Гнев Кеннета быстро пошел на убыль: он понимал всю комичность создавшегося положения. У него не было никакого права сердиться на своего друга, так как он сам по той же самой причине должен будет повести Ребекку к алтарю. Уж кто-кто, а он-то должен знать, как действуют на мужчин годы военных лишений, как исстрадались они по женскому теплу и ласке: тут уж не до здравого смысла.

– Это, конечно, не совсем то, что я ожидал, – сказал он с тяжелым вздохом, – но теперь уж ничего не попишешь. Я не имею права винить тебя одного. У Бет есть своя голова на плечах.

По лицу Джека Кеннет видел, что попал в самую точку. Бет и Ребекка, очевидно, были в чем-то похожи, хотя Кеннет сильно сомневался, что его сестра такая же импульсивная. Кеннет вспомнил, как Ребекка соблазняла его, вспомнил костер рыжих, рассыпавшихся по голым плечам волос.

– Вернемся в гостиную и сообщим новость нашим дамам, – предложил Кеннет.

– Вы отнеслись к этой новости лучше, чем я ожидал, сэр, – сказал Джек с явным облегчением.

– Мы с тобой уже получили свою долю страданий и теперь заслуживаем любви. – Кеннет с укором посмотрел на молодого человека. – И, ради Бога, перестань называть меня «сэр».

Джек обезоруживающе улыбнулся.

– При сложившихся обстоятельствах я не мог себе позволить называть вас по имени. Это звучало бы как оскорбление.

– Не забывай, мы скоро породнимся, поэтому вернись к старой привычке называть меня Кеннетом. – А что бы ты сделал, если бы я не дал разрешения на брак? – спросил Кеннет, подходя к двери.

– Я бы все равно женился на Бет. Она уже взрослая и может сама за себя решать. – Джек открыл дверь и пропустил друга вперед. – Но никому из нас не хотелось бы начинать новую жизнь с ссоры с тобой.

Ну что же, хороший, можно сказать, мудрый подход к делу. Направляясь в гостиную, Кеннет думал о том, что рад за сестру, хотя они выбрали не самое удачное время. Однако Бет и Джек любят друг друга, и это все искупает. Остается только надеяться, что он каким-то образом сумеет обеспечить сестру приданым, которого она достойна. Ему было бы горько видеть молодую пару, живущую в нищете, тем более что они скоро ожидают прибавления.

Мужчины вошли в гостиную, где их ждали молодые леди.

– Джек попросил твоей руки, – сказал Кеннет, улыбаясь сестре, – и я намерен побыстрее сбыть тебя с рук, пока он не узнал, какой ты на самом деле чертенок. Раз вы оба в Лондоне, не лучше ли получить на ваш брак специальную лицензию и дело с концом? Не возражаете?

– О Кеннет! – Сияя от счастья, Бет бросилась в объятия брата. – Ты самый лучший брат на земле!

– К сожалению, это не так, и ты прекрасно это знаешь, Джек будет о тебе заботиться лучше, чем я.

Кеннет погладил сестру по плечу, терзаясь мыслью, каким образом устроить все так, чтобы Бет навсегда запомнила день свадьбы. Денег нет, но он обязан найти выход.

– Майкл и Катарина Кеннан остановились в доме Ашбертонов. Им скучно там одним, и я думаю, они с удовольствием предоставят вам свое жилище на несколько дней.

– Если они согласятся, мы с удовольствием остановимся у них, – с радостной улыбкой согласился Джек. – Это гораздо удобнее, чем жить в гостинице.

– Я понимаю, что мы еще мало знакомы, Бет, – сказала Ребекка, – но если у вас нет в Лондоне других друзей, вы всегда можете рассчитывать на меня. Ваше общество я сочту за честь.

Бет с радостью приняла предложение. Кеннет послал записку Майклу и Катарине с просьбой принять двух гостей. Ровно через час от них пришел ответ, что они всегда рады принять под своей крышей офицера девяносто пятого полка и его невесту, тем более сестру Кеннета. Ответ был доставлен в очаровательной карете, которая должна была забрать гостей.

За всей этой суматохой напряжение, которое возникло между Кеннетом и Ребеккой, бесследно исчезло. Напряжение, но уже совершенно другого рода, пришло к Кеннету, когда, глядя вслед карете, увозившей Бет и Джека, он стал размышлять, какой невестой окажется Ребекка. Пример других заразителен.


На следующий день к сэру Энтони явился Джордж Хэмптон, чтобы показать ему образец гравюры одной из его картин серии «Ватерлоо». Друзья громко спорили, решая, какие недостатки надо устранить в ней и что еще нужно добавить, чтобы гравюра выиграла, затем художник вернулся в мастерскую, а Хэмптон собрался уходить. Вот тут-то Кеннет и перехватил его.

– Мне бы хотелось с вами поговорить, сэр, – сказал он. – Когда вам будет удобно выслушать меня?

– У меня есть сейчас немного времени. – Хэмптон похлопал Кеннета по плечу. – Кстати, примите мои поздравления. Думаю, вы с Ребеккой очень подходите друг другу. Ко всему прочему я был немало удивлен, узнав, что вы виконт, но думаю, что мы останемся с вами на дружеской ноге.

Волнуясь больше, чем при виде французской кавалерии, Кеннет сказал:

– Мне бы хотелось показать вам кое-что, сэр.

Кеннет провел Хэмптона в свой кабинет и протянул ему папку с рисунками, сделанными в Пиренеях, которые он заранее отобрал. Кустистые брови Хэмптона от удивления поползли вверх, когда он увидел рисунок смертельно раненного солдата, который так потряс Ребекку.

Гравер долго изучал его, затем просмотрел и другие рисунки. Наконец он поднял на Кеннета взгляд, полный изумления.

– Где вы это взяли? – спросил он.

Зная, что сейчас решается его судьба, Кеннет, глубоко вздохнув, ответил:

– Я автор рисунков.

– В самом деле? Не знал, что вы художник.

– Я рисую столько, сколько себя помню, – ответил Кеннет.

– Вы показывали Энтони ваши творения?

– Все как-то не представлялся такой случай. Однако Ребекка видела их, и они ей понравились. Она сказала, что они заслуживают внимания.

– Она совершенно права. Вы подходите друг другу даже больше, чем я предполагал. – Хэмптон закрыл папку и положил руку на ее кожаную поверхность. – Вы позволите мне сделать с них гравюры? Хотя война давно закончилась, людей все еще не перестают волновать военные сюжеты.

– Я рассчитывал именно на это, – ответил Кеннет, не зная, как лучше дать понять Хэмптону, что, помимо чести быть напечатанным, его также интересует и материальная сторона дела. – Хотя мне приходится вести все счета сэра Энтони, я не имею ни малейшего представления, сколько могут стоить работы никому не известного художника, – сказал он осторожно.

– М-м-да, хороший вопрос. – Нахмурив брови, Хэмптон достал сигару и раскурил ее. – Могу удовлетворить ваше любопытство и предложить вам десять фунтов за всю партию. Я понимаю, что поступаю гнусно с будущим мужем моей крестницы, но вам решать.

Кеннет вспомнил, что их помолвка ненастоящая, и его охватило отвращение к себе.

– Я слышал, вы щедро расплачиваетесь с художниками, работы которых печатаете.

– Когда мне это выгодно; тем самым я обеспечиваю себе некоторые привилегии, – ответил Хэмптон с таким видом, будто его уличили в воровстве. – У вас оригинальная манера исполнения рисунка. Надо подумать, что я могу для вас сделать. Может быть, нам задумать серию гравюр под названием «Война глазами офицера»? Сначала мы выпустим их отдельным тиражом, а затем включим в альбом, ранее изданный. Это заставит людей лучше покупать его, чтобы иметь ваши гравюры.

Серия! Альбом! Невероятно!

– Наверное, вам понадобятся дополнительные рисунки? – спросил Кеннет, стараясь скрыть свою радость. – Что бы вы хотели иметь?

Гравер затянулся сигарой.

– Это должны быть батальные сцены, а также все, что связано с войной: виды разрушенных городов, искореженной земли, лица людей, пострадавших от войны. Вам это под силу?

– Я принимал участие во всех больших сражениях, и у меня хорошая память на подробности.

«Даже слишком хорошая, – подумал Кеннет, – но может быть, сейчас она мне пригодится. Если я выражу на бумаге все, что до сих пор не дает мне уснуть по ночам, может, воспоминания оставят меня и я наконец обрету долгожданный покой».

Наблюдая за Кеннетом, Хэмптон попыхивал сигарой.

– Вас устроят две сотни фунтов задатка? Если я не ошибусь, а я, как правило, не ошибаюсь, – через несколько лет вы станете обладателем приличного капитала.

Предложение Хэмптона превзошло все ожидания Кеннета. На эти деньги он сумеет устроить хорошую свадьбу для сестры и Джека.

– Согласен. И очень вам благодарен. – Кеннет протянул руку.

– Мы оба остались довольны друг другом, Кимболл, – произнес Хэмптон, отвечая на рукопожатие. Он поднялся и сунул папку под мышку. – Составьте мне список сюжетов, которые вы хотели бы нарисовать, а я отберу из них наиболее подходящие. В ближайшие дни я пришлю вам проект контракта. – Хэмптон с веселой улыбкой оглядел широкоплечую фигуру Кеннета. – Вот бы никогда не догадался, что вы художник, – заметил он. – Впрочем, я тоже мало похож на художника. До скорого свидания.

С этими словами Хэмптон взял шляпу и вышел.

Ошеломленный и возбужденный, Кеннет вышел из кабинета и, не отдавая себе отчета, куда он идет, стал подниматься по лестнице. Ноги сами принесли его к двери мастерской Ребекки. Неудивительно, что он пришел именно сюда: кто лучше поймет, что означает для него предложение Хэмптона?

Кеннет постучался и, получив разрешение, вошел в мастерскую. Ребекка подняла глаза от мольберта.

– Ты выглядишь как кот, который только что съел канарейку.

Кеннет весело рассмеялся.

– Только что я из любителя превратился в профессионала. Джордж Хэмптон предлагает мне две сотни фунтов за то, чтобы сделать гравюры с серии моих рисунков. Это будет хроника войны, которую он потом включит в свой альбом.

– Это же чудесно! – Ребекка отложила палитру и подошла к Кеннету. Глаза ее блестели, как только что запущенные в обращение золотые монеты. – Но ты заслуживаешь большего.

Радость Ребекки была такой неподдельной, что Кеннет подхватил ее на руки и закружил по комнате.

Откинув голову, она громко смеялась.

– Ты просто сумасшедший, капитан!