Нахмурившись, Зоя нагнулась ближе к Елене и смотрела на нее с искренним сочувствием.

– Елена, вас сглазили.

– Что за бред? – окончательно рассердившись, Елена бросила на стол ручку. – Просто я беременна, и у меня токсикоз.

– Килограммов пять скинули за две недели. Это перебор.

– Зоя! – Елена вскочила и стукнула кулаком по столу. – Я тебя сейчас уволю на фиг!

Первым желанием Елены было с размаху дать пощечину обнаглевшей секретарше, посмевшей влюбить в себя ее Алексея. У нее даже пальцы занемели от сдерживаемого жеста… Но через несколько мгновений гнев Елены растворился в тошноте, и она почти упала в свое кресло.

– Мне очень плохо. Зоя, мне так плохо. – Слезы неожиданно потекли солеными ручьями, и Елена вытирала их ладонями, не стесняясь. – Я миллионерша, я беременна, я занимаюсь любимой работой, но я совершенно несчастна. – Она судорожно всхлипнула и поискала глазами на столе, что можно использовать вместо носового платка. – И меня постоянно тошнит. Как только открываю глаза – и до самого вечера. Как же я устала! И не знаю, что делать.

Зоя достала из кармана пиджака носовой платок и протянула Елене. Та благодарно кивнула и смачно высморкалась. И от этого простого действия Елене стало легче. Она улыбнулась и села удобнее. И вид секретарши уже не казался наглым, и было видно, что действует она из дружеских чувств.

– Выход там, где вход.

– Что? – Елена вытирала нос и опять ничего не понимала.

– Нужно ехать в дубовую рощу.

– Я уже там была, Зоя. А там сразу за поляной, на которой мы пикник делали, ничего нет, сплошное поле.

– А тут что-нибудь есть? – Зоя обвела вокруг себя рукой, и Елена послушно оглядела кабинет.

– Мебель…

– Нет. Это мы видим мебель. – Зоя активно ткнула пальцем в пространство. – А фиг его знает, что здесь на самом деле. Миры-то параллельные. Ехать надо.

И настроившись наконец-то понять, стоит ли помнить о майском наваждении либо вычеркнуть и забыть лесную грезу, Елена, на ходу одергивая пиджак, решительно пошла из кабинета вслед за Зоей. В дверях Зоя остановилась, и Елена ткнулась ей в спину.

– Привет, – с дружеской интонацией поздоровалась Зоя и сделала шаг вперед, давая Елене возможность пройти вперед. – Леш, ты извини, но мы сейчас с Еленой Николаевной срочно уезжаем. Ты положи документики, а я их в выходные посмотрю. Спасибо тебе огромное, но…

У секретарского стола сидел на стуле Алексей и, закинув ногу на ногу, перелистывал прозрачную папку, файлы которой составляли то документы, то фотографии формата А4. Елену как будто саданули по затылку – потемнело в глазах, на мгновение пропало дыхание.

– Ничего, Зоя, – «бодро» улыбнулась Елена. – Вы обсуждайте свои проекты, а у меня по расписанию вечерний моцион. Я лучше домой…

Взгляды – у Зои искренне недоуменный, а у Алексея с оттенком насмешливости – ее разозлили, но из себя не вывели. Чуть улыбнувшись, Елена четким шагом пересекла секретарскую и только в коридоре чуть прибавила шагу. По лестнице она почти бежала, но перед выходом из здания сбавила шаг.

На улице было на редкость много людей. Шли и к метро, и на стоянки автомобилей, расположенных на других улицах, и гуляли «просто так», дивясь на старинные невысокие особняки.

Раздражало Елену все: безмятежные разговоры прогуливающихся, деловая походка спешащих служащих, бег детей с мороженым и воздушными шариками в руках и особенно влюбленные парочки, как нарочно начинающие целоваться прямо перед нею.

Несмотря на яркое солнце, было нежарко. И от асфальта, и от булыжников мостовой парило лужами недавно прошедшего дождя.

Шагом «спешу по делу, не трогайте меня – укушу» Елена пролетела из одного конца улицы Школьной в другой, до перехода на станции «Римская» и «Площадь Ильича». В конце улицы стояли несколько пенсионеров, кто в палатке, кто с расстеленными перед ними одеялками, на которых была выложены старые вещи: утюги, вилки и всякая другая дребедень, захламлявшая балконы и дачи.

Продавцы не выглядели престарелыми горемыками, скорее у них организовался клуб по интересам на свежем воздухе. Они переговаривались между собой, передавали приветы общим знакомым, делились опытом собирания уже старых, но еще не антикварных предметов по деревням и маленьким городишкам. Если напротив кого-либо останавливался покупатель, то расхваливали товар и уговаривали купить всем миром, неназойливо, но настойчиво.

Стоя около блошиного рынка, Елена стала успокаиваться. Ни один из продавцов-пенсионеров не предложил ее что-нибудь купить. На «независимом» рынке выживают только хорошие психологи.

Развернувшись, Елена пошла обратно. Меньше раздражали разговоры пешеходов, не резали слух смех и топот детей. И вообще народу стало меньше. Зато начало припекать солнце, и Елене стало душно. Она перешла на левую, теневую, сторону улицы.

Становилось все жарче, и Елена решила передохнуть. Но лавочки на теневой стороне были заняты, а на солнце ей могло стать плохо. Впереди темнела полукругом арка. Старинных размеров – неширокая и низкая, она сохраняла прохладу летом и слабо продувалась зимой.

В горле начало колотиться сердце, лоб покрывался испариной. Десять последних метров до арки Елена шла, держась за стену и прислонив руку к груди.

– Господи, ну неужели все так мучаются, как я? Понятно, если время от времени, но чтобы постоянно?

Елена разговаривала сама с собой, но неожиданно ей ответил женский голос:

– На тебя наводят порчу. И это делаю я.

Вздрогнув, Елена отвлеклась от оценки своего самочувствия и посмотрела в глубь арки. Странно, но там никого не было. Войдя в прохладу старой архитектурной кладки, Елена отдышалась и посмотрела назад. Там тоже никого не было… И тут она услышала дыхание. Частое, напряженное, нечеловеческое. В арке стало неестественно темно, и из дальнего конца, из темноты появилась собака… Странная до страшноты собака. Высокая в холке, с висящей шматами шерстью, с зыбкими очертаниями худого тела, она выступала из темноты, молча оскалив пасть с желтыми клыками, каждый размером с медвежий коготь. Уже догадавшись, что будет дальше, Елена медленно повернула голову. Сзади наступала точно такая же страшная собака.

Неожиданно для себя Елена начала молиться. Не понимая, что она шепчет, какого вероисповедания ее мольба, к кому именно она обращается, она просила не только за себя, но и за то существо, того человечка, что начинал жить в ней.

– Зря стараешься, – недобро усмехнулся голос.

Из стены, прямо напротив Елены, вышла женщина в темном, неопределенного цвета платье. И с нею третья собака. Елена поняла, на кого похожи эти небожьи создания, условно называемые ею «собаки». На свою хозяйку. Высокую, худую, злую.

Сразу было понятно, что разговаривать с женщиной бесполезно. Она была уверена в том, что хотела сообщить Елене, и другое мнение ее не интересовало.

– Скинуть придется ребеночка-то. – Женщина сделала шаг вперед. – На кой ляд он тебе? И не мучайся, все равно ничего не получится. Сглаз на тебе лежит, возраст критический для рождения, да и родила ты… странно. Ты как придешь домой, ляг в горячую ванну, выпей рюмку водки с семью каплями йода, и все, вызывай «Скорую».

Собаки сделали шаг вперед.

И если бы говорила мифическая женщина, не дрожа от ненависти, и не наставляла бы на Елену собак, она бы не смогла справиться с ужасом, окружившим ее. Но, прибегнув к любимому способу справляться с волнением – досчитать про себя до десяти, Елена просчитала ситуацию с обратной точки отсчета.

– Почему ты меня боишься? – Елена чуточку улыбнулась, насколько смогла поднять уголки губ, и тут же черная женщина стала немного ниже ростом. – Зачем ты пугаешь меня злобными псами и сама не выходишь из темноты? Что я тебе сделала?

– Ты-ы-ы? – женщина заговорила, подвывая от ненависти. – Ты опрокинула мою жизнь! Ты забралась к Лешему в постель, и на одного Божка стало больше. А с новыми богами про старых забывают. Ты и в этой жизни отнимаешь у меня возможность жить свободно.

– Ты Кира, – вспомнила Елена. – Ты Кира, любовница моего мужа.

– Ш-ш-ш, – заулыбалась Кира.

Собаки сделали еще один шаг вперед, и темнота сгустилась до удушья.

– Перестань меня пугать, – прохрипела Елена и осторожно вытерла пот со лба. – Давай разговаривать конструктивно. Чего конкретно ты от меня хочешь?

Собаки подняли передние лапы, чтобы сделать шаг вперед, но Кира остановила их движением руки.

– Стоп. Я хочу, чтобы ты скинула ребенка и оставила Алексея в покое. Навсегда.

– Слушай… – Дышать становилось все труднее, и Елена прикрыла глаза, чтобы не видеть страшных собак и не менее страшную Киру. – С ребенком я не расстанусь из принципа, даже не надейся. А насчет Алексея можешь быть совершенно спокойна. Я ему не нужна.

Чуть отпустило, и Кира, не особо обращающая внимание на ее слова, наконец-то прислушалась.

– Как это – не нужна? Ребенка он тебе сделал!

– Это я сама. – Елена задыхалась. – Сама на него набросилась, а он даже не знает. Да не нужна я ему! Не нужна!

Слезы начали трясти ее, и Елена, ощущая, что падает в обморок, стала сползать по стене… Всей спиной прочувствовав старинные кирпичи арки, она села на асфальт и приготовилась погибать, но неожиданно воздух вокруг нее изменился, стал не таким плотным и прохладным. И непонятно откуда послышался голос Алексея:

– Нужна…

От негромкого голоса лицо Киры перекосилось, а из груди послышалось рычание. Рычание подхватили псы, и три злобные черные тени начали свой полет к Елене, к ее горлу и животу.

Закрыв лицо руками, Елена ждала, когда ее начнут рвать собачьи зубы. Но вместо этого ее обхватили руки Алексея. Псы накинулись на него, но он, развернувшись, раскидал их, не обращая внимания на то, что они рвали его одежду, его кожу, его плоть.