Агент по продаже недвижимости вел ее по дому, но, несмотря на ненастный, дождливый субботний день конца августа, Кристина отметила, что комнаты просторные и светлые, особенно на верхних этажах.

Она сняла особняк, поняв, что он идеально подходит для ее целей. Будучи в хорошем состоянии, он требовал лишь незначительного ремонта.

Шести этажей с лихвой хватало, чтобы обустроить офисы, рабочие цеха и студию для творческой работы, а также две обширные приемные, граничащие с центральным холлом и идеальные в качестве демонстрационных залов.

Приемные находились на втором этаже здания. У них были высокие потолки, камины, большие застекленные двери, выходившие на маленькие балконы. Осматривая комнаты, Кристина представляла себе, какими они станут элегантными, когда их декорируют тканями мягких оттенков серого цвета в сочетании с белым, украсят коврами на полу и свешивающимися с потолка хрустальными люстрами.

Когда же наступал вечер, она становилась художником.

Долгими часами, после того как фабрика на Кингс-роуд пустела, Кристина трудилась над моделями для своей первой коллекции, носящей ее имя. Это была летняя коллекция, которую следовало представить публике и прессе в начале 1956 года. Оставалось только пять месяцев, чтобы создать шестьдесят пять моделей, так как последние десять месяцев она занималась исключительно тем, что отбирала для клиенток эскизы и ткани, а затем шила туалеты по меркам.

Моделирование коллекции, в основе которой лежала одна тема, оказалось для Кристины задачей необычайно трудной, но интересной, потребовавшей огромных творческих усилий. Энтузиазм и радость, питавшиеся ее природной энергией, позволяли ей работать в бешеном темпе. Помимо моделирования самих туалетов, Кристина должна была продумать аксессуары. Платье, костюм или пальто обретали законченность, лишь когда была продумана каждая деталь. Хотя Кристина испытывала радостное волнение от того, что дело ее движется так, как она хотела, одно обстоятельство омрачало ее радость. Это было отчуждение, возникшее между ней и родителями.

После ужасного инцидента в мае она часто звонила им, ездила в Йоркшир и регулярно писала. Отец несколько оттаял, но мать была холодна как лед, так что Кристина решила последовать совету Майка Лесли. Не раскрывая матери истинной причины своего отказа от карьеры художника, состоявшей в страстном желании привнести в ее жизнь комфорт и отдых, она не теряла веры в скорое примирение. Она знала, что Одра слишком сильно любит ее, чтобы долго сердиться. Надеялась Кристина также на влияние отца.

А пока она делала все, что в ее силах, чтобы родители могли гордиться ею.

40

Кристина стояла в холле, соединяющем приемные, и переводила взгляд справа налево. Каждая из комнат была точной копией другой: жемчужно-серые стены и в тон им ковер на полу, покрашенные белой краской камины, французские хрустальные люстры и настенные плафоны, старинные венецианские зеркала.

Приемные как бы плавно перетекали одна в другую, так, как и было задумано. Кристина кивнула сама себе, довольная впечатлением прохлады и спокойствия, которое создавал жемчужно-серый цвет с небольшими вкраплениями белого. Этот одноцветный интерьер не нарушался ни одной чужеродной краской. Кристина хотела, чтобы ничто не отвлекало посетителей от демонстрационных туалетов и не конкурировало с ними. В залах не было даже цветов: они стояли в других помещениях особняка на Брутон-стрит.

Повернувшись, Кристина взглянула на букет в холле на пристенном столике в стиле Людовика XVI, составленном исключительно из белых цветов, и еще раз кивнула. Да, все выглядело идеально.

Она торопливо вошла в одну из комнат и, наверное, в двадцатый раз за этот холодный январский день осмотрела ее, проверяя каждую мелочь.

Демонстрационная дорожка разделяла зал надвое, с каждой стороны от нее стояли ряды маленьких позолоченных стульев. Кристину охватило радостное возбуждение. Меньше чем через час ее первая коллекция будет представлена миру. Она глубоко вздохнула и сцепила руки, вдруг ощутив неясную тревогу.

– Мадемуазель…

Повернувшись, она увидела главную продавщицу-консультанта, стоящую в дверях костюмерной в задней части зала, где модели готовились к показу, который должен был начаться в три часа.

– Жизель!

– Я пришла, чтобы пожелать вам bonne chance. Удачи, мадемуазель, – произнесла француженка с теплой улыбкой.

– Спасибо, – ответила Кристина, тоже улыбаясь, и спросила: – Ведь коллекция в порядке, не так ли?

Жизель поднесла к губам кончики пальцев и послала воздушный поцелуй.

– Не просто в порядке, мадемуазель, а великолепна, ослепительна. Когда я работала у Балмента, я всегда говорила мсье, что когда в рабочих цехах царит радость, то в зале непременно будет гром аплодисментов… – Она остановилась, махнула рукой в сторону золоченых стульев и с уверенностью добавила: – А в «Доме Кристины» все ликуют. Значит, можете быть уверены, что вскоре раздастся овация.

Молоденькая работница высунула голову из костюмерной.

– Простите, что прерываю вас, мисс Кристина, но мадам Ру срочно нужна.

– Извините, мадемуазель. – Жизель поспешно ушла.

Кристина встала спиной к камину, в который раз окинула взглядом зал, холл, смежную с ним приемную, одну дорожку, затем другую. Она представляла себе, как манекенщицы приближаются, поворачиваются, кружатся, останавливаются, позируют, показывая выигрышные детали созданных ею туалетов. Она любила каждый из них и мечтала о том, чтобы зрители отнеслись к ним так же. Кристина спрашивала себя, как ей удалось сделать все это в такое короткое время, и не находила ответа. «Кровь, труд, пот и слезы», – произнесла она шепотом памятную фразу Уинстона Черчилля из детских военных лет.

Повернувшись, Кристина взглянула на себя в венецианское зеркало над камином. Ей казалось, что она выглядит усталой и измученной, и поэтому она положила на щеки больше румян, чем обычно. Но румяна впитались. Она снова стала бледной. Возможно, в этом был виноват черный костюм, убивающий цвет лица. Ей всегда требовалось больше косметики, когда она одевалась в черное.

Отступив назад и слегка склонив голову, Кристина оценивающе рассматривала себя и костюм. Красиво скроенный и сшитый, он был шедевром дизайна. Его единственным украшением была белая гардения, приколотая к плечу. Кристина избрала белую гардению своим символом и фирменным знаком.

Подняв руку, Кристина пригладила волосы и увидела их отражение в зеркале. Они стояли в дверях с неуверенным, робким видом.

На какую-то долю секунды ей показалось, что это игра воображения, что, конечно же, было не так. Она медленно повернулась к родителям лицом и попыталась что-то сказать. Но не смогла, просто стояла, глядя на них, не в силах сдвинуться с места.

Мать сделала несколько шагов и тоже остановилась.

– Мы должны были приехать… мы не могли оставаться дома в такой день, – прошептала она.

– О, мама…

– Кристи, дорогая…

Обе женщины поспешили друг другу навстречу и встретились посреди зала.

Одра взглянула на дочь, и ее яркие синие глаза наполнились слезами.

– Я так скучала по тебе…

Кристина потянулась к ней, обвила руками и крепко прижала к себе, как бы решив никогда больше не отпускать.

– О, мам, я тоже скучала. Ты даже не знаешь, как сильно.

Винсент обнял жену и дочь, и все трое немного всплакнули, а потом рассмеялись.

– Я так рада, что вы приехали, очень, очень рада. Это так много значит для меня. – Кристина пристально посмотрела Одре в лицо и спросила почти шепотом: – Ты простила меня, мама?

– Мне нечего прощать тебе, Кристи, – ответила та мягким ласковым голосом. – Я была сердита на тебя и ужасно, ужасно огорчена. Но теперь я поняла, что была не права. Как сказал недавно дядя Майк, ты должна была сделать то, что считала нужным. – Губ Одры коснулась нежная улыбка. – Надеюсь, я дала тебе шанс прожить лучшую жизнь, чем моя. Но я не могу прожить ее за тебя. Я поняла это, как и то, что должна помириться с тобой, дорогая.

Кристина поцеловала Одру в щеку.

– Сегодняшний день будет самым замечательным в моей жизни, раз ты с папой здесь.

Повернувшись к Винсенту, Кристина взяла его за руку и поцеловала в щеку.

– Спасибо, что привез маму и приехал сам. Я очень люблю вас обоих.

Винсент положил руку на плечи дочери и воскликнул:

– Мы тоже тебя любим, Кристи, и, когда пришло твое приглашение с запиской, я сказал матери, что мы не имеем права пропустить такой важный день в твоей жизни.

41

За одну ночь Кристина стала суперзвездой в международном мире моды. Успех пришел так стремительно, заказы посыпались в таком количестве, что уже через сутки стало ясно, что придется найти дополнительное помещение, увеличить число работниц, закупить большее количество тканей – и все это сразу, немедленно. Времени терять было нельзя.

Этим занялись Элиза, Жермен и Люси, а Жизель Ру со своим небольшим штатом из демонстрационного салона взяла на себя клиенток, наводнивших особняк на Брутон-стрит.

Прежняя клиентура Кристины и бесчисленные новые поклонницы ее таланта сделали большие закупки из коллекции. Помимо этого, поступили гигантские заказы из магазинов, так что не только Кристина, но и более опытная Жизель пришла в замешательство.

Представительница фирмы «Бергдорф Гудман»" из Нью-Йорка была так очарована моделями Кристины, что приобрела значительную часть коллекции, как и консультант мадам Харт в Найтсбридже. Последняя заявила даже, что Кристина – новое явление в мире моды текущего десятилетия, и добавила, что такого сенсационного успеха и популярности не было с тех пор, как Кристиан Диор открыл в 1947 году свой салон и ввел столь знаменитую ныне новую линию в женской одежде. Жизель полностью согласилась с этим.

– Это правда, мадемуазель, можете мне поверить.