощупал наложенную шину. «Забыл спросить, смогу ли я когда-нибудь нормально ходить. Доктор, кажется, настроен вполне оптимистически. Во всяком случае, надо радоваться, что нога цела, ее не ампутировали и что мне не надо отправляться на поиски Карпентера».

С этой мыслью он задремал и проснулся примерно через час. У постели стояла супруга доктора, пухленькая симпатичная женщина, в руках у нее был поднос с бульоном, свежеиспеченным хлебом и кремом. Пахло все это замечательно. И все же в первый раз Арману удалось съесть очень немного.

В течение следующих нескольких недель странный брюзга-доктор и его веселая жена окончательно очаровали Армана. Им обоим было лет под пятьдесят, и они относились к Арману как к сыну. Своих детей у них не было. Миссис Беллер хлопотала над ним, готовила всякие деликатесы, стараясь пробудить аппетит, а с доктором Беллером он играл по вечерам в шахматы, и они разговаривали о жизни.

Было странно сознавать, но, несмотря на боль в ноге и прочие неприятности, сопровождающие такого рода болезни, Арман был здесь почти счастлив. От него ничего не требовали, ничего не ожидали, он должен был только есть, спать и выздоравливать.

Беспокойство пришло позже, когда с ногой стало лучше и вообще он начал чувствовать былую силу в теле. Приближалось время покинуть этот гостеприимный дом. Нельзя же вечно сидеть на шее у Беллеров. Пора было отправляться своей дорогой.

От денег они категорически отказались, и Арман решил, что, вернувшись в Саванну, купит там что-нибудь приятное для них и пришлет с кораблем.

Саванна! Ле-Шен, «Дом мечты», Ребекка! О чем бы он ни думал, его мысли неизменно в конце концов возвращались к Ребекке.

Он, разумеется, пытался о ней не думать – правда, безуспешно. Ребекка оставалась с ним, где бы он ни находился. Она была с ним в тяжелых походах, в наполненной москитами палатке, когда он пытался уснуть, лежа на твердой земле, она была с ним даже в бою. Никакие зароки, никакие доводы не могли помочь ему изгнать ее из своих мыслей. Он должен был увидеть ее снова. Встретившись и разминувшись со смертью, он еще острее осознал, что сдаваться рано, что в жизни еще не все потеряно, что счастье возможно. И чтобы его достигнуть, надо предпринять еще одну попытку убедить Ребекку, что, если они будут вместе, для них не будет ничего невозможного. Он был уверен, что в «Доме мечты» она никогда не будет счастлива.

«А может быть, – вдруг пронзило его, – счастье вообще недостижимо? А что, если в этом доме поселился дьявол, проник во все его поры, пропитал собой каждую доску, каждое бревно, каждую картину, каждую панель? Он живет там, но его не видно. Может быть, именно это случилось с «Домом мечты»? Но я должен туда возвратиться, по крайней мере в последний раз».

Поскольку нога у него еще не окончательно зажила и немного побаливала, доктор Беллер строго-настрого запретил ему поездки верхом. Он заказал для Армана билет на пакетбот, который ходил вдоль берега до Чарлстона. И вот с большой корзиной, нагруженной провизией и несколькими бутылками домашнего вина, сердечно распрощавшись с Беллерами, Арман пустился в путь домой, совершенно не ведая, что его там ждет. Плавание предстояло долгое. Пакетбот обогнул южную оконечность Флориды и направился вдоль берега на север.

Раннее утро было ясным и безоблачным, но к полудню, когда вдали показался Берег Пиратов, на горизонте начали собираться облака, и вскоре стало очевидно, что во второй половине дня обязательно будет гроза.

И вот появился сам остров, зеленый и сверкающий, как драгоценный камень. Арман невольно восхитился его красотой, но его мысли были сосредоточены на Ребекке. Что за встреча будет у них?

Сойдя на берег, он с удивлением обнаружил, что пристань безлюдна. А ведь прибытия пакетбота здесь всегда в нетерпением ждали. Приближающийся к острову корабль виден издалека, поэтому к моменту его прибытия на пристани всегда толпились люди – получить почту, грузы или просто узнать последние новости.

Но сегодня здесь не было ни души, и Арман понял, что ему придется идти пешком. Расстояние не такое уж большое, если бы не больная нога.

В тому времени, когда Арман достиг дома, он уже сильно хромал. Его поразило безлюдье: обычно в это время повсюду сновали слуги – кто-то ухаживал за деревьями, кто-то чинил дорогу, кто-то просто слонялся без дела. Его уже давно начали одолевать дурные предчувствия, но он от них отмахивался. Теперь пришло время посмотреть правде в глаза. Здесь что-то не так. И главное, тихо вокруг, очень тихо. Как будто остров внезапно покинуло все живое.

Он ускорил шаг и, несмотря на боль в ноге, быстро поднялся по ступенькам к дому и остановился перед большой резной дверью. У него было странное чувство – все, так хорошо знакомое с детства, внезапно стало совершенно чужим и враждебным.

Арман, будто он и вправду был здесь чужим, ударил тяжелым дверным молотком. Раздавшийся звук был поразительно громким. Только спустя несколько мгновений Арман сообразил, что его стук в дверь совпал с ударом грома. В небе быстро собиралась гроза.

Он подождал немного, давая отдохнуть больной ноге, но на его стук никто в доме не отозвался. Тогда он нажал ручку и толкнул огромную дверь.

В вестибюле пахло плесенью. Он двинулся дальше, и под ногами у него что-то захрустело. Листья.

Арман остановился и огляделся вокруг, не веря своим глазам. Весь пол был покрыт пылью и листьями, очевидно налетевшими сюда, когда дверь была открыта. Но это невозможно! Ни Фелис, ни Люти такого безобразия не могли допустить. Что здесь происходит?

В доме стояла тишина, как в гробнице. Единственное, что он слышал, был звук его собственных шагов. Господи, куда все подевались? Допустим, они решили уехать на несколько дней в Саванну, но и в этом случае в доме должны были остаться слуги. Без этого никак нельзя.

Боль в ноге усилилась, Арман понимал, что надо присесть, но знал, что не сможет отдыхать, пока не выяснит, почему дом пустой.

Сильно хромая, он переходил из одной комнаты в другую и нигде никого не находил. Добравшись наконец до кабинета Жака, он устало опустился в его кресло за столом.

В голове был полнейший сумбур. Арман взял расчетные книги, лежавшие на столе, и начал рассеяно листать. Было ясно, что дом пуст уже несколько дней. Неужели все до единого покинули остров? Что же здесь случилось? И главное, где Ребекка?

Он бросил взгляд на раскрытую страницу в расчетной книге. Что за чертовщина? Как это все понимать? Бессмыслица какая-то! Вся страница была исписана цифрами, следующими без всякого порядка, а между ними иногда были вставлены какие-то непонятные слова.

Арман придвинул книгу ближе и начал ее внимательно изучать, листая назад, а через несколько минут, потрясенный, закрыл. Записи свидетельствовали о развитии болезни у Жака, о его сумасшествии.

Вначале он вел достаточно ясные и логичные расчеты, но чем дальше, тем они становились все более и более бессвязными, пока не превратились в записки сумасшедшего. Господи! Что случилось с Жаком? Неужели его увезли в больницу? Но если даже и так, то все равно это не объясняет отсутствие в доме прислуги.

Арман поднялся из-за стола и принялся обходить нижний этаж, громко выкрикивая имя Ребекки, пока не охрип. Отклика не было. Тогда он прошел в музыкальную гостиную и прилег на большой диван, чтобы дать ноге отдохнуть.

Лежал он долго, прикрыв рукой глаза, а за окном жутко свистел ветер, небо потемнело, и день почти превратился в ночь.

Ему стало страшно.

Арман медленно поднялся и проковылял к роялю. Музыка всегда давала ему успокоение, а рояль часто служил средством, чтобы излить свои чувства. Однако он очень не любил играть для публики, только для себя.