Марианна нахмурилась.

– Надеюсь, он не совсем потерял голову, – без обиняков проговорила она. – Ведь у меня есть муж.

– Ах да! – Лавиния звонко рассмеялась. – Неотразимый капитан Стрит! И в Сэг-Харборе, и на острове его каждый знает. Все незамужние женщины в округе проплакали ночь напролет, когда узнали, что он женился.

И она украдкой взглянула на Марианну. Марианна чуть усмехнулась.

– Не сомневаюсь, – бросила она, но тут подумала про Адама и чуть не расплакалась. – Как было бы хорошо, если бы он мог остаться дома! Плавания бывают такими долгими...

Красивое лицо Лавинии стало серьезным.

– Бедные вы, бедные, соломенные вдовы! Ваши мужья-китоловы больше времени проводят с морем, чем с вами. – И она взволнованно добавила: – Вот потому-то я ни за что не выйду замуж за моряка!

Марианна удивленно взглянула на нее. Уж чего-чего, а подобного она услышать никак не ожидала. Большинство девушек, живущих в городе и на острове, как она уже поняла, мечтали выйти замуж за капитана дальнего плавания.

– Нет, – продолжала Лавиния, – я выйду замуж за банкира или адвоката, а может быть, даже врача. В общем, за человека, который работает на земле! За того, кто будет держать меня за руку, если я заболею, кто будет рядом со мной долгими зимними ночами, кто не уйдет в море, когда я буду носить нашего ребенка.

При этих словах Марианна почувствовала, как у нее больно сжалось сердце. Как же ей не хватает Адама! Это несправедливо, что он покинул ее, несправедливо!

– Добрый день, миссис Партридж. Разрешите представить вам миссис Адам Стрит. Они с мужем недавно приобрели дом Нейпера, – прощебетала Лавиния, и Марианна, стряхнув грустные мысли, улыбнулась пожилой леди.

Марианну представили одной даме, потом другой, третьей и так далее – в основном это были капитанские жены и жены судоторговцев. А потом и немногочисленным мужчинам, поскольку основная часть мужского населения острова находилась в море.

«Итак, меня приняли в высшее общество острова Шелтер-Айленда», – подумала Марианна, однако эта мысль не принесла ей никакого утешения.

Слова Лавинии все не шли у нее из головы, и она чувствовала себя глубоко несчастной.

Всю следующую неделю Марианна пребывала в отвратительном расположении духа.

Она дала себе слово, что займется домом и садом, чтобы Адам, когда вернется домой, мог восхититься порядком и чистотой. А если Стюарт Броли нанесет ей визит, она будет вести себя с ним сдержанно и с достоинством. Она чувствовала, что от него исходит какая-то скрытая опасность, только не понимала какая. Нельзя сказать, чтобы Стюарт ей не нравился. Просто она понимала, что замужней женщине не подобает слишком часто появляться в обществе неженатого мужчины. Однако в течение нескольких дней ее благие порывы так и не удалось претворить в жизнь: Стюарт не появлялся.

Марианну по-прежнему мучила тошнота, особенно по утрам. Кроме того, стоило ей прикоснуться к груди, как она тотчас же начинала болеть. Что это с ней такое происходит, недоумевала Марианна. Неужели она заболела?

Однако ехать в город к доктору Исааку Уайту Марианне не хотелось. Ничего, сама поправится. На Аутер-Бэнкс никаких докторов не было и в помине. Кроме того, этот старый врач со своими бакенбардами и елейным голоском Марианне никогда не нравился. Так что, если уж ее угораздило заболеть, пусть ее осмотрит кто-нибудь другой.

«А впрочем, все и так пройдет», – говорила себе Марианна.

Через неделю Стюарт Броли наконец заявился с визитом. Приехал он в новенькой открытой коляске, запряженной четверкой великолепных гнедых. Лошади били копытами, словно им не терпелось тронуться в путь.

– Не хотите прокатиться со мной? – спросил Стюарт. – Я только что приобрел новых лошадей и кабриолет и подумал, быть может, вы захотите прокатиться. Можем остановиться в деревне, если вам вдруг захочется пройтись по магазинам.

Марианна собиралась помочь миссис Хорнер убраться в доме – уже давно пора было это сделать, – но ей вдруг ужасно захотелось покататься.

– С удовольствием, сэр, – воскликнула она, позабыв о своем благом намерении держать Стюарта на расстоянии. – Пойду только переоденусь, а миссис Хорнер пока нальет вам чего-нибудь выпить.

Стюарт кивнул и улыбнулся, а Марианна, мигом пробудившись от недельной спячки, помчалась наверх надеть что-нибудь подходящее для езды в коляске.

Она выбрала изящный костюм бледно-розового цвета и хорошенькую шляпку. Застегивая юбку, Марианна неожиданно обнаружила, что та ей тесновата. Надо же, как растолстела, подумала Марианна. Впрочем, ничего удивительного. Миссис Хорнер кормит, как на убой, да и дел по дому почти никаких. С завтрашнего дня нужно будет поменьше есть и побольше двигаться. Марианна кое-как застегнула юбку. Не очень удобно, но ничего, сойдет.

Марианна знала, что выглядит сейчас просто очаровательно. Спускаясь с лестницы, она гордо вскинула голову и расправила плечи, но, дойдя до последней ступеньки, спохватилась. Да что же она такое делает? Ведь собиралась поддерживать со Стюартом Броли чисто дружеские отношения, так к чему перед ним кокетничать? Надо следить за собой.

День выдался чудесный: ясный и теплый. Лошади нетерпеливо фыркали и били копытами. Стюарт с трудом сдерживал их, изо всех сил натягивая вожжи.

– А ну-ка умерьте свой пыл, негодники! Не видите, что с нами дама?

Марианна села рядом, с удовольствием вдыхая наполненный ароматами весны воздух. Засмеялась:

– Ну что вы, мистер Броли! Не нужно их сдерживать из-за меня.

Стюарт озорно взглянул на нее и хлестнул лошадей.

И они понеслись по узкой грязной дороге так быстро, что Марианна вынуждена была одной рукой вцепиться в борт, а другой придерживать шляпку. От бешеной скачки у Марианны дух захватывало. Она понимала, что недалеко и до беды: коляска запросто может перевернуться, и в то же время душу наполняла такая отчаянная радость, какой Марианна уже давненько не испытывала.

Мимо проносились деревья и кустарники, мелькая коричневыми и зелеными пятнами, и Марианна, забыв обо всем на свете, то и дело вскрикивала от восторга. Вот коляска промчалась мимо какого-то двухэтажного домика, выкрашенного коричневой краской, и ей на миг показалось, что в окошке мелькнули два перепуганных белых лица. Видимо, какие-то женщины сидят у окна и смотрят на улицу, решила Марианна и в ту же секунду о них забыла.

Внезапно на дорогу выскочила собачонка. Лошади круто свернули в сторону, и коляска накренилась.

Марианна хотела покрепче ухватиться за борт, но не успела. Почувствовала лишь, что ее выбросило из коляски.

«Господи, сейчас упаду!» – успела подумать Марианна и в ту же секунду ударилась обо что-то твердое.

Больше она ничего не помнила.

* * *

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – бросил Иезекииль Троуг, откинувшись на спинку стула.

Дверь отворилась, и в нее бочком протиснулся Бентон – клерк с первого этажа. Всем своим видом выражая почтительность, он приблизился к Троугу и положил на стол конверт.

– Только что принесли почту, мистер Троуг, – проговорил он. – Это письмо адресовано лично вам.

– Спасибо, Бентон. – И Троуг небрежно махнул рукой, выпроваживая его. – Можешь идти.

Бентон выскочил за дверь. Троуг не стал сразу распечатывать конверт, а некоторое время сидел, постукивая письмом по столу и вспоминая о прошедших шести месяцах, в течение которых он добился того положения, которое теперь занимает.

В первую же неделю его пребывания в Саутгемптоне его попытались убить. Когда он возвращался вечером по пустынной улице из таверны, на него набросился какой-то человек с ножом в руках: Троуг отлично рассмотрел страшное оружие в лунном свете. И хотя в таверне он немного выпил, действовал мгновенно. Схватив негодяя за запястье, он вывернул ему руку и сам всадил ему нож в живот. Человек застонал и упал, а Троуг пошел дальше, оставив его истекать кровью на булыжной мостовой.

На следующее утро Троуг, явившись к братьям Барт, прозрачно намекнул, что знает, кому обязан покушением на свою жизнь. Намек они поняли, и подобное больше не повторилось.

А вскоре после этого на здании фирмы появилась новая вывеска: «Корабельная компания братьев Барт и Троуга». Так Троуг стал третьим компаньоном фирмы.

Он с энтузиазмом принялся за дело и вскоре разработал несколько операций и сделок, благодаря которым прибыль фирмы возросла на тридцать процентов.

Одни нововведения Троуга были законными, другие не совсем, и тем не менее они не шли ни в какое сравнение с преступными махинациями братьев Барт: если Троуг и обходил закон, то обходил весьма умело, используя хитроумные лазейки. С морскими законами он был давно знаком в общих чертах, а после того, как стал совладельцем компании, изучил их досконально и теперь знал их не хуже какого-нибудь адвоката. Так что для него не составило большого труда обратить их себе во благо.

Но не только растущие доходы фирмы радовали Троуга. Он был, кроме того, чрезвычайно доволен тем, что все служащие, прекрасно понимавшие, кто стоит за этими операциями, относились к нему с почтительным благоговением, граничащим со страхом. И вот этот-то страх давал ему власть, сродни той, которой Троуг обладал на Аутер-Бэнкс. А власть Троуг любил.

Однако на Аутер-Бэнкс он подчинял себе своих мародеров исключительно с помощью страха. А в корабельной компании Троуга прежде всего уважали за его деловые качества, а уж потом побаивались, кто больше, кто меньше. Да что там какие-то служащие! Братья Барт боялись его как огня, и вот это-то Троугу особенно льстило.

Троуг самодовольно улыбнулся.

Он еще использует этот страх, непременно использует, когда придет время! Троуг решил стать единоличным владельцем компании. А братья Барт могут отправляться к дьяволу – он давно их дожидается.

Все еще улыбаясь, Троуг взглянул на конверт, но улыбка его тут же погасла, когда он увидел фамилию отправителя: Рис Карлин, детектив, которого он нанял, чтобы отыскать убийц своего сына.