Превосходно! Отличный предлог повидаться с Томом и выудить из него хоть какие-то сведения. Теперь он может смело отправляться к нему – это будет абсолютно естественно.

Расценив находку как доброе предзнаменование, Кеннет достал из шкафа рисовальные принадлежности и опустился в кресло. Минутное раздумье натолкнуло его на еще одну удачную мысль. На днях Бет прислала ему письмо от друзей – Майкла и Катарины. Они сообщали о рождении сына, приглашая провести недельку-другую в Корнуолле, чтобы принять участие в крещении младенца. К сожалению, у него не было ни времени, ни денег, чтобы поехать туда; не на что было купить и подарок. Картина вполне могла заменить его.

Кеннет принялся за работу. Используя карандаш, он набросал вчерне семью, стоящую у купели. В центре был изображен счастливый и немного взволнованный Майкл с сыном на руках. По его левую руку стояла Катарина и, склонив к ребенку голову, расправляла складки его рубашечки. Справа от Катарины стояла их старшая дочь Эми, которая так и сияла, глядя на брата. Эми, должно быть, уже тринадцать. Последний раз Кеннет видел ее перед Ватерлоо, и за это время она наверняка стала уже совсем взрослой. Сейчас она уже молодая леди и, скорее всего, похожа на свою красавицу мать.

Окончательный рисунок был выполнен тушью. Иногда его рукой, казалось, водило само Провидение, и сейчас был именно такой случай. Тушь не прощала ошибок, но рука Кеннета была тверда, и рисунок ложился четкими линиями. Особенно тщательно он выписывал искрящиеся счастьем лица, и поэтому картина вся светилась любовью. Он не знал, в какой церкви будет происходить крещение, и поэтому лишь слегка обозначил ее обстановку, изобразив детали, присущие всем храмам.

Картина понравилась Кеннету, и он был уверен, что она понравится и счастливым родителям. Внезапная грусть охватила его. Сколько лет он мечтал о своем возвращении в Саттертон! Он мечтал даже жениться, но ему и в голову не могло прийти, что он будет беден как церковная мышь и не сможет содержать семью. Даже если лорд Боуден возвратит закладные, потребуются годы каторжного труда, чтобы все вернулось на круги своя. В Саттертон надо вкладывать не только труд, но и деньги, к тому же его долг – обеспечить будущее Бет.

Стараясь подавить в себе угрызения совести, Кеннет должен был признать, что его положение сейчас намного лучше, чем когда в его жизнь вошел Боуден. Возможно, пройдет с десяток лет, прежде чем он сможет позволить себе обзавестись семьей, но Кеннет готов был терпеливо ждать.

Капитан еще раз посмотрел на рисунок, и на какое-то мгновение ему показалось, что вместо Майкла и Катарины он видит себя и Ребекку.

Какой вздор! Конечно, его влечет к молодой художнице, но только не она станет его женой. Когда он наконец решится на этот шаг, его женой станет уютная и любящая женщина, такая, как Катарина, а не ершистая старая дева, для которой весь смысл жизни в живописи.

Настроение Кеннета опять упало. Он посмотрел в окно, где уже занималась заря. Не лучше ли отправиться на верховую прогулку, чтобы разогнать тяжелые мысли, а заодно и объездить лошадь сэра Энтони?


Кеннет изучающе смотрел на молодого человека, прилежно работавшего внутри небольшой конторы. Стройный, опрятно одетый, с тонким лицом и заметной уверенностью в себе, он воплощал собой образчик личного секретаря важной особы.

Услышав стук в дверь, молодой человек поднял голову.

– Прошу вас, сэр, – вежливо сказал он. – Я Томас Морли, секретарь сэра Уилфорда. Его сейчас нет. Чем могу быть полезен?

– Собственно говоря, я пришел повидаться лично с вами, – ответил Кеннет, подходя к столу. – Я Кеннет Уилдинг, новый секретарь сэра Энтони Ситона.

На лице Морли мелькнула тень удивления: он явно не ожидал увидеть человека, подобного Кеннету, на таком месте. Быстро справившись с удивлением, Морли поднялся и протянул руку.

– Рад с вами познакомиться. Я слышал, у сэра Энтони появился новый секретарь.

После обмена рукопожатиями Кеннет протянул Морли маленькую серебряную шкатулку.

– Я разместился в вашей прежней комнате и вчера совершенно случайно обнаружил в шкафу вот это. Сэр Энтони дал мне ваш адрес, и раз уж я оказался в Вестминстере, то решил занести ее вам лично.

Морли взял протянутый ему предмет, и лицо его просияло.

– Благодарю вас, сэр. Это подарок моей крестной по случаю окончания Оксфорда. Я в спешке переезда на новое место потерял эту вещицу и уже мысленно распрощался с ней. – Морли опустил коробочку в карман. – Я как раз собирался пообедать в таверне, расположенной неподалеку отсюда. Не составите ли мне компанию, капитан Уилдинг? В знак благодарности я заплачу за ваш обед, а вы мне расскажете последние новости. Что нового в доме Ситона?

Кеннет охотно согласился, так как в его намерения входило самому пригласить куда-нибудь Морли. Вскоре они сидели в уютной таверне и наслаждались превосходным бифштексом. Обстановка была непринужденной, так как оба они в разное время работали на сэра Энтони и у них была общая тема для разговора.

С полчаса возбужденный Морли говорил о своей новой работе и политических пристрастиях, но затем, спохватившись, сказал:

– Извините, что утомляю вас своими разговорами, но работа мне так нравится, что я не могу не говорить о ней. Скажите, что нового в доме Ситона? Каково ваше мнение об этой семье?

– По-разному, – ответил Кеннет, потягивая из кружки эль.

– Очень тактичный ответ, – рассмеялся Морли. – У сэра Энтони можно встретить самых интересных людей, но я не жалею, что ушел от него. Этот артистический мир такой непредсказуемый, что никогда не знаешь, чего ждать в следующую минуту. Я чувствовал себя там как на поле боя. Наверное, это вам уже хорошо известно.

– Я привык командовать на поле боя, – с улыбкой ответил Кеннет. – После вашего ухода там был ужасный беспорядок, но сейчас мне все удалось наладить. Правда, сэру Энтони нелегко угодить.

– Мне старик очень нравился, но его вспышки гнева всегда пугали меня. Я никогда не мог понять, что на уме у этой знаменитости. Вы когда-нибудь наблюдали, как он работает? Он стоит перед мольбертом с длинной кистью в руке и не задумываясь лепит краску на полотно. День-другой и вуаля! – портрет готов. А ведь каждый портрет приносит ему до сотни гиней. – Морли вздохнул. – Мне кажется несправедливым, что деньги так и плывут к нему сами собой, в то время как нам с вами приходится трудиться не покладая рук, чтобы заработать себе на жизнь.

– Возможно, работа сэра Энтони и кажется легкой, – сухо ответил Кеннет, – но ему потребовались годы напряженного труда и самоограничения, прежде чем научиться правильно «лепить», как вы говорите, краску на полотно. – Стремясь выведать мнение собеседника о Ребекке, капитан прибегнул к явной лжи: – Когда мисс Ситон узнала, что я собираюсь навестить вас, она передала вам привет.

– Неужели это правда? – удивился Морли, наливая себе эля. – Мне казалось, что она даже не заметила моего ухода. Странная девушка, не правда ли? Я никогда не мог понять, чем она занимается. Наверное, просто закрывалась в своей комнате и хандрила. Она совершила… – Морли задумался, подбирая нужные слова, – неблаговидный поступок несколько лет назад, и теперь порядочное общество для нее закрыто. Сдается мне, что после этого она совсем скисла.

Кеннету захотелось выплеснуть содержимое своей кружки прямо в самодовольную физиономию собеседника.

– Я нахожу, что мисс Ситон очень интересная и благородная молодая женщина, – сдержанно заметил он.

Брови Морли поползли вверх.

– Должно быть, вам удалось то, чего не удалось мне, – расположить ее к себе. – Морли наклонился поближе к Кеннету и доверительно сообщил: – Не скрою, я старался заинтересовать ее. Когда-нибудь она станет богатой наследницей, и с ее репутацией и возрастом не очень-то будет разборчива в выборе мужа. Немного подумав, я пришел к выводу, что она не годится в жены человеку с будущим.

Возможно, идеалом жены для Морли была глупая кукла, которая бы только и могла, что молча разливать чай. Решив, что пора брать быка за рога, пока он окончательно не потерял терпение, Кеннет спросил:

– Как долго вы работали у сэра Энтони?

– Три года. Я поступил к нему на службу через месяц после окончания университета.

– Целых три года, – с удивлением протянул Кеннет, делая вид, что он слышит об этом впервые. – Тогда вы должны были знать леди Ситон. Что она из себя представляла?

Дружелюбное выражение моментально исчезло с лица Морли, и оно стало напряженным.

– Она была очаровательной и ослепительно красивой женщиной, – ответил он после продолжительного молчания. – Ее смерть была ужасной трагедией.

У Кеннета возникло подозрение, что молодой человек был влюблен в свою хозяйку.

– Как она умерла? – спросил он. – Никто при мне не упоминал ее имени, а я сам не осмелился расспрашивать.

Морли молча уставился в свою кружку.

– Она упала с крутого обрыва, когда гуляла в своем поместье Рэйвенсбек, – ответил он наконец. – Я никогда не забуду этот день. Окно моего кабинета выходило на дорогу, и, работая с корреспонденцией сэра Энтони, я вдруг увидел, что к дому бежит Джордж Хэмптон, гравер. – Лицо Морли исказилось судорогой.

– Как он там оказался? – спросил Кеннет.

– Он был у них в гостях. Вы знаете, это Озерный край, и его очень любят художники. – Голос Морли понизился до шепота. – Мне никогда еще не приходилось видеть Хэмптона таким испуганным, и я выскочил из дома, чтобы узнать, что случилось. Он сказал, что видел, как какой-то человек упал с обрыва, и побежал к дому за помощью. – Морли судорожно сглотнул, кадык его задергался. – Я спросил, какого цвета была одежда на том человеке, и как только Хэмптон ответил, что зеленого, я сразу догадался обо всем. В то утро на леди Ситон было очаровательное зеленое платье, и она в нем была такой прекрасной… – Голос Морли сорвался.

Кеннет молчал, давая Морли возможность хоть немного прийти в себя.