За что боролся этот парень, не трудно было догадаться, да и пенсионер вряд ли приветствовал политику Гайдара и приватизацию Чубайса, но вот поди ж ты! Все хотели теперь жить по-западному. И не объяснишь ведь, что на цивилизованном Западе не всем покупателям перепадают лучшие куски мяса — только своим, знакомым. Но все-таки это был самый приятный стихийный митинг, который Епифанов видел в своей жизни. Не зря ему снились куры Панченко, летающие по комнате!

— Послушайте меня внимательно, — громко сказал он. — У господина Панченко экспериментальное хозяйство, он действительно выращивает не безвкусных бройлеров, а нормальных, наших кур, используя в качестве корма только натуральные продукты — зерно, комбикорм без синтетиков. Естественно, эти куры стоят дороже других и растут не так быстро. Вчера мы взяли на реализацию пробную партию, на два магазина — это крохи. Нужно было посмотреть, понравятся ли вам они или нет. Вижу, что пришлись по вкусу, и обещаю, что мы откроем секцию для продукции господина Панченко. Куры, яйца, потроха. Поначалу всем не будет хватать, у него не столь огромное хозяйство, но со временем производство будет расширяться, кур хватит всем.

— Он расширится и станет их отдавать богатым супермаркетам, там цены втрое выше и прибыль больше, — со знанием дела сказала бойкая тетка.

Епифанов жестом попросил ее успокоиться.

— По правде сказать, выгода от этого небольшая и у меня, и у Панченко. Цены и вправду нужно поднимать процентов на сорок. Но мы за сиюминутной прибылью не гонимся, это я вам честно говорю. Скоро подпишем договор, построим еще пару птицефабрик, и тогда все будете есть настоящую курятину. Дело-то стоящее, верно?

— Какой базар, Георгий Петрович! — пробасил парень.

— Так что ждите. Куры будут, но мелкими партиями. И только в наших двух магазинах. Ждите. Мы постараемся заранее извещать вас о поступлении новой партии. А насчет своих сотрудников… я, конечно, предупрежу, но… — Он посмотрел в глаза тетке, улыбнулся. — А вы бы как поступили на их месте? Не купили бы своей сестре, родственнице? Не судите строго, все мы люди. Но теперь я позабочусь о том, чтобы большая часть кур попадала в руки именно наших покупателей.

Кажется, убедил народ. И на душе стало легче — жизнь продолжается, работа радует, прибыль растет. А то, что дома творится… дома и будет об этом думать.

— Что значит босс! — с восхищением сказал Угрюмов, когда они поднимались по служебной лестнице на второй этаж. — Пришли — и сразу все проблемы урегулировали.

— А что значит менеджер, который ни мычит, ни телится? Я велел вчера предоставить мне перспективный договор с Панченко, анализ продажи опытной партии. Где то, где другое?

— Пивное производство работает, завтра-послезавтра начнем продажу. Обязательно устроим рекламную акцию, с дегустацией, агитацией и лотереей. А что касается кур… так мы знали, что вы были вчера в торговом зале, сами все видели.

— Ты звонил Панченко?

— Тарасов сам хотел, он же главный.

— Ко мне его, немедленно. С проектом договора и всеми просчитанными до копейки вариантами.

Попросив Ирину Матвеевну сварить кофе, Епифанов позвонил Канарцу в его офис.

Илья Игнатьевич Варзин (в блатном миру — Канарец) владел автомастерской и магазином, торгующим запчастями к иномаркам. Особыми успехами в бизнесе не блистал, да и не нужно было ему блистать — он был «хозяином» небольшого района в Текстильщиках, который отвоевал в долгих и кровавых разборках. А это в Москве, почти, то же самое, что купить пару метров государственной границы, ибо все коммерческие предприятия, расположенные в этом районе, платили ему дань. Это признавали естественным и законным все криминальные группировки Москвы и Подмосковья. Времена кровавых схваток закончились, «хозяева» по-настоящему заботились о процветании своих бизнесменов (разорится — так это ж убыток! А пойдет в гору — дополнительная прибыль!). Теперь главным принципом стало уважение чужого суверенитета и невмешательство в дела других «хозяев» земли московской. Менты тоже так считали, им проще с таким раскладом.

Но Илья Игнатьевич был человеком старомодным, привык к почитанию и уважению собственной персоны (а за что ж он пятнадцать лет отсидел в лагерях?), в бизнесе не шибко разбирался, но своенравных бизнесменов любил наказывать. Правда, были у него грешки перед криминальным сообществом, в прежние годы иногда шел на крайние меры, которые кое-кого из сильных мира сего крепко раздражали. Да только не знали они, что это дело рук хитрого Канарца, а вот вездесущий Зеленин знал об этом. И мог наказать старика. Давно б его кончил, если бы не знал — за ним и криминал, и спецслужбы, такого тронь — и кранты тебе. Нельзя, значит.

А вот борзого Епифанова можно и нужно наказать, если договориться с Зелениным. Потому, когда Епифанов позвонил, разговаривать с ним не стал: уже звонил Зеленин и сказал, что можно. Теперь какой разговор? Теперь наказывать нужно, а потом разговаривать.

Епифанов не очень огорчился этим. Тарасов пришел с полными выкладками насчет перспектив сотрудничества с Панченко. Новые птицефабрики — вполне реальная идея, если взять выгодный кредит. Уже в конце следующего года пойдет прибыль, и она будет расти. А вот насчет прочих идей, свинофермы и коровника лучше подождать. Когда будет возвращен кредит, можно подумать о дальнейшем расширении сотрудничества. К тому же неизвестно, будет ли пользоваться свинина и говядина Панченко таким же спросом по более высоким ценам. С курами все ясно: преимущество вкуса налицо.

— Просмотрите мои расчеты, Георгий Петрович, убедитесь, что я прав, — сказал Тарасов.

— Просмотрю. Что с пивом? На очереди у нас этот вопрос.

— Со всеми инстанциями проблемы решены. Завтра будет готова первая партия «Текстильщиков». Рекламная акция начнется в семнадцать ноль-ноль. Учтем опыт вчерашней, все сделаем в лучшем виде. Мой помощник сейчас разрабатывает сценарий.

— Не забудь пригласить инстанции, обеспечь подарочными наборами нашего пива. Перспективы?

— Подарочными — само собой. А насчет перспектив… Страшно даже подумать. Во-первых, качество. Я вам говорил, что уже пробовали, пиво — обалденное на вкус. Во-вторых, местный патриотизм. В-третьих, цена. Прибыль потечет рекой и без Центрального телевидения. Не удивлюсь, что скоро нам придется расширять это производство.

— Минусы?

— Непастеризованное, живое пиво долго не может храниться. Главное — просчитать конкретный спрос и оптимизировать производство. Не сезон, возможны перепады. Летом пойдет на ура, сомнений нет, а вот поздней осенью… Ажиотаж может смениться апатией.

— Работай в убыток, будет спрос — увеличивай производство согласно динамике спроса.

— Понял.

— Колбасное производство?

— Тут сложнее. Ветеринары лютуют, и всем нужно дать, СЭС тоже хочет иметь свою долю.

— Что у нас там?

— Помещения готовы, монтируется оборудование. Макс обещал с поставками, но…

— А если законсервировать это дело? Кредит мы не брали, подождем, пока Панченко…

— Законсервируем бабки, Георгий Петрович. А они должны работать, прибыль приносить.

— Не страшно. Пиво их вернет. А с помощью Панченко мы устроим производство куриных рулетов, куриной колбасы в тех же помещениях и на том же оборудовании. Пока только куриной продукции. А потом и другой.

— Я подумаю над этим вопросом. Честно говоря, всем нам будет проще сосредоточиться на пиве и курах Панченко. Остальное просчитаю и завтра принесу доклад.

— Хорошо, Паша. Кстати, ты знаешь о том, что случилось вчера с посланцами Канарца?

— Все это знают. Они же шли через торговый зал…

— Предупреди охрану. Канарец — человек тупой и злобный. Способен наехать в любое время.

— Понял, Георгий Петрович. А за вчерашнее — простите. Попробовали курицу Панченко вначале сами и… честно говоря, не хотелось отдавать ее покупателям. А когда отдали — народ разметал всех его кур. Ну мы и зажарили еще одну, а под это дело…

— Все нормально, Паша, я тебе не партком. Спасибо за анализ, работай дальше.

Когда Тарасов ушел, Епифанов позвонил Панченко:

— Вася, привет. Как жизнь фермерская?

— Жорка? Привет, отлично. Какими торговыми перспективами порадуешь?

— Вася, я сегодня предотвратил бунт покупателей, они едва не линчевали моего менеджера, и знаешь почему?

— Догадываюсь.

— Все отлично, куры ушли влет. Готовь следующую партию, и надо думать о расширении сотрудничества.

— Какие проблемы, Жора? Приезжай, все обсудим.

— Сегодня не могу, я приглашен на день рождения. Давай завтра?

— Ты классный парень, Жорка, давай завтра. И вот что сделаем. Я пришлю за тобой машину. Потому как долго и упорно будем говорить о нашем сотрудничестве, вряд ли ты после этого сможешь сесть за руль.

— Думаешь обольстить меня банькой?

— А что в ней плохого? Да с пивком холодным, да с раками. А потом — и водочка подоспеет. Или я неправильно рассуждаю?

— Да в общем-то правильно.

— Ну тогда — до завтра!

Епифанов положил трубку, довольно усмехнулся. Симпатичный он парень, этот Панченко. И дело иметь с ним приятно. А это немаловажный фактор — иметь дело с человеком, который тебе симпатичен. И вполне уверен в себе. На курах особо не разбогатеешь, а у него и дом, и охрана — на высшем уровне. Значит, прочно стоит на ногах.

Банька, водочка, пивко… какой мужик откажется от этого? Девушки голые в баньке, массаж… эротический. От этого он, пожалуй, мог бы и отказаться. Раньше. Но теперь — почему бы и нет? Клин клином вышибается, не так ли говорят?

Так, так…


Людмила ехала по Рублево-Успенскому шоссе в сторону Николиной Горы. Хорошо было за городом, хоть погода и дрянь, дождь накрапывает, а все равно лучше, чем в Москве, чем в своей громадной квартире, где даже непонятно, для чего нужны некоторые комнаты. Может, и нужны, но все они пустоватые, холодные, а тепло ей в своей машине. И за окном проплывают березки и елочки подмосковные, хорошо…