– Дальше что? – повышая голос, спросила я опять.

– Ничего. Дальше она вскочила и, схватив этого Александра, вышла с ним на улицу.

– Это все?

– Кажется, да, – ответил он и задумался. – Нет, еще ее слезы. Элен плакала, сильно плакала, когда они выходили из зала.

– Теперь ты точно все сказал? – спросила я и вскочила, чтобы одеться.

– Да что случилось-то? Почему ты злишься? Я понял – ты ревнуешь. Глупенькая, иди ко мне, – улыбнувшись, сказал Антон и потянул мою руку. – У меня ничего не было и не могло быть с Элен. Тогда на стадионе я все ей объяснил и единственное, о чем она меня попросила – это танец, всего лишь один танец.

– Ты хорошо исполнил свое обещание. Уходи и больше не возвращайся, – сухо сказала я и отдернула занавеску в сторону.

Антон замер и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты и вправду не любишь меня? – моляще спросил он.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы собраться с духом и одним махом умертвить все, что воззвал во мне к жизни этот русоголовый юноша.

– Нет, я не люблю тебя, – ответила я и отвернулась.

Он встал и, поцеловав на прощанье мою горячую щеку, спрыгнул с подоконника в траву.

В ту ночь я не смогла сказать ему ни о своих искренних чувствах, ни о смерти Элен. Мне казалось, что никто на целом свете не смог бы понять того, в какой тугой узел связались для меня первая любовь и смерть дорогого человека, и как невыносимо было думать и говорить о них обоих.

Это был последний раз, когда я видела Антона. То ли не заладилась их торговля в наших нищих местах, то ли Антон и вправду внял моей просьбе и уговорил родителей уехать, да только через несколько дней тяжелый замок повис на их воротах опять и больше уже никого не впускал внутрь.

Вскоре после их отъезда и похорон Элен родители забрали меня от бабушки. Я увезла с собой ее дневник, последнюю сигарету и пудреницу, а вместе с ними точащее меня изнутри чувство вины.

Иногда я вспоминаю приснившийся мне в ночь ее гибели сон: Элен промчала меня мимо своротка на водонапорную башню – месту, где навсегда остались жить мое детство и первая любовь. Оттуда, с ночной дороги, на расстоянии многих километров и теперь уже многих лет после случившегося я наконец-то увидела башню со стороны и себя, стоящей на ее вершине. Элен все-таки сумела выкрасть у всех, а значит – сберечь мою душу и сокровища, которые хранились в ней. И мне хочется верить, что дописывая эти строки сейчас, я дописываю свое прощение ею.