Шеррилин Кеньон - Воин

Ничего более чувственного ему еще не приходилось испытывать. С гулко колотящимся сердцем горец распустил шнуровку платья Кэт, снял его с девушки и судорожно вздохнул при виде обнаженной Катарины, лежащей на кровати.

Он сбросил с себя башмаки и штаны, а Кэт в это время скинула рывком свои туфли. Чувствуя, как горит огнем его тело, горец обхватил рукой правую грудь девушки и начал играть с ее вершинкой, пока Катарина не застонала от удовольствия, а затем продолжил ласку, глядя, как любимая извивается в наслаждении от его прикосновений.

Она закрыла глаза и откинула голову на подушку. Не в силах противиться мощному влечению, шотландец склонился над ней и взял в рот ее нежный сосок. Кэт вскрикнула от удовольствия, чувствуя, как его язык быстрыми легкими движениями касается этого чувствительного места. Ее лоно затопило желание. Она испугалась, что может даже умереть, если горец не овладеет ею тут же.

Но Локлан с непреклонным взглядом коснулся лодыжки Катарины, провел рукой вдоль девичьей ноги, проложив путь по внутренней поверхности бедра, и остановился у самого чувствительного местечка, которое больше всего жаждало его касания. Затем горец скользнул пальцем внутрь. Кэт широко раздвинула ноги, облегчая ему доступ.

Мак-Аллистер играл с ней, но Катарине хотелось совсем не этого. Эти ласки приносили лишь временное облегчение ее плотского голода.

Чувствуя, что больше не может ждать, она протянула руку между их телами, чтобы коснуться Локлана и погладила его возбужденное естество. Горец зарычал. Победно засмеявшись, Кэт отбросила руку шотландца и направила его в себя.

От охватившего его исступленного восторга у Мак-Аллистера чуть не вырвалось проклятие. Находиться внутри Катарины было настоящим раем. Ее тело идеально обхватывало его, принимая в себя. Он совершал бедрами толчки, входя и выходя, наслаждаясь каждым моментом единения их тел.

— Представляешь ли ты, что со мной творишь? — прошептал горец на ухо Кэт.

Она игриво куснула его в подбородок.

— Представляю, и даже очень хорошо.

— Да?

— Угу, — подтвердила она с проказливым блеском в глазах. — То же самое, что со мной творишь ты.

Катарина обхватила ладонями лицо своего возлюбленного и поцеловала.

Локлан языком исследовал глубины рта Кэт, и его переполняло какое-то неведомое чувство. Внезапно он понял, что это — надежда. Катарина подарила ему надежду в самый безрадостный момент жизни. Вряд ли без нее он вообще смог бы пережить эти последние несколько дней.

Горец прижался к Кэт, еще глубже входя в нее, с каждым выпадом забывая обо всем. А она, крепко обхватив его, шептала на ухо слова любви. Ритм движений Локлана становился все быстрее и резче, но он не хотел получить финальное удовольствие, не убедившись, что Катарина полностью удовлетворена.

Сдерживаясь изо всех сил, Мак-Аллистер приподнял бедра Кэт так, чтобы проникнуть в нее как можно глубже.

Та ахнула, когда шотландец целиком заполнил ее. Он снова начал двигаться внутри Катарины, и вырывающиеся из ее рта тихие стоны доставляли Локлану огромную радость. Кэт принадлежит ему. Именно он дарит ей эти ощущения. При этой мысли сердце воина исполнилось гордости.

А затем он ощутил, как Катарина словно взорвалась глубоко внутри. Она впилась пальцами в спину Локлана, почти выкрикнув его имя. При этом звуке, слетевшем с ее губ, он не смог дольше сдерживаться и словно рухнул в пропасть. Его освобождение наступило так быстро и было таким сильным, что потрясло его до глубины души. Потный и обессиленный, воин рухнул в оберегающие объятия любимой.

Ощутив вес мужского тела, мгновенно прижавший ее к кровати, Кэт прикусила губу, чтобы сдержать протест. Да, Локлан был тяжел, но, если честно, Катарине даже нравилось чувствовать эту тяжесть. Горец все еще не вышел из нее, и это по неизвестной для Кэт причине рождало сильное собственническое чувство. Это был единственный мужчина, которого она когда-либо любила. Она знала это. И не хотела делить его ни с кем.

— Я, кажется, придавил тебя? — произнес наконец лэрд.

— Немного, — Катарина в ответ скорчила недовольную гримаску.

Локлан игриво куснул ее в надутую губку, а затем сокользнул с девушки и перекатился на бок. Подложив под голову руку, он потянулся, словно могучий лев. Кэт залюбовалась его обнаженной грудью и тем, как он красив. Закусив губу, чтобы сдержать стон, Катарина прижалась к шотландцу и закрыла глаза. Через мгновение она уже спала глубоким сном.

Мак-Аллистер лежал в полночной тишине, прислушиваясь к тихому посапыванию любимой. Было так странно осознавать, что после стольких лет поиски брата наконец подошли к концу. В это до сих пор верилось с трудом. Но всё действительно закончилось.

Когда Локлан пускался в этот путь, он ожидал, что отыщет Киранна, и даже не предполагал, что найдет то сокровище, которое спит сейчас рядом. Согласился бы он обменять Кэт на то, чтобы Киранн вернулся? Лэрд был благодарен судьбе за то, что она не поставила его перед таким выбором. Ведь, в конце концов, он знал ответ. Катарина была его жизнью. Он пожертвовал бы ради нее всем, чем угодно. И кем угодно.

Эта мысль потрясла и ужаснула Мак-Аллистера. Никто и никогда не имел над ним такой власти. Самое печальное, что Кэт даже не собиралась завоевывать его сердце. Просто каким-то образом за последние несколько дней она пробилась сквозь его сопротивление и вручила дар, который лэрд и не ожидал получить.

Улыбаясь первому настоящему счастью в своей жизни, Локлан закрыл глаза, чтобы заснуть.

Но едва он это сделал, снаружи раздался громкий крик:

— Откройте эту чертову дверь сейчас же или, ей-богу, я снесу этот замок — камень за камнем!

— Да кто ты такой, чтобы предъявлять такие требования?

— Филипп Капет. Король Франции и отец женщины, которой ты дал пристанище в своих стенах без моего на то разрешения!

Есть несколько вещей, которых ни один мужчина не желает себе ни при каких обстоятельствах. Первая — утратить в бою тот орган, который, собственно, и делает его мужчиной. Вторая — потерять его из-за несчастного случая. Третья — перестать быть мужчиной в результате подхваченной болезни.

Но меньше всего бедняга хочет услышать, что отец женщины, которой он только что овладел вне священных уз брака, стоит сейчас у ворот того дома, в котором свершилось это святотатство. И этот отец — один из самых могущественных людей всего христианского мира. А значит, виновный наверняка лишится не только того, что у него между ног, но и остальных внутренностей — их по приказу короля вырвут из наглеца, пока тот еще достаточно жив, чтобы в полной мере это почувствовать.

«Меня убьют. Вспорют живот. Повесят. И хуже всего, что сделают это не в таком порядке, — мелькнуло в голове у Локлана.

Он услышал, как снаружи охранники бросились открывать перед королем ворота, исполняя его приказ. Нелегко было начинать таким образом новый день и так же трудно было сообщить Катарине, что на их шеях внезапно захлестнулись петли.

— Кэт, — прошептал лэрд, расталкивая принцессу. — Милая, проснись!

Та, открыв глаза, заморгала и зевнула.

— Что, уже утро?

— Нет, — ответил горец, от всей души желая, чтобы он разбудил ее всего лишь по этой причине. — Твой отец у ворот замка и будет здесь с минуты на минуту.

Возмущенная Катарина так быстро подняла голову с подушки, что чуть не выдрала себе волосы, придавленные к постели телом Локлана. Горец сочувственно поморщился и, приподнявшись, высвободил зажатые пряди.

Судя по шуму, доносившемуся снаружи, там царила суматоха и продолжались споры. Кэт, завернувшись в простыню, пробралась к окну, чтобы выглянуть из него.

Лэрд торопливо одевался. Если ему суждено подвергнуться оскоплению, он не собирался облегчать палачу эту задачу.

Катарина повернулась к Локлану, в глазах ее плескался ужас.

— Как он нас нашел?

Горец не знал этого точно, но у него были свои предположения:

— Либо он пытал Страйдера, пока тот не сломался, либо его соглядатай оказался умнее, чем мы предполагали.

Катарина, перебросив волосы через плечо, обвела взглядом комнату, словно искала способ сбежать.

— Что мне делать? — спросила она.

У Локлана не было ответа на этот вопрос.

Девушка с надеждой огляделась.

— Бьюсь об заклад, отсюда есть тайный ход. Где-нибудь точно есть. Не может не быть — уж слишком Шотландец одержим.

Та же самая мысль мелькнула и у Локлана, но он подавил ее в себе, осознав происходящее.

— Неужели мы хотим именно этого?

— О чем ты?

Лэрд указал рукой на окно.

— До конца своих дней бегать от твоего отца.

По лицу Катарины было видно, что она охотно продолжит эту игру.

— Разве не на этом мы порешили?

Да, это было так, и все же теперь, когда они, оказались почти лицом к лицу с Филиппом, Локлан не хотел удирать, словно трус в ночи.

Нет! Он не был вором или преступником, подающимся в бега в страхе от содеянного. Он — взрослый мужчина. Он был с женщиной, которую любит. В этом нет ничего преступного. Нет никакого зла.

Мак-Аллистер посмотрел на Кэт. Да, он взял кое-что, ему не принадлежавшее. Но и Филиппу это тоже не принадлежало. Катарина — не вещь. И пришла пора заставить ее отца понять это.

— Я собираюсь поговорить с королем.

Девушка нахмурилась:

— Ты с ума сошел?

Скорее всего. Только глупец мог о таком хотя бы подумать. И все же это казалось лэрду единственным достойным выходом. Несмотря на то, что его отец совершил немало плохого, все же он не учил сына убегать от проблем. С самого рождения Локлану внушали, что нужно твердо стоять на ногах и до конца бороться за то, что важно. А важнее Кэт для него не было ничего. Горец готов был умереть, сражаясь за эту девушку.