Гвинет высыпала монетки из кошелька на стол, быстро, словно боясь передумать, отсчитала половину и подвинула их к Шерон.

— Конечно, детка, отдай им, — сказала она. — Пусть это будет для их ребятишек.

— Но Хью гордый, он не возьмет у меня деньги, — вздохнула Шерон. — Ладно, я попробую всучить их Мэри.

В дверь постучали. Шерон удивленно оглянулась. Неужели Оуэн? Рановато он на этот раз вырвался из таверны. Но дверь не открылась сразу после стука, как это обычно бывало, когда приходил Оуэн или кто-то из соседей, и Шерон пошла впустить гостя.

— Мисс Шерон Джонс?

На пороге стоял незнакомый ей, хорошо одетый мужчина.

— Да, — неуверенно проговорила она.

— Вас вызывают в замок, — сказал он по-английски. — Его светлость хочет видеть вас. Вам лучше поторопиться, хозяин не любит ждать.

У Шерон поплыло перед глазами. Вот оно, то, чего она боялась! Граф узнал ее утром и выяснил, кто она и где живет. Шерон постаралась взять себя в руки. Она не покажет своего страха ни ему, ни его слугам.

— Меня? — нарочито спокойно переспросила она. — Граф Крэйл желает видеть меня? С чего бы это?

— Не будь дурой, женщина, — ответил он, на секунду обнаружив свое уэльское происхождение. — Думаешь, он скажет мне, зачем ты ему понадобилась? Умойся как следует и иди, если не хочешь неприятностей.

Шерон сжала губы. Его слова разбудили в ней злость. Она вымылась и переоделась два часа назад, сразу после работы, а этот пижон, лакеишко, смотрит брезгливо сквозь нее, она для него червяк, ползающий в грязи, он, видите ли, боится замараться, ступая по этой грязи.

— Уже поздно, — сказала она. — Я только что вернулась с работы. Я устала.

Посыльный презрительно усмехнулся.

— На вашем месте, миссис, я бы поторопился. Или это может очень плохо кончиться для вас, — сказал он и ушел.

Конечно, плохо. Но в таком случае не важно, когда она туда пойдет — сегодня или завтра. Она задавалась вопросом: зачем он вызывает ее? Может, хочет наказать за то, что она пусть невольно, но стала участницей крамольного собрания, или надеется, что она назовет имена зачинщиков? Может, он так и не смог узнать никого из них, может, даже и Оуэна. Робкая надежда затеплилась в ее душе, но тут же воображение нарисовало ей зловещий средневековый замок, в мрачных подземельях которого томятся несчастные узники, как кричат они и молят о пощаде, поднимаемые на дыбу безжалостными палачами. Она понимала абсурдность своих страхов. Замок построен только в прошлом веке, там не может быть никаких темниц. Собственно, это даже не совсем замок, скорее — огромный особняк. Кроме того…

Шерон стряхнула с себя оцепенение и, закрыв дверь, посмотрела на бабушку.

— Господи! — испуганно вымолвила Гвинет. Она сидела за столом едва дыша, прижимая руки к груди.

— Это, наверное, проделки Барнса, — сказала Шерон. Ей не хотелось раньше времени расстраивать бабушку, да и та очень рассердилась бы, если б узнала, что ее внучка ходила ночью в горы. — Сегодня утром я чуть не сбила графа с ног — я налетела на него, когда он осматривал шахту. Неужели он хочет уволить меня? Но ведь он мог бы сделать это и через Барнса. — Она вздохнула. — Ума не приложу, что ему нужно?

— Не ходи, — сказала Гвинет, глядя на нее круглыми от страха глазами. — Сиди дома, дочка. Дед вернется, и я пошлю его выяснить, в чем дело.

— Нет, — покачала головой Шерон. — Он вызывает меня, и я пойду сама. Я сама должна узнать, что ему нужно. Может, и нет ничего серьезного и мы потом еще посмеемся над своими страхами. — Она попыталась улыбнуться.

— Не ходи, — повторила Гвинет. — Моя Марджет тоже думала… — Она всхлипнула и уронила лицо в ладони.

Шерон вздрогнула, услышав имя матери, и вдруг сообразила, чего испугалась бабушка.

— Ох, бабуля! — Она подбежала к бабушке и обняла ее за плечи. — Нет. Он же видел меня только один раз, и я была вся в угольной пыли, страшная как черт. — «И еще один раз в горах, когда он поцеловал меня», — подумала она. — Право, это смешно. И потом, ты же не думаешь, что я соглашусь…

— Мистер Барнс, — проговорила Гвинет, не поднимая лица. — Я боюсь, что это он послал за тобой. Ты ведь знаешь, какие они, англичане. Все они развратники. Ты отказалась выйти за него, и он тебе этого не простит. Да и этот граф наверняка такой же. Они хотят заманить тебя в замок и надругаться над тобой. Не ходи, дочка. — Она умоляюще посмотрела на Шерон. — Дождись деда, прошу тебя. Или сбегай узнай, дома ли отец Ллевелин.

— Нет, бабуля, я пойду. — Шерон ободряюще погладила ее по плечу. — В конце концов, не съест же он меня, правда?

— Тогда я пойду с тобой. — Гвинет решительно поднялась со стула и принялась развязывать тесемки фартука.

— Нет, бабушка, — твердо возразила Шерон. — Я пойду одна. Нельзя считать человека чудовищем только потому, что он англичанин и живет в замке. А кроме того, дедушка и дядя Эмрис рассердятся, если никого не будет дома, когда они придут. Кто их накормит?

— Скажи лучше, кто доведет их до кровати и стащит с них сапоги, — ворчливо заметила Гвинет и тяжело опустилась на стул. — Ладно, иди, дочка. Но если ты не вернешься через час-полтора, мы с дедом придем за тобой.

Теперь Шерон пыталась сообразить, в каком виде ей лучше отправиться в замок. Может, убрать волосы и надеть платье, в котором она ходит по воскресеньям в церковь? Это ее лучшее платье. Она с сожалением вспомнила сейчас о нарядах, которые покупал ей сэр Джон Фаулер и которые она оставила в доме матери. Хотя что это она? Ведь не собирается же она наряжаться для графа Крэйла. Глупо прихорашиваться, когда тебя собираются выгнать с работы или подвергнуть унизительному допросу. Шерон накинула на плечи шаль, поправила волосы и решительно прошла к двери, чувствуя спиной встревоженный взгляд бабушки. Выйдя из дома, она, подбадривая себя, гордо подняла голову, расправила плечи и направилась по улице.

Никогда прежде ей не приходилось так близко подходить к Гленридскому замку. Какое-то мгновение она помедлила перед распахнутыми железными воротами, от внушительного вида которых у нее задрожали коленки и тревожно заколотилось сердце, но, быстро совладав с собой, вошла, стараясь поскорее пройти мимо флигелей, что стояли прямо за воротами. Один из них принадлежал Джошуа Барнсу. Он мог быть и ее домом тоже.

Широкая, вымощенная белым камнем дорожка вела через парк с аккуратно подстриженными кустами и газонами к дому, являвшему собой аристократическое великолепие, украшенному затейливыми башенками и узкими арочными окнами. Пройдя под высокими сводами парадного крыльца, Шерон поднялась по ступеням к двери. Она не была уверена, что поступает правильно. Может, ей следовало направиться к другому входу, туда, через который ходят слуги? Но она не разглядела поблизости других дверей и поэтому взялась за кольцо, на мгновение придержала в ладони его тяжелую бронзу, а затем отпустила, позволив ему стукнуться о дверь. И тут же ее охватило нелепое, трусливое желание развернуться и бежать прочь, но она подавила его.

Вот и все, подумала Шерон, когда перед ней медленно отворилась дверь. Теперь отступать уже поздно. Она вошла внутрь, в тихий просторный холл, и почувствовала, как на нее снизошло необъяснимое спокойствие и появилась уверенность. Как бы граф Крэйл ни обошелся с ней, он не увидит в ее глазах и тени страха.

Что за время она выбрала для визита, удивленно подумал Алекс, оторвавшись от книги, чтобы выслушать сообщение дворецкого о том, что миссис Шерон Джонс ожидает его внизу в гостиной. На улице уже почти смеркалось. Он никак не ожидал, что она соберется прийти сегодня. Такая поспешная отзывчивость с ее стороны могла бы означать только одно — она знает, для чего он ее позвал, и согласна не задумываясь принять его предложение. Алекс отложил книгу в сторону и направился вниз. Право, лучше бы ей прийти утром. Верити посмотрела бы на нее и сказала бы ему свое мнение. Хотя, если он найдет ее абсолютно никуда не годной — а у него отчего-то появилось такое предчувствие, — то Верити лучше вообще не встречаться с ней.

На девушке было выцветшее ситцевое платье и знакомая ему старенькая шаль. Темные длинные волосы с маслянистым блеском спадали на плечи тяжелой волной. Она выглядела точно так же, как тогда, в горах, когда он впервые увидел ее. Несколько мгновений Алекс, застыв на пороге, изумленно смотрел на нее, ослепленный красотой и не понимая, почему она здесь. Лишь спустя несколько мгновений в его памяти всплыли слова дворецкого. Нет, то не дева Кембрана явилась ему. Он вспомнил высокого рабочего, с которым он видел ее вчера на холмах. Выходит, его фамилия Джонс. Хотя нет. Мисс Хэйнс сказала ему, что эта женщина — вдова.

— Миссис Джонс? — произнес он, вступая в гостиную.

Лакей бесшумно закрыл за ним дверь.

— Да, — сказала она.

Она стояла перед ним, высокая, с гордо выпрямленной спиной, чуть расставив ноги и высоко вздернув подбородок. Ее ясные серые глаза, окаймленные густыми темными ресницами, смело смотрели прямо на него. Она не присела перед ним в реверансе, не назвала его титул. Она действительно была потрясающе красива. Алекс спросил себя: может, она вспоминает сейчас тот единственный, похищенный им поцелуй и оттого держится так гордо и неприступно? Неужели он так впечатлил ее?

— Прошу вас, присаживайтесь. — Он указал ей на стул.

— Зачем? — спросила она. — Что вам нужно от меня?

Она боится, озарило Алекса. Боится, но не хочет показать этого. С какой милой бравадой она старается изобразить презрение к нему. Она думает, что он снова станет допытываться у нее о том ночном собрании? Выходит, она совсем не догадывается, зачем ее вызвали сюда?

— Миссис Джонс, я думаю предложить вам работу и хотел бы обсудить это с вами, — сказал он, уже не уверенный в том, действительно ли он хочет, чтобы она работала у него. Можно ли доверить свою дочь женщине, которая по ночам бегает по горам и подглядывает там за тайными мужскими сборищами? Женщине, которая на виду у всего поселка обнимается со своим любовником? Нужна ли Верити такая гувернантка? Но, черт возьми, она так хороша собой! Ему не забыть, как после того мимолетного поцелуя в горах, возвращаясь домой, он боролся с желанием, вспыхнувшим в нем.