– Неужели леди Ситон была такой уж святой?

– Ни больше ни меньше, чем все мы. Иногда великодушная, иногда эгоистичная; в меру умная, время от времени просто глупая. Временами с ней было очень трудно, но она была моей лучшей подругой, и я безумно скучаю по ней, почти так же сильно, как Энтони и Джордж.

– Какой Джордж?

– Джордж Хэмптон. Видите ли, Элен была его любовницей.

– Неужели это правда? – спросил Кеннет, стараясь скрыть удивление. – Или вы решили поразить меня?

– Сомневаюсь, что это легко сделать, капитан, – сухо ответила Лавиния. – Элен была благоразумной женщиной, однако это не мешало ей каждый год менять любовников, но только Джордж что-то для нее значил.

– Неужели у сэра Энтони никогда не возникало подозрений о связи жены с самым близким его другом? – продолжал расспрашивать капитан, радуясь открывшейся возможности.

– О да. Возможно, этот брак был не совсем обычным, но тем не менее он существовал. Энтони не возражал против Джорджа, зная, что тот никогда не обидит Элен. Она, в свою очередь, закрывала глаза на бурную жизнь мужа. Элен твердо верила, что только она занимает главенствующее место в жизни своего мужа, все остальные не имеют значения.

– Я слышал, после смерти жены у сэра Энтони были серьезные увлечения.

– Не верьте всему, что слышите, капитан. – Лавиния развязала ленточки шляпки и сняла ее с головы, рассыпав по плечам каскад золотых кудрей. – Мы с Энтони старые друзья, и мне бы стало известно о любом его увлечении.

В голосе Лавинии чувствовалась невысказанная обида. Наверное, эта женщина, несмотря на свою кажущуюся многоопытность, была в душе очень ранимой. Кеннету захотелось узнать, влюблена ли она в сэра Энтони, и он продолжил расспросы:

– Как по-вашему, сэр Энтони женится снова?

– Вот этого я не знаю, – ответила Лавиния после минутного колебания. – Он все еще не может прийти в себя после гибели жены.

– В ее смерти не было ничего подозрительного?

– Вне всякого сомнения, это был несчастный случай, – ответила Лавиния, наматывая перо шляпки на палец. – Хотя… – Она осеклась.

– Я слышал, что на месте падения леди Ситон были следы борьбы.

Лавиния бросила на него быстрый взгляд.

– Просто сломанные кусты и тянувшийся след. Возможно, когда Элен скользила вниз, она пыталась за что-то ухватиться.

Объяснение было вполне разумным, однако Лавиния заметно встревожилась.

– Когда разговор заходит о гибели леди Ситон, люди начинают уклоняться от ответов, – задумчиво произнес Кеннет. – Здесь витает какая-то тайна. А вдруг сэр Энтони или Джордж Хэмптон столкнули ее с обрыва?

– Вздор! Какая здесь может быть тайна? Смерть не страсть, о ней много не поговоришь.

Понимая, что ему больше ничего из нее не выудить, Кеннет решил оставить эту тему.

– Тогда поговорим о страсти. Почему бытует мнение, что художники ведут распутный образ жизни?

– Не более распутный, чем все светское общество. Просто они честнее. – Лавиния улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок. – Сказать по правде, капитан, вы мне пришлись по нраву.

Кеннета внезапно потянуло к мягкому женскому телу с его соблазнительными округлостями, но, несмотря на уверенность Лавинии, он сомневался, что сэру Энтони понравится делить с кем-то любовницу, тем более с собственным секретарем.

– Это чувство взаимно, – ответил он, – но не думаю, что было бы разумно поддаваться ему.

– Хочу надеяться, что, общаясь с художниками, вы скоро перестанете разделять вещи на разумные и неразумные.

Лавиния подошла к Кеннету, обхватила его за шею рукой, затянутой в перчатку, и поцеловала. Целоваться она умела, и ее поцелуй красноречиво свидетельствовал о немалом опыте, но в нем не было той сладости, что в поцелуе с Ребеккой.

Краем глаза Кеннет заметил какое-то движение у двери и спустя минуту услышал холодный женский голос:

– Жаль прерывать эту нежную сцену, но у меня к вам дело.

Кеннет поднял голову и увидел стоявшую в дверях Ребекку. С копной непослушных ярко-рыжих волос она была похожа на взъерошенного маленького котенка.

Пока Кеннет невнятно бормотал извинения, Лавиния не спеша отстранилась и с интересом посмотрела сначала на Ребекку, затем на Кеннета.

– Здравствуй, дорогая. – Она снова оглядела обоих. – Как идет работа? Мой портрет, который ты написала, вызывает у всех восхищение. Со всех сторон на меня сыплются комплименты. Если бы ты позволила мне назвать твое имя, у тебя бы не было отбоя от заказчиков.

Лавиния улыбнулась и неторопливо направилась к двери.

Ребекка пропустила ее, затем вошла в кабинет, притворив за собой дверь.

– Мой отец предпочитает нанимать в секретари людей многосторонних, но вы превзошли все его ожидания.

– Если вы слышали наш разговор, то должны знать, что я старался уклониться от ее намеков.

– Но не от ее поцелуев.

– Не мог же я силой оттолкнуть леди.

– Хорошая трепка ей бы не помешала, – ехидно заметила Ребекка. – Лавиния ее давно заслуживает.

– Из разговора с леди Клэкстон я понял, что недозволенные поцелуи не редкость в этом доме. Она также упомянула о связи вашей матушки с Джорджем Хэмптоном.

Лицо Ребекки не выразило удивления, а лишь немного напряглось: скорее всего, ей было известно об этом романе.

– Я полагала, что не в ваших правилах опускаться до сплетен, капитан, – отрезала она.

– Я не сплетничаю, но мне приходится слышать самые разные разговоры. Вас расстраивало, что у ваших родителей… не совсем обычные для супругов отношения? – Спросил Кеннет после недолгого замешательства.

– Вы имеете в виду случайные связи, я полагаю? – Взгляд Ребекки скользнул по портрету матери и опять вернулся к окну. – Как могла я расстраиваться? Яблоко от яблони недалеко падает. Я погубила свою репутацию, когда мне было восемнадцать. Распутство у нас в крови.

– Я этому не верю, – с нежностью произнес Кеннет. – Неужели вы оставили родной дом только потому, что у вас перед глазами был пример ваших родителей? Наверное, вы искали любви?

– Незадолго до моего первого выезда в свет, – немного помолчав, начала Ребекка, – я познакомилась с молодым виконтом, который пришел к отцу заказывать портрет. Я приняла его ухаживания за серьезное чувство и согласилась покататься с ним в парке. Когда мы сделали небольшую остановку, он повел себя не лучшим образом. Я, конечно, сопротивлялась, и тогда он сказал, что уж коль скоро я выросла в богемной среде художников, то не имею права разыгрывать из себя мисс невинность.

– Думаю, вы дали ему достойный отпор.

– Я столкнула его в фонтан и убежала, проклиная незадачливого кавалера и отца за то, что распутная жизнь, которую он вел, запятнала и его дочь и теперь любой может оскорбить меня. Когда меня вывезли в свет, – продолжала Ребекка, с трудом произнося каждое слово, – я встретила Фредерика. Он вздыхал, писал мне стихи, говорил, что любит меня – все это бальзамом разливалось по моему разбитому сердцу. Моим родителям он не нравился, и, может, ничего бы и не случилось, не узнай я о связи матери и дяди Джорджа. И хотя я знала о любовных похождениях отца, известие о романе матери, которая, таким образом, недалеко ушла от своего супруга, потрясло меня. Через три дня я убежала. Я быстро поняла, что мои родители не ошибались, и что выходить замуж за Фредерика было бы большим заблуждением. Мне повезло, что я поняла это раньше, чем навеки связала с ним свою судьбу.

«Старшим Ситонам следовало бы лучше следить за своей дочерью и давать ей меньше свободы», – подумал про себя Кеннет, а вслух произнес:

– Преимущество либеральных родителей в том, что, несмотря на разразившийся скандал, они вас приняли обратно.

Ребекка кивнула.

– Единственное нравоучение, которое я получила, было относительно моего выбора; их совсем не волновала моя нравственность. По словам отца, у меня все-таки хватило ума не выходить замуж за этого бездельника, чему отец обрадовался, а мать выразила надежду, что впредь я не повторю такой ошибки. На этом все и закончилось.

– И ваша матушка оказалась права: вы больше не делали подобных ошибок.

– И не сделаю в будущем, – заключила Ребекка, давая понять, что разговор окончен. – Я пришла узнать, где рулоны холста, заказанные мною? Все мои запасы уже на исходе.

– Вчера я написал письмо поставщику и сегодня с утренней почтой получил от него ответ. Он извиняется за задержку и сообщает, что холсты будут доставлены не позже чем послезавтра. У вас ко мне есть еще вопросы?

– Нет. Это все. – Ребекка направилась к двери.

– Сегодняшний сеанс состоится или вы все еще на меня сердитесь? – спросил вдогонку Кеннет.

Ребекка окинула его ироничным взглядом.

– Отнюдь нет. Интрижка с такой роскошной женщиной, как Лавиния, не противоречит традициям байроновских героев. Это то, что нужно корсару.

Кеннет рассмеялся, и лицо Ребекки немного оживилось. Она выскользнула из комнаты. Улыбка мгновенно исчезла с лица Кеннета. Он стал размышлять над теми сведениями, которые ему удалось добыть. Элен Ситон, такая, какой она была представлена Лавинией, могла иметь нескольких врагов, а значит, возможных убийц. За легким отношением сэра Энтони к любовной связи его жены могла скрываться глубокая ревность и жажда мести. Возможно также, что Элен столкнула с обрыва загадочная любовница мужа, которая стремилась занять ее место. А если Элен решила порвать с Джорджем Хэмптоном, и тот из ревности убил ее? Не исключено, что здесь могли быть и другие любовники, но кто?

Страсть и корысть – это, пожалуй, самые веские причины для убийства, если, конечно, оно имело место. Кеннет разочарованно вздохнул. Чем дольше он пребывал в доме Ситона, тем меньше возможности узнать всю правду об Элен Ситон он находил, и, кроме того, ему все больше не нравилось его ложное положение. Втереться в доверие к Ребекке сродни предательству. Если она когда-нибудь об этом узнает…

От одной этой мысли ему стало не по себе.