— Она любит меня, Даша.

— Ну и что? Нужно же… хоть какие-то приличия соблюдать! А то прям набросилась, как будто сто лет живого мужика не видела.

— Какие приличия, Дашка? — спросил Травников. — Если женщина любит… никаких приличий нет.

— Как это?

— А так.

— Почему ты раньше не сказал мне про это? — пробормотала Даша, склоняясь к его животу.

Травников собирался натянуть джинсы, но понял, что теперь этого не стоит делать. Жена возбудилась от просмотра его свидания с другой женщиной так, как не могла возбудиться от просмотра порнофильмов.

И кто ж будет возражать против этого?

Травников запрокинул голову, протяжно застонал. А потом подумал, что план удался. Людка выглядит на экране так, что заплатит любые деньги, только бы муж не увидел этого, а Дашка верит ему, она с ним, и это замечательно. Более чем замечательно в этот вечер.


Людмила приняла душ, обильно поливая себя патентованным гелем, потом намазалась дорогими кремами, все складочки своей кожи умастила, чтобы пахли они приятно. Потом бросилась на кухню, надо ж было изобразить примерную жену, которая приготовила ужин любимому мужу. А что ему приготовить? И сама толком не знала. Дмитрий приходил поздно, дома ужинал изредка, в основном хватал в холодильнике то, что лежало с краю — колбаса, либо сыр, либо яблоко. А на ужин… что ж ему приготовить-то? Поди знай, если самой готовить лень, а муж не спрашивает про ужин, ему дома одно только и нужно…

Может, макароны сварить?

Ох, Господи, а мысли-то совсем о другом! О Стаce… Что это было? Какое-то наваждение, да и только. Что он хотел? Непонятно… А она, как дура, вся разлеглась, бери меня… Не взял. Не хотел, что ли? Тогда зачем все эти слова о немыслимой любви? Они могли бы любить друг друга даже в парке Горького, а в Измайловском она сама предлагала…

Но он хотел… И что? Да ничего! Жорка вернулся раньше времени. А если б не вернулся? Да все равно ничего бы не было! Стас просто дурака валял, это ясно! Свинья какая, а?! Раздраконил ее, а сам… не хотел? Да, конечно, не хотел, уж за полчаса-то мог бы… а он все мямлил и мямлил, чего-то рассуждал! Только на обещания не скупился — после этой встречи начнется другая жизнь, я куплю, я сделаю, я для тебя… ты можешь сказать мужу…

Теперь вот думай, что говорить мужу, когда все планы рухнули. А может, ничего не нужно говорить? Просто молчать пока… Да ведь и потом ничего не будет!

Она так и не решила, что сказать мужу, что приготовить ему на ужин. Зеленин в этот вечер не очень задержался на работе.

— Митя… Есть котлеты по-киевски, есть купаты… что ты хочешь на ужин? — испуганно спросила Людмила.

— Сделай котлеты по-киевски, — сказал Зеленин.

Как-то спокойно сказал, без всякого раздражения. Людмила даже растерялась, глядя на мужа. Обычно с порога спрашивал, где была, что делала, сколько денег потратила на новые шмотки, а сегодня, именно сегодня, смотрит нормально, хочет котлеты по-киевски. Ни допросов, ни мрачных взглядов, ни криков… Ну и что все это значит?

Людмила включила плиту, поставила сковородку, плеснула на нее оливкового масла, потом бросила две котлеты. Пусть жарятся сперва на раскаленной сковороде, потом — на медленном огне, кажется, так. Или нет? Она всегда не любила готовить. Когда жила с родителями, этим занималась мать, а потом, когда вышла за Дмитрия, пыталась что-то оригинальное приготовить, но скоро поняла, что лучше не злить супруга своей стряпней. Правда, он тогда и не злился на нее, был такой добрый, заботливый… Сама обедала в ресторане, благо их в округе много, выбирай любой! А теперь вот — котлеты по-киевски… И откуда они взялись в холодильнике? Домработница притащила, что ли? По его просьбе?

— У меня сегодня был удачный день, — сказал Зеленин, войдя на кухню. — Решил некоторые проблемы. Кстати, мужа твоей подруги избавил от неприятностей.

Людмила, нагнувшись, искала в тумбочке подходящую кастрюльку для варки макарон, схватила первую попавшуюся, резко выпрямилась, испуганно прижала ее к груди.

— От каких… неприятностей?

— Он отказался платить людям, которые контролируют его территорию. Люди хотели наказать козла, а я сказал — нет. Он муж подруги моей жены.

— Митя, ты хочешь сказать…

— Да, Люся, я спас его от крупных неприятностей. Надеюсь, он простит мне тот бестактный звонок.

Она засуетилась, поставила кастрюльку на плиту, но вовремя сообразила, что нужно сперва налить воду, побежала к раковине, открыла кран, повернулась к мужу:

— Спасибо. Митя… Ты считаешь — бестактный, да? Ты сам так считаешь?

— У тебя вода скоро через край польется.

— Да? Ох, и правда… — Она схватила кастрюльку, понесла к плите.

— Люся.

— Что, Митя?

— Не суетись, не надо ставить полную кастрюлю, отлей половину, быстрее вскипит и плиту не забрызгает.

Людмила согласно кивнула, вернулась к раковине. Что-то она совсем растерялась, да ведь и было от чего! Дмитрий мог и сам какие угодно неприятности устроить Жорке в отместку за то, что она часто гостила у Леры.

— Да это мелочи, — спокойно сказал Зеленин. — Есть еще кое-какие делишки, тебе интересно будет послушать, но об этом — позже.

— А сейчас не можешь рассказать?

— Сейчас — нет. Кстати, переверни котлеты, обжарь со всех сторон, а потом убавь огонь. У тебя к этим странным котлетам что-то есть еще?

— Ну, вот макароны сварю.

— Я другое имею в виду. Ладно, сейчас принесу. А ты смотри за котлетами, когда вода вскипит, опусти макароны, накрой крышкой и вари на медленном огне. Не забудь воду подсолить, лучше — «Вегетой», или что там у тебя есть?

Тяжелым шагом он вышел из кухни, оставив Людмилу в глубокой задумчивости. «Вегеты» у нее не было, да и ладно, можно заменить обычной солью, где-то видела пачку. А вот спокойствие Дмитрия выглядело по-страшнее гнева и грубости. Что он задумал, почему именно сегодня ведет себя так странно? Про Жорку сказал… Может, это намек? А может… убить ее хочет?

Просторный кабинет Зеленина больше походил на кабинет известного ученого — много книг в шкафах, огромный двух тумбовый стол красного дерева с компьютером, кожаное кресло на колесиках, два кожаных кресла и диванчик у стены, свободной от книжных шкафов. Но на столе в отличие от известных ученых был идеальный порядок. Кроме компьютера и настольной лампы — ничего.

Зеленин достал из бара бутылку коньяка «Мартель», поставил на стол, сел в кресло.

Дура она несусветная, довела себя до ручки, а теперь бегает, суетится… Жалкая, убогая. Намазалась кремами, всю квартиру провоняла, чтобы никаких запахов муж не учуял? А ведь он предупреждал ее — не встречайся с Лерой, та баба себе на уме, провинциалка хренова! Красавица — да, но стерва, сразу видно. Умная стерва. С такой Людке никак нельзя встречаться, попадет под влияние, станет пешкой в чужих играх. И стала. Пока придурок Епифанов возится со своими долбаными магазинами, женушка развлекается на всю катушку. Да и как ей не развлекаться, баба такая, что мужики липнут как мухи на мед. Небось всех мужиков в школе удовлетворила, а иначе на хрена ей там работать при таком-то муже?

Он вспомнил, что мужик в квартире Епифанова был один, выскочил из квартиры, штаны застегивая на ходу. Они что, втроем там… Или как? Зеленин скрипнул зубами. Да ведь и сам виноват. Говорил, говорил Людке — не слушала. У него самого дел по горло, голова идет кругом от проблем, а вернешься домой — жены нет. Где была? У Леры… Он это имя слышать не мог! Вот и срывался, орал, думал, хоть так поймет, забудет об этой Лере. Ни черта подобного! Без Леры ей и свет не мил, а без мужа, выходит, мил? Последний месяц просто кошмарным был. Сам себя чувствовал иногда скотом, еле-еле удерживался от того, чтобы врезать ей как следует. Ничего не помогало.

И вот — приехали…

Теперь у него дела в порядке, особых проблем нет, так что самое время заняться женой. Наказывать ее он не хотел, дура она, крыша поехала от новых возможностей, денег, которые можно тратить сколько угодно, возомнила себя крутой, ну и влияние Леры, конечно, сказывалось. Втемяшила дуре, что настоящие крутые телки должны иметь любовников, и она поверила. Теперь вот суетится на кухне, не знает, куда глаза девать… Готовить ни черта не умеет, а к Лере — бегом! Надо было сразу заняться этой проблемой, сам виноват, виноват, чего уж там! Заработался… Но жену терять он не хотел, даже если она изменила ему. Любой человек имеет право на ошибку, сам небезгрешен, с проститутками нет — нет да и встречался, особенно в последнее время.

Но господа Епифановы ответят за свои дела. Бабу трогать последнее дело, а вот муженька… Канарец — злой мужик, обиделся за то, что его людей как последних лохов прищучил какой-то хозяин магазинов. Теперь зубами скрипит от ярости, так с мужиком разобраться хочется. Разберется, будет у него такая возможность. И это только начало. Эта сучка Лера сама не заметит, как станет нищей, он это запросто устроит!

Зеленин взял бутылку коньяка и пошел на кухню. Людмила, открыв крышку, смотрела, как жарятся котлеты. Услышав за спиной шаги, она шарахнулась в сторону, крышкой, будто щитом, пытаясь защититься.

— Что с тобой, Люся? — спросил Зеленин. — Я тебе коньячок принес, выпьем за ужином, давно мы с тобой не ужинали вместе. — Он поставил бутылку на стол.

— По какому поводу, Митя?

— Без повода. Просто так. Имеем право или нет?

— Имеем. Но это так… так необычно.

— Просто потому, что ты никогда не ждала меня с ужином. Теперь будет обычно. Как твои котлеты?

— Я думаю, скоро уже… Извини, что не могла… что котлеты, полуфабрикат… ты же знаешь, я не умею готовить.

— Какие твои годы, Люся! Почитаешь книжки, научишься. А если что непонятно — спрашивай. У нас колбаса есть?

— Да, в холодильнике… наверное… — Она открыла холодильник, осмотрела его содержимое, достала кусок буженины. — Я завтра куплю… А ты хочешь колбасы, да?