Николь Джордан - Воин

– Думаю, они считают, что ты плохо обошелся с их леди, – сказал он, допев куплет.

– Леди? Я запретил тебе так называть ее!

Пейн пожал плечами:

– Боюсь, титул «леди» не то, чего можно лишить устным запретом.

Ранульф угрюмо уставился в свой кубок с вином, понимая, что Пейн прав. Женщина, которую он незаконно низвел до положения рабыни, была леди до последней капли крови. Даже теперешние платья простолюдинки не могли скрыть ее кровь и происхождение. Ариана держалась царственно, как королева… гордая, неукротимая, красивая. И никакой силой и властью Ранульф не мог заставить ее трусливо отступить.

Если он и чувствовал себя виноватым, когда видел, что Ариана трудится как рабыня, то старался подавить это мучительное чувство. Дважды за четыре дня, прошедшие после ее дерзкого публичного заявления, он еле сдерживал натиск нежных чувств к ней.

Попытка подавить свое влечение была еще менее удачной, понимал Ранульф. Он не раз ловил себя на том, что прислушивается, не раздадутся ли тихие шаги Арианы, или принюхивается к воздуху, пытаясь уловить тонкий аромат ее духов, или ищет ее среди толпы, собравшейся в зале на обед.

– И что ты посоветуешь? – спросил он Пейна. – Она должна понять, что ей придется подчиниться моей воле. У меня нет доказательств, но я убежден, что это она подстрекает слуг.

– Я вовсе не уверен, что она зачинщица, но твердо уверен, что она причина всех происшествий. Подозреваю, что мятеж ее людей подогревается несправедливостью твоего отношения к ней. Выбрал бы ты более… уединенный приговор, а? Такой, чтобы она не представала в их глазах мученицей?

Как раз в этот момент огромные дубовые двери зала распахнулись и внутрь вошли двое часовых. Они торопливо шагали вдоль прохода между столами к возвышению.

– Милорд, – произнес один из них. – Боюсь, мы принесли дурные вести. Произошла еще одна преднамеренная порча имущества.

Ранульф метнул в Пейна угрюмый взгляд и спросил:

– Что на этот раз?

– Вооружение… Лучше взгляните сами. Кипя от злости, новый лорд Кларедон в сопровождении Пейна пошел вслед за часовыми прочь из зала и спустился вниз по лестнице в оружейную комнату внизу башни. Дверь была нараспашку. Внутри лежали доспехи и оружие воинов, и при свете факела было видно, что почти на всем блестел толстый слой какого-то вещества.

Ранульф потрогал его и лизнул липкий палец.

– Мед! Клянусь потиром!

Кто-то разлил мед на кольчуги и стальные шлемы, на мечи, копья и щиты. Потребуется каждый паж и оруженосец войска и бесконечные часы работы, чтобы отчистить металл песком и уксусом и оттереть липкий слой.

– Несправедливость, говоришь? – спросил Ранульф Пейна грозным голосом, резко повернулся и бросился вон из оружейной.

Он направился прямиком на четвертый этаж башни, в комнату Арианы. Часовые у двери подобрались, заметив лорда, и поспешно вытащили ключ.

Отперев и распахнув дверь, Ранульф влетел в комнату и захлопнул дверь за собой.

И резко остановился. Он застал Ариану готовящейся ко сну, уже раздевшейся.

– Милорд… чего вы хотите? – задыхающимся голосом спросила она, прижимая тунику к груди.

– Я желаю поговорить о происшествиях и беспричинной порче имущества в этом замке. И требую, чтобы это немедленно прекратилось!

– Зачем же вы пришли ко мне, милорд? Я не имею к этому никакого отношения, а делаю только то, что вы приказываете.

– Я уверен, что виновата во всем ты.

Ариана вскинула брови:

– Это как? Я больше не веду здесь хозяйство, поэтому меня нельзя винить за то, что дела идут из рук вон плохо.

– Именно тебе придется отчистить все вооружение, которое испорчено по твоей милости. И ты снова обратишься к бывшим своим людям и потребуешь, чтобы они прекратили эти фокусы.

– Или что, милорд?

Ее спокойствие приводило в бешенство. Ранульф сжал кулаки, чтобы не схватить и не тряхнуть ее хорошенько.

– Предупреждаю, женщина, мое терпение кончилось! Еще один подобный случай, и я накажу многих, не думая о справедливости! Старших брошу в подземелье. Вольных выкину вон, пусть умирают с голода. А невольников отправлю в поля, и пусть на своих спинах таскают плуги вместо быков! Виновные пострадают вместе с невинными.

Ариана содрогнулась в душе, однако ответила на его взгляд безмятежно-невинным взглядом.

– Я поговорю с ними, милорд. Но не могу обещать успеха. Люди Кларедона не овцы, чтобы слепо дарить преданность новому лорду. Ее нужно заслужить. – И насмешливо улыбнулась: – А вести войну против меня не лучший способ это сделать.

Ариана вызывающе посмотрела в его горящие глаза. Она не желала съеживаться перед ним, хотя сердце ее стучало, как барабан. Приказ Ранульфа ее напугал.

– Я хочу видеть тебя без одежды. Убери эту тряпку.

С гордым лицом Ариана сделала то, что потребовал Ранульф, – выпустила тунику из рук. К величайшему ее смятению, Ранульф рассматривал ее страстными глазами, словно оценивая и взглядом интимно прикасаясь к ней, медленно изучая ее так, словно она и впрямь была рабыней.

Он упивался Арианой, впитывал в себя каждую подробность ее великолепной фигуры. Это была женщина, созданная для мужчины, – груди увенчаны изящными, подобными бутонам роз сосками, бедра восхитительно округлы, ноги длинные и гладкие. Тело Ранульфа напряглось от страстного вожделения. Он хотел прикоснуться к этой мраморной коже, насладиться ее шелковистостью, поцеловать эти соблазнительные соски, вкусить ее женской сути. Он умирал от желания прижать своим телом обнаженную Ариану, ощутить, как влажный жар ее ножен окутывает его, оседлать ее, почувствовать, как эти длинные ноги обхватывают его, а сама Ариана в экстазе извивается под ним…

Повисло напряженное молчание, и Ариана поежилась. Глаза Ранульфа всегда казались ей горящими углями, но сегодня они обжигали ее всю.

Ариана в страхе отступила назад, но бежать ей было некуда. Она уперлась ягодицами в дубовый стол, на котором стоял тазик для умывания.

Ранульф сверкнул зубами в понимающей улыбке.

– Ты помнишь наслаждение, которое я дарил тебе, лаская соски? – спросил он, и его хрипловатый шепот ласкал девушку с той же силой, с какой пальцы ласкали грудь.

– Нет… прошу тебя… нет…

Ранульф не обратил на ее мольбу никакого внимания, возвышаясь над ней, подавляя ее своим могучим телом.

– Ты помнишь, как я трогал розовый бутон у тебя между ног? – Не отводя от нее взгляда, он провел пальцем в ложбинке между ее грудями и повел палец ниже, медленно, мучительно… – Я могу снова доставить тебе такое же наслаждение, милая…

Не в силах выносить дразнящий блеск его глаз и чувственное выражение лица, Ариана отвернулась, но не могла сдвинуться с места. Она беспомощно стояла на месте, а Ранульф уже провел пальцами по густым завиткам, охранявшим ее сокровенное место. От этого умелого прикосновения все ее тело напряглось, а щеки запылали. Но она не могла ему сопротивляться, как не могла и одолеть его.

Просунув руку между бедер Арианы, Ранульф начал ласкать ее.

– Это возбуждает тебя?

Ариана то ли ахнула, то ли застонала, такое сильное желание ее пронзило, и инстинктивно подалась бедрами вперед, открываясь Ранульфу.

– Так я и думал, – негромко рассмеялся рыцарь. – Мог бы выиграть между нами пари, – произнес он невозмутимо, хотя очень в этом сомневался. – Я мог бы взять тебя прямо сейчас и заставить тебя умолять об этом.

– Мог бы… милорд? – Трепеща, Ариана подняла на него глаза.

Ранульф в нерешительности замер. Он, прищурившись, отмечал все ее чувства – испуг, потрясение, – мелькавшие на ее лице, а сейчас увидел торжество в серых глазах Арианы и застыл. В его душе боролись вожделение и самообладание. Если он сейчас уступит, она воспользуется его слабостью…

Ранульф жестко рассмеялся:

– Ну нет, рабыня. Ты не победишь так легко. Наш союз никогда не будет подтвержден. Я не буду наслаждаться тобой сам, лучше отдам тебя одному из моих вассалов.

Честно говоря, это была пустая угроза. Скорее Ранульф мог бы нарушить свою клятву и заточить Ариану в подземелье, чем позволить, оседлать ее другому мужчине. Ариана принадлежала ему. И он не позволит никому прикоснуться к ней.

Ранульф опустил руку и сжал губы, отступив назад.

Их взгляды снова схлестнулись.

– Я выиграю, – повторил он со зловещим спокойствием, резко повернулся и вышел из комнаты.

Как приручить дракона? Особенно такого беспощадного и несгибаемого, как Черный Дракон?

Ариана начала с того, что изобразила послушание и согласилась с требованием Ранульфа: она снова обратилась к невольникам и слугам Кларедона с просьбой прекратить сопротивление и с готовностью служить новому лорду. Она сказала, что гордится их преданной поддержкой, но не хочет, чтобы кто-то из них пострадал, сокрушенный кулаком Черного Дракона. Не хочет она и того, чтобы лорд Ранульф выполнил свою угрозу наказать невинных вместе с виноватыми. До сих пор, говорила Ариана, лорд справедливо обращался с нарушителями право же, он проявил огромную выдержку.

Не сделал он ничего плохого и ей, даже если и отрекся от их обручения. Их ссора очень личная, сказала Ариана, и скоро все будет улажено. И уж, разумеется, мятеж ей не поможет, скорее, обернется против нее.

После этого досадные происшествия закончились и Ранульф приступил к своим обязанностям. Он каждое утро собирал людей в большом зале, проводил беседы, вершил правосудие и улаживал споры.

Ариана, которую перевели чистить вооружение в зал, чтобы Ранульф мог сам присматривать за ней, была поставлена в тупик новой тактикой Ранульфа. Она и представить себе не могла, чтобы такой воинственный человек стал интересоваться делами крестьян. Даже ее отец оставлял эти вопросы сенешалю и бейлифу.

Однако Черный Дракон серьезно выслушивал самые незначительные заботы невольников и работников Кларедона, и хотя Ариане не хотелось этого признавать, но он нередко впечатлял ее своими решениями.