- Я… я знаю об этом пункте в контракте… - неуверенно шепчет Стефания.

- Я очень рада это слышать. Тогда ты должна знать также, что вопрос это был риторический. Поскольку ответственность ты на себя в любом случае возьмёшь. Ты или твоя мама. А весь твой тираж я, так и быть, привезу к тебе в квартиру и оставлю в качестве прощального подарка.

- Прости меня. Я была неправа, - поджимает губы девушка, - я дам тебе пароль от аккаунта.

Сама себя пугаю в такие моменты. Но если не сделать этого сейчас, она сядет мне на шею. И станет совсем неуправляемой.

Поэтому, не давая ей расслабиться, продолжаю атаку:

- Почему ты скатилась по русскому и литературе?

- Я просто не успеваю делать всё! - пытается оправдаться девочка.

- Если известный автор книг заваливает профилирующие предметы, которые являются прямым показателем качества его творчества… то к этому автору обязательно появится недоверие, - произношу чётко и ясно, - ты этого добиваешься?

- Согласна. Я подтяну, - кивает Стефа, глядя в пол.

- И последнее, - тру переносицу, прикрывая глаза, - о твоём новом романе…

- Я уже написала четыре страницы! - радостно оповещает меня госпожа автор.

Хоть где-то продвижение.

- Ты ими довольна? - уточняю.

- Ну… там ещё особо ничего не произошло, но…

- Текст должен цеплять с первой страницы, я уже сотню раз тебе это говорила.

- Он зацепит! - уверяет меня Стефа, - В процессе!

- Не все дойдут до Той Самой сороковой страницы, где начнётся самое интересное, - повторяю уже, наверно, в тысячный раз, - половина забросит книгу на второй странице. Треть - на десятой. И только жалкие несколько человек, доверяющие тебе и твоему мастерству, доберутся до завязки.

- Но там будет столько всего! - вновь пытается уверить меня девушка.

- Так не лучше ли часть от этого «всего» перетащить в самое начало романа? А потом сделать флешбэк и показать читателю, как это получилось? - предлагаю самый стандартный ход.

- О… - задумывается Стефания, - но если так сделать…

- Это не руководство к действию, это лишь предложение. Не забывай о том, для кого ты пишешь. Это лет в пятьдесят ты сможешь позволить себе растягивать начало на сто страниц, потому что будешь уметь расписывать вводную часть так же интересно, как и развязку. А сейчас ты только учишься, - напоминаю ей, затем меняю тактику, - Так, ладно, давай сделаем таким образом: ты напишешь синопсис и принесёшь мне. А потом уже будем вместе решать - что менять, и над чем работать.

- Но я ненавижу эти синопсисы, - стонет Стефа, падая на стул.

- Верю. Сама их ненавижу, - соглашаюсь, - но в твоём случае это необходимая мера. Нам дали три месяца на работу, Стефа. Сроки горят. Через полгода люди начнут забывать, как называлась твоя предыдущая книга… так что растягивать процесс производства мы не можем. Ты же не хочешь, чтобы тобой и твоим творчеством перестали интересоваться?

- Нет…

- Тогда давай мобилизуем все силы и вместе попытаемся создать новый шедевр от Стефании, которым будет зачитываться вся молодёжь!

- Хорошо, - Стефания поднимается на ноги, поджимая губы, - я постараюсь… спасибо, Ева, - она прощается взмахом руки и уходит.

- Метод кнута и пряника… во всей красе, - подняв брови, протягивает Саша, заглядывая на кухню.

- Это вынужденная мера, - произношу устало.

- Кому рассказываешь? - фыркает второй редактор, затем переводит взгляд на выходящую из офиса фигуру, - Ей повезло с тобой.

- Не соглашусь, - качаю головой; сегодня я была слишком строга к ней. По сути, я просто не имею на это права.

- Повезло, - повторяет Саша, - ты ей и соавтора, и редактора, и учителя, и сестру, и отца, и мать заменяешь.

- Я всего лишь курирую её, как перспективного новичка, - поднимаюсь на ноги, мою кружку из-под кофе и иду на своё рабочее место.

- Это, по сути, одно и то же, - хмыкает Саша, а затем резко осекается.

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Глебом.

- Как прошла встреча? - сухо спрашивает начальник в то время, как второй редактор бесшумно покидает поле боя, оставляя нас одних.

- Продуктивно, - коротко отзываюсь, присаживаясь в кресло.

- Она начала работу над романом?

- Начала, - отвечаю, затем замолкаю на секунду, беру вдох и задаю вопрос уже совсем с другими интонациями, - Глеб Самойлович, в чем дело? Мы же договорились меньше контактировать, насколько я помню?

- Насколько я помню, я сказал, что оставлю вас в покое, когда Стефания разродится новым романом, - напоминает Глеб.

- Да, но, если отмотать разговор на пару фраз назад…

- Вы предложили меньше пересекаться, - перебивает меня Глеб, - на что я вам в конце нашего вечера ответил, что через три месяца вообще уйду из издательства. Так что уж, будьте добры, потерпите.

- У нас не получится не ругаться, если вы постоянно будете заходить в этот офис, - говорю прямо.

- Я обязан сюда заходить и проверять, как идёт рабочий процесс, - четко проговаривает Глеб, с холодом глядя на меня.

- Нормально он идёт. И даже если бы шёл плохо, вы бы ничем не помогли, - ещё «прямее» отвечаю.

- Вы вновь забываетесь, - цедит Глеб.

Да без разницы.

Пробуждаю свой компьютер, пока тот грузится - проверяю телефон.

- Я полагал, что вы - профессионал, после вчерашнего мероприятия, - неожиданно произносит Глеб, глядя очень нехорошим взглядом на мой сотовый, - И что мы вполне сможем с вами сработаться.

- Теперь вы вновь в этом усомнились? - без интереса уточняю.

- Представьте себе.

- И что же подтолкнуло вас к черте сомнений? - не глядя на него, уточняю.

- Ваше отношение к делу.

- Моё отношение к делу? - искренне недоумевая, повторяю; это уже выходит за грани того, что можно стерпеть! Поднимаюсь на ноги, - И что не так с моим отношением к делу, господин исполнительный директор?

- Вы проводите слишком много времени на кухне. И решаете личные дела во время рабочих часов.

Недоверчиво усмехаюсь.

- Вы человек вообще? Кухня для того и создана, чтобы периодически заходить туда и утолять естественную потребность организма.

- Удивительно, почему вы такая худая - учитывая, сколько раз за день вы утоляете потребности своего организма, - подняв бровь, припечатывает меня Глеб.

- Изумительно! - с восхищением смотрю на него, - Вам будет проще, если я вообще не буду есть?.. Или, может, мне стоит сразу приклеить себя к рабочему месту на все три месяца и утопить свой телефон - чтобы НИЧТО в этом мире не смогло поколебать вашу уверенность в «моём отношении к делу»?!

- Это обязательно - так искажать мои слова? - с арктическим холодом интересуется Глеб, делая шаг к моему столу.

- Искажать? Кажется, я передала самую суть ваших требований!

- Вы сейчас издеваетесь надо мной? - недоверчиво спрашивает мужчина, растягивая нехорошую улыбку на губах.

- Я - нет. А вот вы - да. Вы же придираетесь ко мне. Это совершенно очевидно. Только я понять не могу, чем заслужила подобное отношение?

- У меня нет к вам «особого» отношения.

- Я удивлена. Мне показалось, что я тут за всё издательство отдуваюсь, - сухо отвечаю ему.

- Вы много о себе думаете.

- Вы о себе - ещё больше. Что вы вообще здесь делаете? Какой такой мифический процесс налаживаете? - уже не сдерживаю себя, - Что у нас происходит такого, к чему вы свою руку приложили? Поделитесь со мной - мне отчаянно необходим хоть какой-то повод для уважения! Потому что в данный момент я искренне не понимаю, что вы вообще здесь делаете и за что свои деньги получаете?

- А вот деньги мои считать не надо, - мягко и негромко произносит Глеб, нависая надо мной.

Когда он успел так близко подойти?

- Да кому оно нужно вообще? - холодно парирую.

- Как видно - вам, раз вам так не дает покоя мой заработок, - придавливая меня своей энергетикой, всё также спокойно произносит Глеб.

- Мне плевать на ваш заработок. Не мешайте работать, раз сами ничего не делаете, - негромко произношу ему в лицо, потому что кричать на него в тот момент, когда между нашими лицами несколько сантиметров… ну, да, это было бы неудобно…

- Как много вы на себя берёте, амбициозная вы моя, - протягивает Глеб неожиданно нежно, но оттого - ещё страшнее, - с такими претензиями вам не редактором, вам владельцем этого издания надо быть.

- Вообще не поняла, к чему это сейчас было сказано, - произношу едва ли не в самые губы.

- Естественно, - неожиданно резко сократив расстояние почти до нуля, отвечает Глеб; затем отстраняется и выходит из кабинета.

Удивительно, как такой интимный момент, как близость между мужчиной и женщиной, может воздействовать на сознание с прямо противоположным эффектом?.. Я чётко почувствовала, что за эмоции в тот момент испытывал исполнительный директор по отношению ко мне.


Он был разочарован.

Но чем?.. В смысле… мы никогда настолько не сближались, чтобы он успел «очароваться» мною.

- Саша… - произношу, прекрасно зная, что второй редактор не могла уйти далеко.

Собственно, после моих слов, девушка осторожно приоткрывает дверь и смотрит на меня слегка пришибленно.

- Что сейчас происходит в издательстве? Расскажи мне.

- Много чего, Ева, - негромко отвечает та, - у нас было заменено оборудование, на которое раньше не хватало денег; несколько сотрудников уволены, наняты новые… в коллективе про них говорят, что это довольно толковые ребята. Наш художник иллюстратор, который все время срывал сроки заказов, дал клятву зашиться, и, ходит слух, даже подписал новый контракт, в котором был ужесточен пункт о наказаниях... Это только так - мазком по поверхности… но изменений правда много. За пару-то дней… И все пошли на пользу делу.