Когда вхожу в квартиру, иду напрямую в спальню - полностью захваченная своей задумкой. У меня есть ночь и целое воскресенье на воплощение плана. Начать заключительную часть точно успею… а там уже будет из чего выбрать - когда решу отправить Саше ознакомительный отрывок.

Да, пожалуй, сделаю это завтра вечером! Так будет вернее…

Забираюсь на кровать, открываю макбук и начинаю строчить.

Когда на следующий день отправляю второму редактору кусок текста на проверку, чувствую лёгкий мандраж. Это будет первая оценка моего творчества!

Хожу по квартире, кусая ногти, но ответ всё не приходит. Смотрю на время - десять тридцать вечера. Вообще-то она ещё не должна спать. Через пятнадцать минут строчу Саше сообщение:

«Ну, как? Что скажешь?»

Но ответ на него не приходит ни через пять, ни через пятнадцать минут.

Звонить ей в двенадцатом часу ночи, наверное, не стоит. Ещё заподозрит, что я слишком опекаю этого своего «новичка»… Ем хлебцы на кухне, глядя на темный экран телефона.

- У тебя всё в порядке? - уточняет соседка, появляясь на кухне ближе к полуночи, - Ты стоишь здесь больше тридцати минут.

- Да, я пошла спать, - ровным голосом отзываюсь, сдерживая своё разочарование глубоко внутри.

А затем стремительно ухожу в спальню и полночи не могу заснуть, мучаясь от собственных переживаний. Но следующее утро приносит мне такой сюрприз, что все тревоги вчерашнего дня быстро уходят на второй план…

- Ева, - встречает меня Роман Николаевич, стоит мне войти в офис.

Слегка удивленная, перевожу взгляд с главвреда на Глеба, а затем на Сашу.

Что здесь происходит? Наши вчерашние разговоры с исполнительным директором были записаны каким-то секретным устройством?..

И теперь мне вставят по первое число за аморальное поведение на рабочем месте?..

- Доброе утро, Роман Николаевич, - осторожно здороваюсь с начальством.

- Я хочу, чтобы ты познакомила меня со своим автором, - неожиданно произносит главный редактор.

- Простите, что? - не сразу понимаю, чего от меня хотят.

- Саша переслала мне отрывок, который ты ей показала. Это бомба. Очень живой язык и абсолютно нестандартное видение мира, - убивает меня наповал Роман Николаевич, - Глеб со мной согласился. Нам нужен этот автор.

- Я прошу прощения… но произведение ещё в процессе… и автор не собирается публиковать его… в ближайшем будущем, - произношу осторожно, проходя к своему столу.

- Ему придется закончить его за месяц. Это максимальный срок, на который мы готовы согласиться, - звучит уверенный голос Глеба, - договор о сотрудничестве его не разочарует.

- Ему будет лестно это услышать… - выдавливаю буквально по слову, - но я не уверена, что он успеет… пока что написана только половина…

- Приведи его. Я найду способ простимулировать этот процесс, - произносит исполнительный директор.

О, да, уж ты-то точно найдёшь способ…

- Он не придёт в офис, - проговариваю медленно и четко, поднимаю взгляд на мужчин и добавляю не менее весомо, - никогда.

- Ева, это отличный материал для печати, - начинает уговаривать меня Саша, - я тебе это точно говорю! С тех пор, как прочла - ни о чём другом думать не могу! Хочется знать, что там будет дальше…

- К слову, я слала отрывок только тебе, - негромко замечаю, не глядя на неё, - как так получилось, что о нём узнали Роман Николаевич и Глеб Самойлович?

- Саша правильно сделала, что показала нам. Не понимаю, чего ты кобенишься? Насколько нам известно, это какой-то новичок, который пробился к тебе через знакомых. Почему ты не хочешь дать ему шанс? - искренне недоумевает главвред.

- Я хочу дать ему шанс, - отвечаю, взглянув на него, - и мне лестно, что вам понравился отрывок, - замечаю взгляды мужчин и едва не стучу себе по лбу, - я имею в виду, мне тоже он понравился. Наши вкусы сошлись. Но этот человек вряд ли успеет дописать книгу за месяц. Он очень занят. И это не попытка сделать его более значимым или важным - он действительно очень занят на своей основной работе. И он не сможет гарантировать готовый материал через тридцать дней.

- Приведи его. Детали мы обсудим с ним лично, - произносит Глеб, глядя мне в глаза.

- Я сообщу ему о вашем желании, - отвечаю ровно после нескольких секунд раздумий, - и передам вам его ответ.

- Когда? У нас горят все сроки, - недовольным голосом чеканит Роман Николаевич.


- Завтра. Дайте мне время до завтра, - забивая гвоздь в крышку своего гроба, отвечаю без эмоций.

- Хорошо. Сделай так, чтобы он согласился, - весомо произносит главвред и выходит из офиса.

- Он стоит того, чтобы его напечатали, - вслед за ним негромко тянет Саша, после чего уходит на кухню.

Перевожу взгляд на Глеба.

- Ко мне в кабинет, - только и произносит мужчина, а затем выходит за дверь.

Опускаю голову и прикрываю глаза.

Не так я это себе представляла… не так.

- Что делать? - шепчу едва слышно, покачиваясь на месте, - Что теперь делать?..

Глеб не отцепится. Если он что-то для себя решил, то он сделает всё, чтобы воплотить своё решение в жизнь. Выходит, я приперта к стенке. Буквально. Но сознаться всем в том, что это я - тот автор…

Нет, этого делать нельзя.

Я даже представлять себе не хочу взгляды коллег, когда все узнают, что мою книгу возьмут в печать. Это будет такая лавина неодобрения… хотя, «неодобрение» - это мягко сказано. Это будет лавина ненависти. Зависти. И новых слухов о том, по какой конкретно причине мой роман издают…

Мне не нужно это давление. И я не хочу слушать критику в свой адрес: я создаю свою историю исключительно для себя и под себя. Уверена, найдутся тысячи людей, которым моя книга не понравится - даже если её одобрят авторитеты. Я сама семь лет в этом деле. В курсе того, какие волны сетевого хейта валятся на головы авторов - что бы они ни писали.

Мне совершенно точно не хочется испытывать это на себе.

К тому же меня сразу начнут сталкивать лбом со Стефанией: обязательно польётся молва о том, что произведение создано под влиянием известного автора; мои заслуги припишутся ей, а все недочеты будут раздуты до размеров планеты - за мою несдержанность и желание показать "что я тоже писать умею".

Нет, не в этой жизни. Мне и в моей шкуре достаточно комфортно. И славы я не хочу.

Значит, нужно что-то придумать... найти подставного человека... Кого-то, кто возьмёт всю ответственность на себя. Некого Мистера-Икс, неизвестного никому...

Застываю на месте, глядя на черный экран выключенного компьютера.

Мистер Икс.

Наш автор-однодневка как раз подходит под эту легенду!.. Он не обязан иметь лицо… Он может быть человеком-загадкой. Человеком, чья личность хранится в секрете…

...

Я могу вести дела от его лица… но я не могу его курировать - у меня просто не будет на это времени. Куратором надо сделать Сашу. Пусть она занимается раскруткой и рекламой. А я буду заниматься… романом. И придумкой псевдонима.

...

Закрываю рот рукой, чтобы скрыть свою улыбку.

Это звучит как план. Как очень многообещающий план.

Теперь дело за малым: убедить шефа, что автор не имеет желания приходить в офис. От слова «вообще». И с дополнением - «никогда в жизни».

И успеть дописать историю.

Но прежде - дойти до исполнительного директора, ожидающего меня в своём кабинете с намерением выжать всю информацию о талантливом новичке.

Чувствую, грядёт новая битва…

Глава 12. Бронебойная: Неудержимая Ева.

Медленно выдыхаю. Включаю компьютер, достаю зеркало из сумки, привожу себя в одной мне видимый порядок… и иду к исполнительному директору.

Вежливо стучусь, дожидаюсь приглашения и захожу в кабинет.

- Вы звали, - произношу дежурную фразу.

- Садись, - кивая на кресло, бросает мне Глеб.

С такой интонацией обычно собакам команды отдают. Если бы он сказал «сидеть» - я бы даже разницы не заметила…

И всё же сажусь на указанное место, принимаю самую защищенную из поз; жду, когда начнёт...

- Почему не говорила мне о нём? - сухо произносит мужчина, глядя на экран своего компьютера.

Как быстро они все решили, что это «он». Даже не знаю, стоит ли переубеждать, что автор - женщина.

Но голос феминистки у меня внутри верещит, как банши, требуя поправить исполнительного директора.

- Потому что книга не дописана, и автор не планировал её печатать. Писал для себя, - отвечаю, глядя в сторону.

- Это твоя работа - убеждать авторов, что их книгу нужно напечатать и именно у нас, - все также сухо произносит Глеб.

- Согласна, - признаю, кивая.

- Этот материал тебе прислали не просто так. Если бы автор писал в стол, то рукопись там бы и осталась.

А вот тут не соглашусь. Я дала Саше почитать, чтобы она просто взглянула со стороны и сказала, насколько это интересно.

- Он хотел услышать мнение, не более, - аккуратно замечаю.

- Когда человек хочет услышать мнение, он уже пишет не «для себя», - Глеб отрывается от клавиатуры и переводит взгляд на меня, - ответь мне на один вопрос: почему ты хочешь его спрятать?

- Я не хочу его спрятать. Это он не хочет светить лицом, - вежливо улыбаюсь, надеясь, что глаза меня не выдают.

- С чего вдруг? Оно у него какое-то особенное? - продолжает атаковать Глеб.

- Оно самое простое. Но автор не желает, чтобы его узнавали.

- Давно ли профессия писателя стала непристойной? - поднимает брови мужчина.

- Дело не в этом. У этого человека своя жизнь, которую он не хочет менять. Он, может, и согласится на сотрудничество, но точно откажется становится публичной личностью.