Юноша сжал кулаки:

– И все равно я возмущен тем, как он обращается с вами, миледи.

– Я знаю. Но честно сказать, не так уж это и тягостно. В данных обстоятельствах он повел себя весьма сдержанно.

Кинув на Ранульфа еще один взгляд, Ариана обнаружила, что он бесстыдно рассматривает ее, и поспешно отвернулась. Неодобрительное выражение его лица не сулило ей ничего хорошего. Замолчав, она занялась едой.

Она обеспокоилась бы еще сильнее, если бы услышала разговор в противоположном конце зала, где вассал Ранульфа, Пейн Фицосберн, упрекал его.

– Нужно было повесить их, – непреклонно заявил Пейн, осмеливаясь критиковать своего сюзерена. – Ты слишком снисходителен, милорд.

– Если я могу так добиться послушания от здешних людей, – спокойно ответил Ранульф, – то от моей терпимости будет польза.

Пейн осушил кубок с вином.

– Верно, но я боюсь, что ты думаешь скорее членом, чем головой.

Ранульф повернул голову и прищурился, глядя на вассала:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что твоя невеста, похоже, околдовала тебя.

Ранульф окаменел.

– Она больше не невеста мне, и я не вижу логики в твоих нападках.

Неужели Ариана – колдунья, наложившая на него заклятие?

Его взгляд снова приковался к Ариане. Она держалась с царственной грацией королевы, несмотря на унизительное испытание, в которое он ее вовлек, заставив прислуживать ему на виду у всех людей.

Может, в разговорах о колдовстве и содержится доля истины? Его сильно влекло к Ариане…

Менестрель, уже начавший бренчать на виоле, попросил у лорда дозволения развлечь собравшихся балладой. Ранульф кивнул, но слушал вполуха, с нетерпением дожидаясь, когда вернется Ариана, и, не обращая внимания на свирепые взгляды, которые бросал на него привлекательный юный блондин, сидевший рядом с ней.

По мнению Ранульфа, прошло слишком много времени, пока Ариана покончила с трапезой и вернулась на свое место у его стула.

Он скривил губы, когда она подошла:

– Что вы там так серьезно обсуждали? Замышляли, как меня уничтожить?

Ариана вспыхнула.

– Нет, милорд, мы разговаривали о погребении умерших. Благодарю вас за вашу милость.

Ранульф с подозрением посмотрел на нее, словно не доверяя ее благодарности.

– Еще мы говорили о положении семей тех, кто погиб, – добавила Ариана. – Этот вопрос касается и вас. Теперь вы отвечаете за их благосостояние, как лорд Кларедон.

– Я прекрасно знаю свои обязательства, демуазель.

– Значит, вы сделаете что-нибудь, дабы обеспечить их? Я уверена, что вы не дадите им голодать. Вы согласились обращаться с обитателями Кларедона милосердно – или я должна напомнить вам о нашей сделке?

Ранульф усмехнулся опасной улыбкой, от которой сердце ее сильно заколотилось.

– Возможно, ты должна напомнить о ней себе, леди. Если это и есть твое «беспрекословное повиновение» мне, ты уже нарушила клятву.

Мечтая, чтобы сердце перестало так колотиться, Ариана проглотила язвительный ответ и в душе вздохнула, приготовившись к длинному вечеру.

Наконец покончили с последним блюдом и убрали со столов. Похоже, общество приготовилось к долгой пирушке с вином и шумным весельем – уже заиграла музыка и началась игра в кости.

– Вы позволите мне удалиться, милорд? – спросила спустя некоторое время Ариана.

Ранульф покачал головой:

– Твои обязанности еще не закончены. Иди, вели приготовить мне ванну и возвращайся назад.

Ариана выполнила распоряжение, отыскав нескольких наиболее верных слуг Кларедона и приказав наполнить ванну в покоях нового лорда.

Вернувшуюся в зал Ариану ждал весьма неприятный сюрприз – несколько женщин замка крутились у стоявшего на возвышении стола, явно пытаясь привлечь к себе внимание лорда, и Ранульф благосклонно смотрел на них с беспечной улыбкой на устах.

Когда он искренне улыбается, он просто потрясающий мужчина, с досадой думала Ариана. Его суровое лицо смягчается, становится нежнее, он излучает неотразимое обаяние.

Словно почувствовав ее взгляд, Ранульф повернул голову, и его глаза жарко впились в ее. Его улыбка моментально сменилась вызовом, куда яснее слов сказав Ариане, что между ними борьба.

Она с неохотой заняла свое место рядом со стулом Ранульфа, но тут у входа в зал началась суматоха. Посмотрев туда, Ариана увидела рыцаря в доспехах. Он шел к возвышению, а следом двое воинов тащили хромающего стонущего человека.

Ариана узнала в нем одного из новичков-ремесленников Кларедона. Когда его отпустили, ноги его подкосились и он упал ничком на тростник. Туника на нем была разорвана до пояса, на обнажившихся плечах и спине виднелись окровавленные рубцы. Очевидно, его выпороли.

В зале наступила мгновенная тишина.

Айво Райдфорт, рыцарь, командовавший в замке, пока лорд был в отъезде, встал со своего места за высоким столом и обратился к Ранульфу:

– Милорд, я тебе об этом уже рассказывал – этот случай требует твоего решения. Этого мерзавца поймали, когда он воровал оружие.

Ранульф сузил глаза, глядя на распростертого на полу мужчину.

– Кто он такой?

– Подмастерье кузнеца, милорд. По имени Эдрик. Он украл около дюжины мечей и кинжалов, в том числе один с рукояткой, инкрустированной драгоценными камнями.

– Что ты скажешь в свое оправдание, Эдрик? – требовательно спросил Ранульф по-английски, хотя и с сильным акцентом, и надежда Арианы на то, что он не понимает этого языка, рухнула.

Окровавленный Эдрик с трудом встал на колени, посмотрел на своих обидчиков гневным, полным боли взглядом и опустил голову.

– Я задал тебе вопрос! – рявкнул Ранульф. – Отвечай!

– Мне… было нужно оружие, милорд, – хрипло произнес Эдрик.

– Зачем?

– Выбить из него признание, лорд? – спросил страж, не услышав ответа пленника.

Глядя на это, Ариана не выдержала.

– Милорд, позвольте мне сказать?

Ранульф перевел на нее свой пронзительный взгляд.

– Должно быть, тут какая-то ошибка. Эдрик никогда не совершал нечестных поступков. Он не мог украсть, я уверена.

– Тогда объясни кражу оружия!

– Эдрик… – обратилась она к кузнецу по-английски. – Зачем ты взял мечи? Может, ты хотел поработать над ними в кузнице?

– Нет, миледи, я не буду врать. – Он осторожно посмотрел на Ранульфа. – Я… это просто… Я не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось, миледи. Кто-то должен вас защитить.

– Ты собирался защищать поместье?

– Да, ради вас и лорда Уолтера.

Ариана закусила губу, а Ранульфа снова захлестнуло гневом – гневом на Ариану. Это новое происшествие, случившееся почти сразу после нападения из засады, является достаточным доказательством – все беды идут от нее. Своим дерзким неповиновением она подвергает опасности его людей и его власть.

– Вот к чему приводит снисходительность, Ранульф, – сердито пробормотал Пейн, причем достаточно громко, чтобы Ариана его услышала. – Если уж просто кузнец собирается бросить тебе вызов…

– Он уже получил двадцать одну плеть, милорд, – сказал Ив, – и тебе решать, заслуживает ли он дальнейшего наказания.

– За воровство он должен лишиться руки, – предложил еще один рыцарь.

Ариана резко втянула в себя воздух. Отрубание руки считалось обычным наказанием за воровство, но ведь это не просто воровство.

– Милорд! – воскликнула она, обращаясь к Ранульфу как можно убедительнее. – Молю вас, проявите милосердие! Он украл не для наживы, а только для того, чтобы оборонять замок. Если вы должны кого-то покарать, пусть это буду я!

Ранульф стиснул зубы. Ариана снова склоняет его к милосердию? Он постарался, очерстветь сердцем, проклиная свое нелепое желание поддаться мольбе, светившейся в ее глазах. Если он будет смягчаться всякий раз, как она на него посмотрит, его власть пошатнется.

Однако это первое настоящее испытание его правления. Что лучше – милосердие или беспощадность?

– Он собирался оборонять замок? – повторил Ранульф негромким голосом, полным презрения. – От меня? Многие сочтут, что такое преступление страшнее воровства. Это измена, попытка свержения своего сюзерена.

Не зная, что ответить, Ариана промолчала.

Его суровый взгляд буквально вонзался в нее.

– Видишь, к чему привела твоя непокорность, демуазель? Если бы ты сдала замок вместо того, чтобы сопротивляться мне, если бы ты подчинилась приказу короля, мне бы не пришлось защищаться от брошенных мне отовсюду вызовов.

– Да, милорд, – прошептала Ариана со страданием во взоре.

Ее раскаяние слегка умерило гнев Ранульфа. Он сел и уставился на нее в повисшей в зале тишине.

Тут резко вмешался Пейн, словно почувствовав, что решимость лорда поколебалась.

– Преступника должно сурово покарать, даже если и не отрубать ему руку.

– Запороть мерзавца до смерти, – предложил кто-то.

Внутренне содрогаясь, Ранульф медлил. Он ненавидел плети, испытывая отвращение к этому виду наказания, хотя время от времени вынужден был прибегать к нему. Нельзя пренебречь наказанием преступника только потому, что тебе омерзительна порка.

Но прекрасные серые глаза Арианы не отрывались от него, моля о милосердии.

Он все еще медлил с решением, и среди его рыцарей разгорелось бурное обсуждение достоинств и недостатков различных видов наказания.

Спор продолжался до тех пор, пока Ранульф не поднял руку:

– В данном случае двадцать одна плеть – достаточная кара.

Он чувствовал на себе возмущенный взгляд Пейна, но решил не обращать на него внимания. Ранульф поманил одного из воинов.

– Заприте вора в подземелье. Пусть как следует подумает о своем преступлении и безрассудности.

Услышав это, Ариана с облегчением и благодарностью выдохнула. Она понимала, как тяжело далось Ранульфу это решение. И в данном случае Ранульф проявил себя одновременно милосердным и справедливым.