-В жопу себе засунь свое « прости». Мне врач все объяснил про твои проблемы. Только попробуй еще раз не жрать, и довести себя до ручки, я тебе такое устрою, забудешь сразу, как придуриваться. Идиотка, дура безмозглая! Врач еще называется!

Он обессиленно упал на стул и закрыл лицо руками, я зажала рот рукой, чтобы не раздражать его лишний раз своими слезами. Мне не было обидно, я понимала, что напугала его безумно. Мне самой страшно, что я могла умереть вот так-по чистейшей глупости и халатности.

-Марусь.- зову, протягиваю к нему руку, он смотрит на меня все еще с гневом, но в следующую минуту садится на кровать и осторожно обнимает, крепко целуя в лоб.

-Как ты меня напугала! Я убью тебя, Ань, точно!

-Прости меня, мне жаль. Не знаю, все так закрутилось, навалилось, у меня не хватало времени….

-Да перестань ты! –морщится он. -Просто пообещай мне, что ты будешь думать о своем здоровье!

-Да, конечно. Прости. Как Мэтт? –обеспокоенно спросила. Маркус отстранился, и тяжело вздохнув, невесело усмехнулся;

-Не хочет со мной разговаривать, в прессе ажиотаж, думают, что я что-то тебе сделал…

-О, Боже.- простонала я, вспоминая кто мы и что для всех значит моя экстренная госпитализация.

-Да, милая. Твоя безалаберность дорого обходится. –подвел он итог, подходя к окну. –Хоть врачи и уверяют, что нет никаких следов побоев и прочего насилия, все ждут твоего заявления.

-Я тебя уже достала?- с сожалением спросила я.

Маркус хмыкнул и спокойно произнес;

-Не буду отрицать, но я понимаю, ты запуталась. Только пора распутываться, Эни. Постарайся ради нас, нашего сына. Иначе у нас ничего не получится.

Он обернулся ко мне, я кивнула, признавая его правоту, вкладывая в свой взгляд решительность и обещание постараться.

Он подходит ко мне, обнимает, и в его объятиях нахожу покой и умиротворение. Больно, но не так свирепо. И это правильно, только с любимым человеком можно разделить то, что на сердце.

-Представляешь, у нас мог бы родиться малыш, если бы все было хорошо. –шепчу сквозь слезы, представляя, что моя мечта могла осуществиться. Маркус заметно напрягается, но я не обращаю на это внимание и продолжаю.- Но у нас обязательно будут еще дети, я очень хочу…

-А я нет! –обрывает он грубо. Я замолкаю на полуслове и непонимающе взираю на него.

-Но..

-Никаких «но»! Врач сказал мне насколько это опасно для твоего здоровья. Я не хочу подвергать нашу семью даже малейшему риску и не буду. У нас есть ребенок, Анна, на этом мы остановимся! –он не спрашивал, он ставил меня перед фактом и я от потрясения не находила слов. Да и разумнее сейчас было не спорить, поэтому я молчала. Маркус подозрительно прищурил глаза и удивленно спросил, –Молчишь?

-А есть смысл спорить?

-Просто на тебя не похоже. Я предупреждаю, Анна, если ты обманешь меня, ты пожалеешь. –его голос был угрожающим. Я прикусила губу. Мне не хотелось об этом пока думать. Я еще вернусь к этому разговору, но позже, сейчас мы на взводе и потрясены случившимся. Маркус еще некоторое время сверлил меня пристальным взглядом, а после немного успокоился. Мы позвонили сыну, я заверила его, что все в порядке и он не прав, подозревая отца. Знаю, что Маркусу больно и неприятно такое недоверие, но надо было думать раньше; у каждого поступка будут последствия. Это не злорадство, а просто констатация факта. За легкомысленность мне тоже теперь приходится платить. Маркус следил за каждым моим шагом, контролировал все. Я понимаю, что он проявляет заботу, но она была чрезмерной, особенно после выписки.

Я покинула больницу за день перед Новым годом.

Дома меня ждал сюрприз. Приехала Оксана с сыном, Алек, несколько знакомых Маркуса с женами, детьми и Мегги. Дом был украшен к Новому году множеством гирлянд, всякими бусиками, мишурой и прочими украшениями. В гостиной стояла роскошная елка. Чувствовалась атмосфера праздника и всеобщего веселья. Настроение, отравленное прессой, которая атаковала меня возле больницы, невольно поднялось. Я была рада гостям, не смотря на свое подавленное состояние. Это наше первое совместное Рождество за последние пять лет, мне хотелось, чтобы оно было веселым. Передвигалась я с трудом, поэтому в приготовлениях не участвовала, а лишь наблюдала. Сын был счастлив, как никогда, мы разрешили его новому другу Филипу встречать Новый год с нами. Мне было жаль мальчика, он рос без родителей, да и Мэтт к нему очень сильно привязался за несколько недель. Выпал снег, и вся развеселая компания ушла лепить снеговика и играть в снежки. Взрослые, словно дети, хохотали, резвясь в снегу, я с улыбкой следила за ними из окна, попивая глинтвейн. Я чувствовала покой и счастье. Самое настоящее счастье. Знаете, когда я была маленькая, мое представление о счастье было именно таким; обязательно канун Нового года; время чудес и исполнения желаний. Красивый дом, полный смеха, радости и суеты. Мой муж и дети, занятые общим делом. Такое вот шаблонное, может быть, представление. Но я была по-настоящему счастлива и спокойна, не было сейчас ни сомнений, ни страхов, ни проблем. Абсолютная уверенность, что все будет хорошо. Вот за что я люблю Новый год, так это за то, что он дарит веру в лучшее и надежду, что именно так и будет.

Единственное, что омрачало мою радость-разлад с бабушкой. Она не позвонила мне даже, когда я была в больнице и это очень пугало. Набрав ей несколько раз и так не дозвонившись, я разочарованно отложила телефон.

-Бабушка так и не вышла на связь?- вдруг спросила Мегги, садясь напротив меня. Я удивленно посмотрела на нее. Было странно находится в компании свекрови. Честно, я скучаю по тем временам, когда она была мне, как вторая мать. Сейчас между нами была стена отчуждения. Перевожу взгляд на огонь, пылающий в камине, и нехотя отвечаю.

-Нет.

-Дай ей время, думаю, это нелегко. Прости, что вмешиваюсь. Не вини Маркуса, что он поделился со мной, я все же его мать…

-Я не виню и не осуждаю, я понимаю и никогда не встану между вами, как бы у нас с вами не складывались отношения. В конце концов, у меня у самой сын и я не хотела бы, чтобы когда-нибудь его женщина стала причиной нашего с ним разлада. –сухо ответила я и посмотрела на Мегги. Она была эффектной женщиной и очень статной, возраст добавил ей шарма. Невозможно было представить, что младшему ребенку этой женщины уже тридцать пять лет.

-Спасибо тебе, что ждала его. Это для него было очень важно. –тихо произнесла она. Но меня почему-то это разозлило. Ревность подняла свою ядовитую голову. Я лучше ее знаю, насколько тяжело было моему мужчине.

-Не нужно никаких благодарностей. Я не делала никому одолжений и благотворительностью не занималась. Я люблю вашего сына и он для меня дорог, а потому поддерживать его это мой долг. –отчеканила я. Он усмехнулась.

-Ты права. Просто после всего…

-Я устала от этих « после всего» . На каждом шагу слышу. Просто порадуйтесь за нас, большего мне не нужно.

-Понимаю. –вздохнула она и с сожалением призналась.- Мне жаль, что у нас так сложились отношения. Я бы хотела по возможности их наладить, если ты конечно, не против.

Я посмотрела на свекровь задумчиво, но все же решила не лукавить;

-Мне тоже жаль. Давайте, попробуем, но я не обещаю вам вселенскую любовь.

Мегги засмеялась, я тоже.

Такими смеющими нас и застал Маркус. Он был весь в снегу, с горящими глазами и широкой улыбкой на губах, щеки были красноватыми от холода. Увидев нас, его улыбка стала еще шире, и это согрело мне душу. Он быстро пересек комнату, стряхивая по пути снег. Подойдя ко мне, наклонился и поцеловал в губы. У меня на мгновение перехватило дыхание. А когда шаловливый язык скользнул мне в рот, я смутилась и прикусила его, наказывая. Маркус вздрогнул и запустив пальцы в мои волосы, углубил поцелуй, я начала вырваться. Целоваться на глазах его матери было как-то странно.

-Опять целуются, паразиты. –раздался позади обреченный голосок сына, все вошедшие захохотали. Я же от смущения покраснела, как рак. Маркус выпустил меня из объятий, чмокнул мать в щеку, по пути потрепал сына по волосам, а затем ушел наверх. Последующие часы до праздника прошли в суете; все что-то кричали, спорили, уже изрядно выпив. Я немного вздремнула. Пока я одевалась и красилась, позвонила Белла, поздравить нас и узнать, может ли она присоединиться. Я была удивлена, когда Маркус отказал ей. Они всегда были очень близки с ней. Мне стало не по себе.

-Наверно, стоило пригласить ее. –неуверенно предложила я, вдевая серьги в уши.

-Хватит с тебя моей матери. Это семейный праздник. Ты и Мэтт прежде всего моя семья. Не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт. –ответил он невозмутимо, мучаясь с запонками. Я была тронута. Улыбнувшись сквозь слезы, подошла к нему и помогла вдеть запонки в рубашку. Горячее дыхание щекотало кожу, но я старалась не обращать внимание. Маркус поблагодарил меня поцелуем, а после мы спустились вниз. Дети были с нами, для них были приглашены актеры, поэтому им было не скучно.

Мы тоже не скучали. Все были веселыми, алкоголь делал свое дело. Когда часы пробили двенадцать, Маркус затащил меня под омелу. От выпитого алкоголя кружилась голова, как и от бурного веселья. Было странно, когда Маркус прижал меня к себе. Я смотрела на него, фиксируя каждую морщинку, черточку. Его улыбку, блеск счастливых глаз. Такие моменты остаются в памяти навсегда и когда будет очень плохо, всплывут, что было еще хуже, но сейчас не хочется думать о плохом, хочется просто отдаться моменту. И мы отдаемся. Горячие губы нежно касаются моих, чувствую вкус шампанского и мандаринов, когда язык Маркуса касается моего. Теперь я знаю, какой он – новогодний поцелуй; пьянящий, цитрусовый и легкий, как порхание бабочки.