Я сжала ее руки два раза.

Она вздохнула и выпрямилась.

– Хорошо. Вот как мы поступим. Мы спустимся вниз и пойдем к входной двери. Когда эти мысли появятся у тебя в голове, ты все равно будешь идти, поняла?

Я кивнула.

Поняла, мама.

– Даже если тебе будет страшно, ты будешь идти вперед. А когда голоса станут громче, ты побежишь. Побежишь, Мэгги Мэй Райли. И ты будешь бежать, пока не окажешься на улице.

Я сделала глубокий вдох.

– Тебе страшно?

Я сжала ее руки два раза.

Тебе страшно?

Она тоже сжала мои руки два раза.

– Хорошо. Пойдем.



– Закрой глаза и сделай вдох, – прошептала мама, сжимая мою руку. – Мы с отцом доведем тебя до машины.

Сделав первые несколько шагов, я почувствовала, как у меня сдавило горло. Мне хотелось обхватить шею и попытаться дышать, но я не могла, потому что папа и мама крепко держали меня за руки. Все ли со мной хорошо? Могу ли я дышать?

Папа дважды сжал мои руки.

Да.

Как он слышит то, чего я не говорила?

Следующие шаги дались еще тяжелее. Мне нужно схватиться за шею. Убрать с себя его руки. Мне нужно дышать.

Я не могу дышать.

Мама дважды сжала мои руки.

Нет, можешь.

– Почти пришли, – сказал папа, делая еще несколько шагов.

Чем дальше мы шли, тем слабее была его хватка на моей шее. Я представила себе Брукса. Его улыбку. Его смех. Его любовь. Чем дальше мы шли, тем легче мне становилось дышать.

Я остановилась и открыла глаза. Папа и мама озабоченно смотрели на меня.

– Все хорошо, Мэгги? – спросил папа.

Я высвободила руки из их хватки, подняла их к груди и прижала к сердцу. Я сделала глубокий вдох. С этим вдохом я впитала в себя этот мир, попробовала на вкус воздух, позволила себе медленно сбросить кандалы со своих ног.

Я сделала долгий выдох и отвела руки папы и мамы назад и дважды сжала их.

Да. У меня все хорошо.

Теперь пришло время убедиться, что все хорошо у него.

Пока мы ехали, я замечала абсолютно все. Какая на ощупь ткань салона машины, как каждые несколько минут икает двигатель. Я чувствовала каждую кочку, на которую мы наезжали, видела каждую вспышку света. Это было нереально – находиться вне дома и видеть вещи, которых я никогда прежде не видела. Здания, деревья, животных. Все это было так ошеломляюще, будто во сне, но все же это был не сон. Я чувствовала напряжение в груди. Я сидела на заднем сиденье, подобрав ноги под себя, и ни на секунду не могла оторвать взгляда от окна. В мире было столько вещей, о существовании которых я даже не подозревала. Я столько всего упустила.

Мы добирались до больницы через несколько часов, а Брукс все еще был в операционной. Вокруг больницы собрались фанаты группы – похоже, слухи распространяются быстро. Родители Брукса и его брат Джейми тоже были там. Они изо всех сил старались сохранять самообладание.

В больнице горел яркий свет. От него у меня болели глаза. Не помню, чтобы когда-нибудь я видела настолько яркий свет. И еще здесь странно пахло: чистящими средствами, нанесенными поверх чистящих средств. Повсюду царила суматоха – медсестры сталкивались друг с другом, кто-то ронял вещи, семьи ходили по коридорам.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Слишком много всего, слишком быстро. Мне нужно успокоиться. А что если дьявол здесь? Что если он меня увидит? Что если он снова сможет ко мне прикоснуться?

Нет.

Мне нужно думать о чем-то хорошем, сосредоточиться на чем-то, что поможет мне держать себя в руках. Мне нужно успокоиться. Мои пальцы сжались вокруг моей подвески.

Брукс. Мой якорь. Моя сила.

– Мэгги, – выдохнул Кельвин, выходя из частной комнаты ожидания. – Ты… ты здесь, – заикаясь, произнес он, подходя ко мне. Он крепко обнял меня. – Ты приехала.

Через несколько секунд нас обняли близнецы. Мы некоторое время стояли так.

– Он в плохом состоянии, – сказал Кельвин. Мы с мамой и папой стояли рядом с ним и слушали его рассказ. – Ему сильно порезало бок. Врачи сказали, что он может потерять два пальца. Еще немного задело горло, но… я не знаю. Все произошло так быстро. Все изменилось в мгновение ока. Вот мы на воде, хорошо проводим время. Все в порядке. А вот… – Он ущипнул себя за переносицу, как всегда делал папа. – Теперь все изменилось, а мы можем только сидеть и ждать, чтобы узнать, насколько сильно.

Мама с папой пошли за кофе. Нам предстояла долгая ночь. Потом они отвезли миссис Бун на ночь в ближайший мотель. В углу бился в истерике Рудольф. В том, что случилось, он винил себя. Его пытался переубедить Оливер. Я бросила вопросительный взгляд на Кельвина.

– Брукс не дал Рудольфу упасть за борт. Шторм раскачал лодку, и Рудольф чуть не вывалился, но Брукс сумел оттащить его назад. После этого лодку снова качнуло, и Брукс выпал.

Ох…

– Рудольфу сейчас несладко. Он во всем винит себя. Но это был несчастный случай. Винить некого и не в чем. Просто мы выбрали неудачное время.

Через некоторое время я нашла стул в углу, села на него, поджав ноги, и стала ждать.

И пока я ждала, я все видела и слышала. Каждый человек, каждое движение, каждый голос, каждый предмет в помещении. С тех пор как я переступила порог своего дома, все было так близко, так реально. Если медсестра роняла ручку, я мгновенно поворачивала голову к источнику звука.

Выйти из дома оказалось труднее, чем я думала, но еще труднее было не знать, все ли в порядке с Бруксом.

Поэтому всякий раз, когда дьявол пытался овладеть моим разумом, я закрывалась и делала несколько вдохов, вспоминая, что наша любовь была громче, чем мгновения моего прошлого.



– Операцию закончили, – я подслушала, как врач говорит родителям Брукса. Я выпрямилась, чтобы лучше слышать. – С ним все хорошо. Ему очень повезло, что порез на боку не был слишком глубоким. Был бы чуть глубже – и мы бы его потеряли.