Девушки ожидали, что цена будет высокой, и были поражены, узнав, что платье стоит три гинеи. Одра тотчас же направилась к выходу. Но неумолимая Гвен задержала ее и каким-то образом ухитрилась подвести к примерочной, не дав ускользнуть. Чтобы избежать неловкой сцены в присутствии продавщицы, Одра вынуждена была примерить платье.

Его цвет пленил ее – ярко-синий, напомнивший ей о живокости, росшей в Хай-Клю. И Гвен не нужно было говорить ей, что платье необыкновенно идет ей: она видела себя в большом трюмо.

В тот день, увидев свое отражение в зеркале, Одра растерялась от неожиданности. Первый раз за много лет она вынуждена была признать, что по крайней мере на этот раз, она выглядела весьма миловидной. Она совершенно искренне считала себя дурнушкой. И была к себе несправедлива.

Одра Кентон не была красива в строгом смысле слова, но не была она и дурнушкой – так, что-то среднее между этими двумя крайностями. В чертах ее лица проступала какая-то непреклонность. Она была видна в решительно очерченном подбородке и в твердом рисунке рта, который, впрочем, становился очень красивым, когда она улыбалась. Украшали ее безупречная кремовато-молочная кожа, блестящие светло-каштановые волосы, в которых летом появлялись золотистые пряди, и прелестные глаза. Именно они были самым примечательным в ее внешности. Они были большими, широко расставленными, с густыми золотисто-коричневыми ресницами и красиво изогнутыми бровями. Однако запоминающимися и заставлявшими людей оглядываться на нее делал их необычный цвет – они отличались поразительно глубокой и ясной синевой.

Глядя на себя в зеркало в примерочной, Одра не могла не заметить, что синий муслин подчеркивает синеву ее глаз. Увидела она также и то, что свободный покрой платья очень украшает ее, буквально творит чудеса с ее внешностью. Одра была маленького роста – всего сто пятьдесят сантиметров, – что было для нее постоянным источником раздражения. Но несмотря на малый рост, она была хорошо сложена, и изящная простота платья подчеркивала ее красивую фигуру, а скроенная из четырех клиньев и развевающаяся юбка привлекала внимание к ее стройным ногам и тонким лодыжкам.

Так что в конце концов после долгих перешептываний с Гвен и колебаний, вызванных слишком высокой ценой, она купила платье. Чтобы заплатить требовавшуюся сумму, Одра истратила все свои сбережения, состоявшие из двух фунтов двенадцати шиллингов, выгребла все до последнего пенни из своего кошелька и вынуждена была занять шиллинг и шесть пенсов у Гвен.

– Не смотри так мрачно, – шептала ей Гвен, пока продавщица заворачивала платье. – Оно стоит этих денег. К тому же тебе давно пора было купить себе что-нибудь приличное.

У Одры не было никаких сомнений, что это платье – самая красивая вещь, принадлежавшая ей в течение всех лет, прошедших со времени ее детства. И тут в памяти ее ясно всплыла давняя поездка в Харрогит за покупками с мамой и дядей Питером. Это было в 1919 году, сразу же после того, как он вернулся с большой войны. Ей было двенадцать лет, и он купил ей розовое выходное платье, заворожившее ее так же, как и это синее муслиновое.

Когда они вышли из магазина, Одра рассказала Гвен о той поездке и о красивом розовом платье и еще кое-что о своей прошлой жизни. Гвен, сгорая от любопытства, задавала массу вопросов, и Одра, замкнутая от природы, отвечала на них, не желая обидеть Гвен своей скрытностью. Позднее, взявшись за руки, они не спеша прогулялись по Стрею – полоске общественной земли, заросшей травой и цветами, образовавшими естественный яркий ковер под тенистыми деревьями. А потом, по настоянию Гвен, зашли в кафе «Бетти» – роскошную кондитерскую на площади, выходящую окнами на Стрей, – и Гвен щедро расплатилась за них обеих, так как Одра истратила всю свою наличность. Кроме того, Гвен одолжила Одре деньги на обратный билет до Рипона, как и обещала, когда та колебалась в магазине «Мадам Стелла». И Одра еще раз подумала, как ей повезло, что у нее есть такая подруга, как Гвен.

Уже в самом конце поездки, по пути к автобусной остановке, они прошли мимо «Аркадии», где каждый вечер в зале «Палм-Корт» устраивался чай с танцами. Туда все стремились попасть: это было самое модное заведение в городе; здесь в «Палм-Корте» местные щеголи танцевали фокстроты и танго под музыку Стена Стентона и его «Синкопированных бродяг».

Подруги тоже мечтали попасть в «Палм-Корт», и Гвен, научившаяся танцевать чарльстон у своего брата, обучала ему Одру в свободное от работы время. Одра была удивлена и взволнована, когда Гвен объявила, что приглашает ее на танцевальный вечер в «Палм-Корт» в день ее рождения. «Я хочу доставить тебе удовольствие. Это будет моим подарком, – сказала Гвен, радостно улыбаясь. – Ты наденешь свое новое платье, и все будут тобой восхищаться». Возвращаясь на автобусе в Рипон, девушки были переполнены радостным волнением и ожиданием чего-то необычного, и с тех пор считали дни до волшебного праздника.

Но поездка в Харрогит так и не состоялась. А с ней не состоялся и танцевальный вечер в зале «Палм-Корт». И некому было восхищаться ни ею, ни ее новым платьем. Одра вздохнула. Только что она решила надеть его просто для себя, но пойти в нем ей было решительно некуда. И она передумала.

Одру никак нельзя было обвинить в непрактичности – глупо было надевать такое платье с риском порвать, помять или испачкать. Намного разумнее было бы поберечь его для другого торжественного случая, подумала она. А такой случай непременно представится, раз у нее есть такая подруга, как Гвен. Возможно, они пойдут на церковный праздник в августе, а в сентябре у Гвен будет день рождения. И они его отпразднуют. Да, что-то обязательно произойдет, уверяла себя Одра, и присущий ей оптимизм, как всегда, возобладал.

Природа наделила Одру легким и веселым характером, и именно эти свойства в сочетании с сильной волей и умом всегда приходили ей на помощь. Они позволяли находить самый лучший способ решения всех ее проблем. Она никогда не давала неприятностям надолго брать верх над собой и старалась выйти из затруднительного положения с наименьшими потерями. А если это оказывалось невозможным, то не растравляла себе душу попусту.

Заставив себя подняться, Одра взяла с постели синее платье и повесила его в платяной шкаф в углу комнаты.

Скинув полосатую сине-белую униформу медицинской сестры и также убрав ее, она взглянула на висевшую в шкафу одежду, раздумывая, что бы надеть для прогулки за город.

Хотя гардероб Одры был невелик, вся одежда была хорошего качества и, благодаря ее аккуратности, в безупречном состоянии. Из соображений экономии летние платья Одра шила сама. По большей части они были темной расцветки. Одра знала, что они практичнее, чем светлые. Она остановилась на темно-синем хлопчатобумажном платье со спущенной талией и матросским воротником с белой отделкой. Достав его, она нашла черные кожаные туфли на низком каблуке и начала одеваться.

Внезапно Одра подумала о Гвен. «Какая же я эгоистка, – осудила она себя. – Я озабочена своим днем рождения в то время, как Гвен должна ухаживать за больной матерью». Надо было бы съездить в Хорсфорт и помочь Гвен, но поездка заняла бы слишком много времени, а в ее распоряжении было только полдня. Бедняжка Гвен, должно быть, сбилась с ног, не говоря уже о том, как она волнуется, подумала Одра. Но, прилаживая к платью воротник и поворачиваясь перед маленьким зеркалом, стоящим на комоде, она вспомнила, что отец Гвен – доктор, а брат Чарли студент-медик университета в Лидсе, и лицо ее прояснилось. Миссис Торнтон находилась в хороших руках. Наверняка она скоро поправится, и Гвен вернется в больницу.

Выйдя из комнаты и быстро шагая по коридору, Одра подумала, как сильно она привязалась к своей подруге. С тех пор как год назад Гвен начала работать в больнице, жизнь Одры изменилась к лучшему и стала почти сносной. До тех пор ни одна из сестер не делала попыток подружиться с ней. Одра знала, что причина тому – ее происхождение, манеры и речь, выдававшие хорошее воспитание.

Сестры считали ее заносчивой и неприступной. Но это было неправдой. Держаться на расстоянии заставляла Одру ее застенчивость, она же мешала ей сделать первый шаг.

Интуитивно поняв это, жизнерадостная, веселая и общительная Гвен не придала значения замкнутости Одры. Выбрав ее себе в подруги, она проявила настойчивость и быстро разрушила защитную стену, воздвигнутую Одрой вокруг себя. Через неделю после знакомства они стали неразлучны.

«Не знаю, что бы я делала без Гвен, – думала Одра, захлопывая за собой дверь больницы. – Она единственный близкий мне человек на всем белом свете».

2

У Одры не было намерения идти в Хай-Клю. Но незаметно для себя она оказалась вблизи него.

Выйдя из больницы, Одра не знала толком куда пойдет. Она направилась по дороге, которая вела в Шероу и Копт-Хьюик – предместья Рипона.

Никакой особой надобности идти туда у нее не было – просто это были прелестные деревушки, и дорога к ним была живописной, а открывающийся взгляду пейзаж – необычайно красивым в это время года.

Добравшись до Копт-Хьюика, Одра медленно пошла по главной мощеной улице, удивляясь тому, каким ладным выглядело все вокруг в этот жаркий июньский день. В ухоженных палисадниках, разбитых перед аккуратными коттеджами, яркими красками пестрели настурции, ноготки и георгины; на вымытых до блеска окнах висели белые кружевные занавески; каждое крыльцо было свежевымыто, а ступеньки отдраены пемзой.

Находившаяся впереди гостиница «Блэкамур» тоже выглядела нарядной. Ее белые стены и черные ставни были недавно выкрашены, а вывеска над парадной дверью умело подновлена несколькими яркими мазками из чьей-то коробки с красками.

Одра помедлила у бара «Блэкамур», стоящего на пересечении дорог, раздумывая, пойти ли ей по главной дороге, ведущей в Борабридж, или по проселочной, идущей в Ньюби-Холл и Скелтон. Она предпочла последнюю, но не пошла по ней до конца, а свернула посередине направо, выбрав узкую тропинку, проложенную между двух каменных стен.