Николь Джордан - Воин

– Благодарю вас, милорд, за ваше милосердие, – негромко произнесла она. – Вы позволите мне осмотреть раны Эдрика?

К ее некоторому изумлению, Ранульф коротко кивнул, давая свое разрешение. Впрочем, он ей по-прежнему не доверял, потому что приказал Пейну находиться рядом, пока она будет обрабатывать раны.

Собрав нужные снадобья, она вернулась в комнатку возле кухни, куда приволокли Эдрика. Избитый плетями кузнец лежал на животе на тюфяке. Тунику с него уже сорвали. Кровоточащие раны на его исхлестанной спине выглядели ужасно, но отрубленная рука была бы еще ужаснее, размышляла Ариана, опускаясь на колени перед тюфяком.

Эдрик очень страдал от боли, но стоически терпел прикосновения ее нежных рук, пока она промывала раны ароматическим маслом, чтобы успокоить истерзанную плоть. Оба вздрогнули, когда внезапно в дверном проеме возник Ранульф.

Пейн сердито поджал губы, но отошел в сторону, пропуская своего сюзерена.

– Что-то неладно, милорд? – в замешательстве спросила Ариана.

– Нет. Можешь продолжать.

Она продолжила свое занятие. Ранульф подошел ближе, заставив себя смотреть. Хотя он ничего не объяснил Ариане, ему хотелось увидеть, как она ухаживает за ранеными. Если она достаточно искусна в этом, ее услуги могут оказаться полезными и его пострадавшим людям, в том числе и серьезно раненному оруженосцу.

Поэтому он молча смотрел на мужчину, лежавшего на тюфяке. Спина кузнеца выглядела сплошной кровоточащей массой, но Ранульф не отводил глаз, хотя это зрелище вызывало мучительные воспоминания о собственной юности.

Сколько раз лежал он точно так же в страшных мучениях, со спиной, которую плеть превратила в сплошную рану! С той только разницей, что кузнеца выпороли хлыстом из бычьей шкуры, а бич его отца был сделан из сплетенных вместе стальных цепочек.

Ранульф буквально ощутил, как стоит, голый, на коленях на холодном каменном полу Вернея, окаменевший от боли, дрожащий, отчаянно пытающийся удержать крик при каждом жестоком ударе по спине, а его маленькое сердечко наполняется ненавистью к зверю-отцу и к распутнице матери, чья измена лорду и навлекла на него эту пытку.

В этот момент Ариана посмотрела вверх и испуганно вздрогнула.

Его глаза… Ариана с трудом подавила вскрик, увидев страдание в этих янтарных глазах. Она видела неприкрытую боль и понимала, что оказалась свидетельницей невыразимой ранимости, чувствовала, что смогла заглянуть прямо в душу к Ранульфу. Этот гордый, сильный, полный жизни мужчина хранил там какую-то глубоко, очень глубоко спрятанную боль…

Внезапно плечи Ранульфа распрямились, мучительное выражение исчезло с его лица, сменившись хмурой, невыразительной маской.

– Ответственность за его преступление лежит на тебе, демуазель, – произнес он безжизненным голосом.

Не в силах искренне опровергнуть это обвинение, Ариана промолчала.

Ранульф резко повернулся и вышел из комнаты. Когда он скрылся из виду, старший вассал шагнул вперед.

– Думаю, ты довольна, леди, – мрачно сказал Пейн, – тем, что сумела всем показать слабость Ранульфа. Он никогда не прикажет запороть человека насмерть. Он от одной мысли будет мучиться сильнее, чем проклятый преступник.

– Что… вы имеете в виду?

– Ранульф знает, как жалит плеть. Отец хорошо его учил.

– Его отец?

– Да, Ив, благородный лорд Верней, – с презрительной насмешкой в голосе произнес Пейн, посмотрев прямо на нее. – Ты видела спину Ранульфа?

– Эти жуткие шрамы… – прошептала Ариана.

– Да, те шрамы. – Сжав кулаки, Пейн внезапно объявил, что подождет в коридоре, и быстро вышел из комнатки, словно не доверяя себе – как будто боялся, что, оставшись рядом с ней, не сдержит гнева.

Дрожащими руками Ариана приложила оставшиеся припарки, но мысли ее унеслись к Ранульфу.

Когда Эдрик пришел в себя после обморока, Ариана напоила его травяным отваром, который велела сделать в кухне. Она выразила сожаление по поводу перенесенных им страданий, но заставила понять, что он должен принять Ранульфа как лорда Кларедона, как это сделала она. Возможно, это и не совсем правда, думала Ариана, но нельзя же допустить, чтобы из-за нее пострадал кто-нибудь еще.

Когда она все закончила, стражи отнесли Эдрика в подземелье, а Пейн отвел Ариану обратно в большой зал. Пока ее не было, здесь возобновилась пирушка, и стропила звенели от веселых песен и хохота. Казалось, ничего и не произошло.

Ранульф вдруг встал и, коротко кивнув, велел ей следовать за ним. Без возражений Ариана пошла следом за ним прочь из большого зала, ощущая на себе взгляды бесчисленных глаз, понимая, что многие считают, будто она делит с Черным Драконом постель.

К ее удивлению, Ранульф направился не в свои покои этажом выше, а в небольшую комнату рядом с ними. В комнате стоял полумрак, горела лишь одна свеча да в медной жаровне тлели обогревающие помещение угли. На тюфяке лежал юноша, укутанный шерстяными одеялами. Ариана узнала в нем Берка, оруженосца Ранульфа. Раненый юноша весь пылал в лихорадке, но находился в сознании.

Ранульф опустился рядом с тюфяком на одно колено и прикоснулся к здоровому плечу Берка:

– Как ты, парень?

Ариана еще никогда не слышала у него такого мягкого и ласкового голоса.

Юноша сглотнул и слабым голосом ответил:

– Неплохо, милорд.

– Я слышал, что стрелу извлекли целиком?

– Да, милорд… мне повезло.

Ранульф стиснул зубы, приподнял голову Берка и поднес к его губам кубок.

– Поспи. Я загляну к тебе завтра.

Больше он не произнес ни слова, но на лице его снова появилось мрачное, хмурое выражение, которого она так боялась. Ариана думала об этом, поспешая вслед за Ранульфом по каменному коридору в его покои.

К ее смятению, там их ждала служанка Дина с похотливым блеском в глазах. С соблазнительной улыбкой она встала на колени рядом с ванной, очевидно, приготовившись помочь лорду искупаться – и сделать все другое, что он пожелает.

И тут Ариану поразила пронзившая ее ревность. Да какое ей дело до того, кому Ранульф дарует свое внимание? Пусть развлекается хоть с дюжиной служанок! И все же, когда он отослал женщину, Ариана ощутила непонятное удовлетворение.

Но как только разочарованная Дина ушла, Ариана поняла, что рано торжествовала. Раз нет ни оруженосца, ни служанок, помогать Ранульфу купаться придется ей.

– Я жду, демуазель, – бросил он негромко, и сердце ее учащенно забилось.

Понимая, что Ранульф ждет, когда она его разденет, Ариана положила сумку со снадобьями и медленно приблизилась к нему, чувствуя, как безумно колотится сердце. Осторожно молча, она расшнуровала на нем тунику и стянула ее через голову, потом сделала то же самое с нижней туникой. Раны на боку перестали кровоточить и покрылись засохшей корочкой, отметила она.

Безуспешно пытаясь не замечать его обнаженный мускулистый торс, Ариана опустилась на колени, чтобы развязать перекрещенные кожаные ремешки у него на ногах. К тому времени как она справилась с ремешками, соединявшими шоссы и брэ, все ее тело постыдно пылало жаром.

– Все, демуазель, – многозначительно произнес Ранульф, когда она нерешительно остановилась. – Я не могу купаться, полуодетым.

Ариана развязала шнурок на поясе и потянула короткие подштанники вниз, прикладывая совершенно ненужные усилия.

Она смотрела, как Ранульф опускается в горячую воду, не представляя себе, как он выдержал такие страдания, гадая, есть ли у него, кроме шрамов на теле, точно такие же в душе. В очаге горел огонь, отбрасывая тени на его лицо, смягчая жесткие углы и линии, рисуя нежность там, где, Ариана знала, была лишь непреложная решимость. И все же она не могла не заметить, с какой усталостью он откинул голову назад.

К собственному смятению, этот жест пробудил в ее душе острое желание прикоснуться к нему, предложить утешение.

Услышав ее негромкие шаги около ванны, Ранульф резко поднял голову. Ариана стояла рядом и смотрела на него, а на ее прекрасном лице застыло выражение невыразимой печали.

Ранульф решительно запретил себе, поддаваться состраданию, которое увидел в ее глазах. Не желает он ее жалости, она ему ни к чему.

– Почему ты мешкаешь, леди? – негромко спросил он бархатным дразнящим голосом, глядя на нее.

Ариана застыла. Откровенная боль исчезла из его глаз, сменившись вызывающим золотистым мерцанием.

Она неохотно опустилась на колени около ванны, остро ощущая наготу Ранульфа. Дрожащими руками взяла она кусок мыла и собралась мыть лорда.

Сначала Ариана вымыла ему голову, втирая пальцами в кожу мыльную пену, и споласкивая волосы чистой водой из кувшина. Потом настала очередь этого великолепного тела. Ариана начала с жилистых рук и мощных плеч. Но как бы она ни старалась убедить себя, что Ранульф просто незнакомец благородного происхождения, заслуживший честь быть искупанным хозяйкой замка, поверить в это она не могла.

С неохотой, передвинув руку на широкую мускулистую грудь, Ариана закусила нижнюю губу. Ее неловкость усугублялась тем, что Ранульф пристально смотрел на нее. Он закинул руку за голову, давая ей доступ к ребрам. Ариана нащупала раны, полученные, им при нападении из засады, и с благодарностью занялась ими, чтобы отвлечься.

– Вам следует позволить мне обработать их, – с беспокойством произнесла Ариана, осторожно прикасаясь пальцем к воспаленной плоти, покрытой засохшей кровавой коркой. – Я принесла снадобья с собой.

Ранульф настороженно следил, как она хлопочет над его ранами. Ариана очень аккуратно смыла засохшую кровь и обмыла разорванную плоть, и все это время с ее лица не сходило печальное выражение, словно она переживала из-за его боли.

Ранульф усилием воли оставался неподвижным, пока Ариана мыла его… до тех пор, пока ее осторожные руки не перебрались к нему на спину и не начали обводить рубцы старых шрамов…