Воронов с восторгом рассказывал Лизе, как в старину охотники выходили на медведя с легкой пальмой (сноска: то есть рогатиной) да с ножом. Но если не удавалось нанести смертельный удар сразу, то гибель человека была неминуема — удержать разъяренного медведя на рогатине невозможно.

Лиза остановилась и вытащила «Коляна» из ножен, затем похлопала Диму по спинке и прошептала:

— Тише, тише!

Пригнувшись, она бегом миновала открытое пространство, и присела в кустах карликовой березки под защитой двух массивных глыб, которые прикрывали ее с тыла. На этот раз она сняла люльку с плеч, вручила сыну два глухариных пера, и он тотчас занялся ими.

Лиза осторожно приблизилась к самому краю зарослей и принялась наблюдать за медведем. Более всего ее беспокоило, что он шел в направлении их лагеря. Там оставались шоколад и несколько бисквитов. Зверь непременно их обнаружит, и Лиза с содроганием представила, во что превратится их шалаш, если там похозяйничает жадный и бесцеремонный зверь.

Но пока медведь был увлечен своим повседневным делом. Он охотился на сеноставок, бурундуков и прочую мелкую лесную живность, которая спешила укрыться от него под камнями. Огромный зверь чрезвычайно серьезно и неторопливо переворачивал плоские камни, облизывал их языком, и переходил к другим, пожирая тысячи кислых муравьев, сладкие корешки, сочных белых личинок, а если повезет, зазевавшихся мышей.

Иногда он находил и разгребал лапой норки, в которых хранились запасы кедровых орехов, и поедал их с не меньшим аппетитом, по-человечьи заталкивая орехи в рот лапой, и с удовольствием чавкал ими.

Не миновал стороной он и богатый брусничник, старательно подобрав языком всю до единой ягоды. Вся эта, на первый взгляд, ничтожная пища поглощалась им в неимоверных количествах и перерабатывалась после в огромные запасы жира, которые нужны медведю, чтобы вовремя залечь в берлогу.

Со стороны казалось, что гладкий толстый зверь вполне спокоен и доволен жизнью. Больной и раздраженный зверь — всегда худой. Такого медведя опытный охотник отличит с первого взгляда, и с ним лучше не встречаться в одиночку. Именно они чаще всего превращаются в людоедов и склонны караулить свои жертвы и нападать на них из засады, причем почти всегда сзади.

Лиза вспомнила это, и почувствовала себя и вовсе неуютно. Она оглянулась. Дима, свернувшись в комочек, спал, привалившись к люльке с убитым глухарем. И Лиза продолжила свое наблюдение за медведем. Предстоящая ночь в лесу уже не казалась ей безопасной, и она со страхом ждала наступления темноты. Солнце зависло над горами, вот-вот стемнеет, а медведь все не покидал поляны. Одно успокаивало: он ходил по ней кругами, и походка его шаг за шагом становилась все ленивее и ленивее. Казалось, он засыпал на ходу, и Лиза немного успокоилась. Возможно, он уже набил свой желудок и вскоре уберется в чащу, сытый и умиротворенный, чтобы завалиться спать.

Но тут судьба приготовила ей новое испытание. И оно пришло с появлением второго медведя. Он пятился задом со стороны более высокого плато, того самого, где вчера она обнаружила обломки самолета и останки погибших. Лиза пригляделась и едва сдержалась, чтобы не закричать. Похоже, зверь раскопал одно из сделанных ею захоронений, и тащил свою добычу к расщелине, чтобы завалить ее камнями и сучьями, на тот случай, когда снова проголодается. Лиза зажала нос ладонью, чтобы не ощущать страшный трупный дух, но первый медведь тотчас поднял огромную голову и насторожился. Это был самый сладостный из всех запахов, запах мертвечины, любимого медвежьего лакомства.

Куда только делась его вялая поступь и вальяжный вид? Медведи плохо видят на дальнем расстоянии, но запахи способны различать издалека. Вот и сейчас он некоторое время внюхивался в воздух, стараясь определить более точное нахождение предполагаемой добычи. Но рядом с лакомством находился соперник, и первый медведь отметил это низким, утробным ревом. Густая шерсть на его загривке ощетинилась, и он несколько раз нервно переступил лапами.

Лиза замерла. Кажется, назревала драка, и хотя можно было предполагать, что первый медведь бросится навстречу второму, и некоторое время им будет не до посторонних запахов, все же боялась, что ветер переменится, и медведи обнаружат наблюдателя. Теперь она не могла вернуться к лагерю, путь ей преграждали два готовых сцепиться хищника, но оставаться рядом с местом схватки двух лесных гигантов тоже было смерти подобно. И все-таки она решилась остаться. Правда, положила нож на камень перед собой. Если придется защищаться, то она просто так со своей жизнью и жизнью сына не расстанется.

Второй медведь услышал рев первого медведя. Но вместо того, чтобы отступить, а то и удрать, он лишь развернулся, прикрыв добычу собственным телом. Этим он как бы дал знак, что оставлять ее не намерен. Он был меньше по размерам, возможно, моложе и, скорее всего, никогда не получал трепку от своих собратьев. В крайнем случае, он повел себя слишком самоуверенно, и смелости ему придавал запах добычи, которую он не хотел отдавать никаким образом.

Словом, молодой медведь не двинулся с места и ответил сопернику еще более грозным ворчанием.

Затаив дыхание, Лиза наблюдала как старый медведь медленно и совершенно спокойно двинулся в сторону молодого. Метров за пять до соперника первый медведь поднял голову, и низкий раскатистый рев вырвался из его пасти. Молодой оскалил клыки и слегка осел на толстый зад, но по-прежнему оставался на месте, прикрывая подходы к добыче.

Сойдясь настолько близко, что между их мордами оставалось чуть больше метра, оба зверя замерли на мгновение и, казалось, поедали друг друга глазами, стараясь внушить сопернику ужас. То, что случилось дальше, настолько перепугало Лизу, что она на эти несколько минут, в течение которых продолжалась драка, превратилась в камень, забыв обо всем на свете. Она не слышала, что Дима проснулся и недовольно хнычет, не обнаружив рядом с собой матери. Но все звуки потерялись в диком реве, которые испустили оба хищника. Лиза опомнилась на какое-то время, схватила сына, прижала его к груди, и продолжала, заворожено, наблюдать за схваткой. Она поняла, что медведям теперь нет никакого дела до того, что их окружает. Каждый из них видел перед собой соперника, и только его одного.

Первым бросился в атаку хозяин этих мест — старый медведь. Молодой слегка подался назад и неожиданно повалился на спину, но его соперник был опытным бойцом и не поддался на эту уловку. Он отскочил в сторону, не дав молодому медведю возможности распороть его брюхо задними лапами, и, рванув того за плечо клыками, одновременно нанес страшный удар правой лапой по морде. Но острые, как ножи, когти молодого медведя все-таки зацепили его, и из раны на спине брызнула кровь, щедро оросив собой камни.

Страшный рев, который несколько раз отразился от скал и глухой стены леса, казалось, потряс землю и воздух. Старый медведь неожиданно резво отскочил назад и вдруг поднялся на задние лапы. Этим он снова предостерег своего соперника. Тот еще мог убраться восвояси, но именно жадность не позволила ему отступить. И тогда Лиза поняла, что схватка предстоит жестокая, не на жизнь, а на смерть. Никто из дуэлянтов не желал отступать, и это означало одно, кто-то из них обязательно и скоро умрет.

Старый медведь рассвирепел. Продолжая оставаться на задних лапах, он начал приближаться к молодому, покачивая из стороны в сторону головой и размахивая передними лапами. Он широко разинул пасть, приподняв губы и обнажив страшные клыки и красные десны. Мускулы на носу напряглись, а между глаз залегла складка: медведь был в крайней степени ярости. Теперь его не могло остановить даже наведенное на него ружье охотника. В бешенстве он никого и ничего не видел и не слышал, кроме своего противника.

Но молодой медведь тоже поднялся на задние лапы, и пасть ощерил не менее грозно. Лиза успела заметить, как два огромных зверя бросились друг на друга, и непроизвольно закрыла глаза, изо всех сил прижимая сынишку к себе.

Схватка продолжалась не более четверти часа, но это время показалось ей бесконечным. Огромные звери пускали в ход свои могучие передние лапы, рвали друг друга зубами и задними лапами. Лиза слышала их яростный рев, сквозь который различала, как трещали кости, лязгали зубы, а потом решилась открыть глаза. И увидела, как молодой медведь повалился вдруг набок, а более старый схватил его за горло.

Молодой все еще пытался отбиться, хватал врага за плечо слабеющими челюстями, но старый не отпускал и все сильнее сжимал его горло зубами. В какой-то момент молодой изловчился и полоснул врага по животу задней лапой. От такого удара вывалились бы кишки у оленя, не говоря уже о горном козле, но у старого медведя на животе осталась лишь кровоточащая полоса. Он с диким ревом отскочил в сторону. Молодой, истекая кровью, попытался подняться, но старый вновь ухватил его зубами, теперь уже за нос. Раздался ужасный треск, и все было кончено! Дуэль закончилась победой более опытного и закаленного в драках соперника. Молодой медведь остался лежать на земле с неестественно вывернутыми передними лапами. Но победитель не ушел. Несколько минут он продолжал рвать когтями и зубами неподвижную тушу, пока не понял, что противник давно мертв.

На место схватки было страшно смотреть. Моховой покров был сорван, камни выворочены из своих гнезд, повсюду валялись клочья шкуры и куски мяса, а молодой медведь оказался разодранным чуть ли ни пополам.

— Ужас, какой ужас! — прошептала Лиза трясущимися от пережитого страха губами, и перекрестилась.

Она видела, как уходит с поля боя исконный хозяин этих мест, истекая кровью и покачиваясь. Конечно, ему теперь было не до отвоеванной добычи. Но убитого медведя он тоже не тронул. И ночью сюда на запах крови могли прийти другие хищники. Лиза подождала некоторое время, и когда медведь скрылся за камнями, чуть ли не бегом направилась к лагерю.

До него оставалось совсем немного, когда новый звук привлек ее внимание. Сначала Лиза подумала, что ослышалась, приняла грохот речного потока за этот слишком долго ожидаемый рокот авиационного мотора. Но когда подняла голову, то увидела вертолет. «Вертушка», похоже, шла на посадку в районе плато, на котором она обнаружила обломки самолета. До него было километра два или чуть больше, но она, не раздумывая, бросилась вперед, опасаясь одного, что не успеет к вертолету до наступления темноты.