Бриттани Черри - Волны, в которых мы утонули

Он схватил мою «пустую» банку пива, чтобы швырнуть ее в меня, но прищурился и посмотрел на меня.

– Ты пьешь его уже четыре часа, а она все еще полная.

– Я…

Он понюхал банку и ахнул.

– НАРУШЕНИЕ! Брукс выплевывал свои шоты в банку из-под пива!

Близнецы ахнули так же, как и он, и начали кричать:

– НАРУШЕНИЕ! НАРУШЕНИЕ!

Чем громче они кричали, тем громче завывала буря. Волны поднимались все выше, гроза гремела все сильнее.

– Не волнуйся! – Рудольф споткнулся, сжимая Николь в объятиях. – У нас есть еще бутылка виски, – прокричал он. Когда он приблизился ко мне, я увидел, что он слишком сильно наклонился к краю. Я подпрыгнул со своего места, крикнул Кельвину взять управление и бросился к пьяному другу.

– Эй, Рудольф, осторожно! Не так близко к краю…

Рудольф хихикнул и ущипнул меня за щеку.

– Ты такая милая вагина, Брукс Гриффин.

Я расхохотался, мокрый насквозь.

– Это самый лучший комплимент в моей жизни.

– Это только потому, что Любимица Америки Мэгги Мэй немая[26]. Если бы она могла говорить, то наверняка сказала бы какую-нибудь поэтическую чушь, – он замолчал, и его глаза расширились. – НАРУШЕНИЕ! Я упомянул девушку! Штрафной мне! ВИСКИ! – Он бросился к бутылке с виски, и катер закачался. Он согнулся и повис на самом краю катера. Я схватил его, заталкивая обратно на борт. Когда я толкнул его в безопасное место, шторм отбросил нашу лодку в сторону, и я споткнулся о собственные ноги.

– Черт! – крикнул я и врезался в тяжелые волны. Я провалился под ледяную воду.

– Брукс! – закричали мои друзья, подбегая к краю лодки и бросая мне спасательный круг.

– Поездка не поездка, пока кто-нибудь не упадет за борт, а? – крикнул я со смехом, хватаясь за спасательный круг. Ребята засмеялись вместе со мной и начали тянуть меня, а потом нам стало совсем не до смеха.

Я приблизился к катеру, и меня пронзила острая боль.

Черт!

Все произошло очень быстро, в мгновение ока.

Лопасти винта полоснули по моему правому боку.

В долю секунды смех превратился в ужас.

В долю секунды моя жизнь изменилась, и я начал тонуть.

Кровь. Я не видел ее, но знал, что ранен: было слишком больно.

Мой правый бок пронзило болью.

Мое дыхание стало резким, разум затуманенным.

Я тонул. Я бил по воде, тянувшись за помощью, глотая воду.

Я ухватился правой рукой за бок.

Черт.

Еще раз.

Меня еще раз полоснуло винтом.

Я запаниковал. Моя рука. Мое плечо. Моя шея.

Моя жизнь…

Меня уносило все дальше в бушующие воды.

Ударила молния.

Прогремел гром.

Мои лучшие друзья звали меня, но я не мог ответить.

Все произошло очень быстро, в мгновение ока.

В долю секунды смех превратился в ужас.

В долю секунды моя жизнь изменилась, и я начал тонуть.

В долю секунды волны поглотили меня, как будто я был ничтожной песчинкой.

Я превратился в ничто.

– Мэгги, давай! Спускайся же. Нам нужно ехать.

Услышав свое имя, я подняла бровь. Я сидела в своей комнате и наигрывала на гитаре песни из последнего альбома The Crooks. Я встала и быстро вышла в коридор. Внизу, у лестницы, стояла перепуганная миссис Бун.

Я спустилась вниз и удивленно посмотрела на нее.

Она была прямо сама не своя. Никогда ее такой не видела.

– Давай, обувайся. Поехали.

Поехали? Куда?

– Мэгги, пожалуйста. – Миссис Бун забарабанила по металлическим прутьям ходунков. – В коттедже произошел несчастный случай, Брукс ранен. Нам нужно ехать.

Я отшатнулась назад, как будто кто-то ударил меня о стену.

Брукс ранен.

Эти слова накрыли меня с головой. Мой мозг начал лихорадочно работать. Как так вышло? Насколько сильно? Что случилось? Что с остальными?

Из задней комнаты выбежал папа, а из кухни – мама. Они сжимали в руках сотовые телефоны: вероятно, они получили сообщение от Кельвина.

– Его отвезли в больницу Святого Иоанна. Ему будут делать операцию, – быстро и испуганно сказал папа. – Я еду туда.

– И я, – заявила мама.

– И Мэгги, – заявила миссис Бун. – Она поедет с нами. Идем, – сказала она, махнув мне рукой. – У нас нет времени. Отсюда туда ехать целую вечность.

– Нет, – рявкнула мама строго. – Нет. Ей не нужно ехать. У нее чуть не случилась паническая атака, когда она попыталась поехать в больницу к вам, миссис Бун.

– Но это была я. То есть все это, конечно, очень мило, она пыталась и все такое, но это разные вещи. Я не ее любимый. Не ее Брукс. Ну давай же.

Я зажмурилась.

Мама и миссис Бун начали спорить. Они говорили все громче и громче, а папа тоже повысил голос, пытаясь их успокоить. Мое сердце бешено колотилось, пытаясь поспеть за происходящим. Мой разум изо всех сил старался держать дьявола на расстоянии. Но дьявол пытался вырваться и найти меня.

«Тише… Тише…»

– Хватит! – громко крикнула миссис Бун. Услышав ее голос, я заставила себя открыть глаза. Она стучала ходунками по полу. – Прекратите! Это смешно. Клянусь жизнью, Кэти, я даже не знаю, кто больше боится, что Мэгги выйдет из дома, – ты или она.

– Вы перешли все границы, миссис Бун, – упрекнула ее мама, но все же ее тело сотрясала дрожь. На мгновение я задумалась: а она вообще хочет, чтобы я когда-нибудь вышла отсюда?

– Конечно, перешла! Я всегда переходила все границы, ничего не поменялось. Но дело не во мне. Кэти, послушай меня. Ты просила меня не лезть. Ты раз за разом повторяла, это меня не касается, но сейчас речь не о тебе, Кэти. Не о тебе, не об Эрике и не обо мне. Сейчас речь идет о Мэгги и Бруксе. Мэгги Мэй, – миссис Бун повернулась ко мне, – если ты можешь честно сказать себе, что демоны твоего прошлого сильнее, чем твоя любовь к этому мальчику, тогда, пожалуйста, прости меня. Это значит, что я переступила границы дозволенного и неверно истолковала все, что помню о вас. Но если есть хоть малейшая возможность, что эта любовь громче… если есть хотя бы один шанс, что эта любовь охватила тебя с головой, тогда ты должна выйти из этого дома. Ты должна поехать с нами – прямо сейчас. Брукс – хороший мальчик, и все эти годы он был твоим якорем. Пора и тебе сделать для него то же самое.

Я потерла глаза. Они снова начали ругаться.

Пять минут.

Я подняла руку, и все замерли. Я бросилась наверх, в ванную, и наполнила раковину водой. Я опустила лицо в воду и задержала дыхание.

Мне нужно пять минут, чтобы успокоиться. Мне нужно пять минут, чтобы забыть их крики и обрести собственный голос.

Мне нужно пять минут, чтобы начать дышать.

Я увидела его лицо – лицо дьявола. Он душил меня, пытался убить так же, как убил ту женщину. Он собирался убить меня.

Тише…

Я пропала.

В то мгновение он украл меня у меня же.

Я чувствовала себя грязной.

Использованной.

Я чувствовала, что попала в ловушку.

Это казалось таким реальным. Казалось, все произошло вчера, а не много лет назад. Но пока мое лицо оставалось в воде, я вспомнила еще кое-что.

– Мэгги Мэй! Где ты? – крикнул Брукс, и его голос вырвал дьявола из оцепенения.

Я стояла, опустив лицо в воду, и вспомнила его. Я вспомнила моего Брукса.

– Ты мой лучший друг, Магнит, но… А что если она была права? Что если Лейси была права? Что если мы с тобой не просто друзья, а нечто большее? – Его рука на моей талии сжалась сильнее, он притягивал меня ближе. Наши губы снова соприкоснулись, и мой желудок скрутило узлом.

Я вытащила голову из воды. Я промокла насквозь, но я прекрасно понимала, где должна сейчас быть. Я бросилась в спальню и схватила туфли.

– Мэгги Мэй, не делай этого, – сказала мама. Она стояла на пороге моей комнаты, скрестив руки на груди, и смотрела на меня остекленевшими глазами. – Не нужно никуда ехать.

Я озадаченно посмотрела на нее и прищурилась. Она подошла к моей кровати и села, похлопав по матрасу, приглашая меня сесть рядом. Даже и не помню, когда мама в последний раз заходила ко мне в комнату, не говоря уже о том, чтобы сесть и поговорить со мной.

– Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке, я прослежу, чтобы он поправился и узнал, что ты хотела быть с ним, Мэгги, но пожалуйста… не нужно ехать.

Потянувшись за доской, я начала писать.

Почему?

Она опустила голову и уставилась на свои дрожащие пальцы.

– Если ты поедешь… если ты наконец начнешь двигаться дальше… Как я смогу защитить тебя? Тогда, много лет назад, я даже не заметила, что ты выскользнула из дома. Я стирала. Я должна была присматривать за тобой. Я должна была следить, чтобы ты была в безопасности. И если ты уйдешь… если пойдешь исследовать мир… как я буду тебя защищать?

Вот оно: мамины самые сокровенные тайны и страхи.

У каждого человека было что-то, что он предпочитал глушить в себе.

У мамы это было чувство вины.

Я взяла маркер и написала самые важные слова в своей жизни:

Ты не виноват.

Мама с трудом сглотнула и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Она сжалась в комок, и я обняла ее и крепко прижала к себе. Она долго, очень долго плакала. Потом она вытерла нос тыльной стороной ладони и немного выпрямилась.

– Господи, какая я плакса. Прости меня, Мэгги Мэй. За все, через что я заставила тебя пройти… Я просто беспокоюсь, вот и все. – Она всхлипнула, и я положила голову ей на плечо. Она взяла меня за руки. – Ты правда собираешься это сделать?