— Деньги! Деньги! — бормотала Салли. — Как я ненавижу их. Вот что они делают с людьми! Да, даже со мной.

Она такая же, как Мэриголд, даже хуже. Деньги изменили ее обычное поведение, и за этим последовало возмездие, от которого пострадала не она, а ребенок.

Салли закрыла лицо руками и стала страстно молиться о том, чтобы все поскорее разрешилось. Она чувствовала, что только ее бесхитростность поможет ей в этой новой, непривычной жизни, где было так много неожиданного, где со всех сторон ее окружали новые жизненные ценности и где люди жили по совершенно другим стандартам. Она должна быть сильной, чтобы противостоять всему миру и помнить о том, чему учил ее отец. Благодаря ему их детские годы прошли тихо, радостно и счастливо. Отец оградил своих дочек от всех опасностей и жизненных потрясений. Тогда у Салли появлялись все новые и новые друзья, а не враги. Ей всегда во всем помогали и поддерживали.

— О Господи, помоги мне сейчас, — молила Салли. — Ради Элейн!

Наконец на лестнице послышались шаги. Вернулась Энн.

— Ну, как прошел разговор? — спросила Салли.

— Сначала я никак не могла дозвониться. Казалось, телефон был занят целую вечность. Вот почему я так долго не возвращалась. Полагаю, что это мистер Данстен названивал в полицию. Забавно, что он не знал наш адрес, а миссис Беллоус, конечно, в такой час уже не было в офисе.

— У него нет адреса? Ах да, ну, конечно, нет. Вот ужас! Мне никогда в голову не приходило оставить в том доме свой адрес. Элейн знала его только потому, что хотела послать открытку Мэриголд в день ее рождения, и я записала для нее адрес.

— Ну, я представилась, — продолжала Энн, — и сказала, что Элейн в безопасности, а он сказал: «Слава Богу!» Думаю, он по крайней мере беспокоился о дочери.

— Я уверена, что беспокоился, и даже очень, — сказала Салли. — А что было дальше?

— Я сказала, как ты велела, что ребенок у нас и лучше оставить все разговоры до утра, но он настаивал на немедленном приезде сюда. Он хотел видеть дочь сейчас же. Так что скоро он приедет.

— Приедет сюда?

— Да, — ответила Энн. — Я не могла его остановить. Я пробовала, но он настоял на своем.

— Да, тут уж ничего не поделаешь, — вздохнула Салли. — Спасибо тебе, дорогая.

— Меня не за что благодарить. А вот тебя мне жаль. Все это грустно и довольно неприятно. Хочешь, чтобы я ушла, когда он приедет?

— О нет! Пожалуйста, останься со мной. Честно говоря, я ужасно боюсь встречи с ним. Наверняка он считает, что это я во всем виновата.

— В его интересах быть с тобой полюбезнее, — предупредила Энн, — иначе я ударю его или сделаю еще что-нибудь, сама пока не знаю что.

— Я не отдам ему девочку посреди ночи, — помолчав минуты две, заявила Салли.

— Но, по закону, мы не можем остановить его, — осторожно возразила Энн.

— Я не позволю ему, — твердо сказала Салли, решительно подняв подбородок. Она всегда так делала, когда упрямо настаивала на чем-нибудь.

— Может, мне пойти вниз и подождать у входа? — предложила Энн. — Если он позвонит, Джарвисы услышат и пойдут открывать. Им может показаться странным ночной визит.

— Да, пожалуй, так и сделаем, — согласилась Салли. — Какая ты молодец, что подумала об этом! Я бы не хотела вводить Джарвисов в заблуждение, но история такая запутанная, что не хочется объяснять ее всем и каждому.

— Я постою у входной двери, — сказала Энн, — а когда услышу, что машина подъехала, выйду встречу его и приведу сюда. Возьму пальто, становится холодно.

Девушка набросила пальто поверх летнего платья с сине-белым рисунком, подошла к Салли и поцеловала ее.

— Мужайся, дорогая! Надеюсь, ты справишься, а если нет, так в мире есть миллион других детей, которые ждут твоей жалости.

Салли улыбнулась:

— Мое сердце не будет так болеть, если я все-таки останусь с Элейн.

— Значит, так и будет, — уверенно сказала Энн. — Что-то не припомню, чтобы ты не получила то, чего действительно хотела.

Энн тихо вышла на лестницу и спустилась вниз. Салли осталась одна. Время тянулось очень медленно. Наконец она услышала шаги. Возвращалась Энн, а с ней еще кто-то. Салли встала, спрятала дрожавшие руки за спину и резко выпрямилась. Дверь открылась.

— А вот и мистер Данстен, Салли.

В этой комнате он показался ей еще больше и могущественнее. Салли тут же подумала, какой же жалкой должна показаться ему эта крошечная комнатка после роскошных апартаментов на Парк-Лейн.

Не дожидаясь вежливых приветствий, Салли предупредила:

— Придется говорить очень тихо, мистер Данстен, Элейн спит за занавеской.

Она взглянула на Данстена, и что-то в его лице заставило ее спросить:

— Хотите на нее взглянуть?

Салли отодвинула штору, и на личико спящей Элейн упал лучик света. Роберт Данстен смотрел на свое единственное дитя. Интересно, подумала Салли, видит ли он, как мала и беззащитна девочка, заметил ли он следы слез на ее щеках. С минуту Данстен стоял не шелохнувшись, а затем обернулся и сказал:

— Спасибо, мисс Гранвилл.

Он прошел в гостиную, и Салли задернула штору.

— Присаживайтесь.

Она указала на самый удобный стул, сама села на другой, а Энн осталась стоять у незанавешенного окна. Ее золотистые волосы на фоне темного ночного неба за окном казались нимбом, который окружал головку девушки. На секунду взгляд Роберта Данстена остановился на Энн, но затем он обратился к Салли:

— Ваша сестра была так добра, что позвонила мне, мисс Гранвилл. Вы, наверное, нашли Элейн около девяти?

— Да, — ответила Салли. — Она устала и измучилась, ведь она проделала пешком весь путь от Парк-Лейн. Когда она начала рассказывать о том, что случилось, с ней началась истерика, и я решила, что разумнее всего будет уложить ее спать.

— Вы очень добры.

Салли показалось, что эти слова мистер Данстен выговорил с трудом. А еще ее поразило, что сейчас, сидя в их крошечной гостиной, он вовсе не казался таким недоступным и высокомерным, как у себя в кабинете. Похоже, он очень устал, и его лицо сейчас было не жестким, а печальным.

— Мне очень жаль, мистер Данстен. Вы, вероятно, считаете, что это я во всем виновата.

— Элейн любит вас, — медленно проговорил мистер Данстен.

— Да, знаю. — Салли говорила очень мягко, словно просила постараться понять ее. — Но я не ставила своей целью заставить девочку полюбить меня, мистер Данстен. Так случилось, потому что она была совсем одинока, и ей так долго пришлось сдерживать свои чувства.

На минуту возникла пауза, а затем Роберт Данстен сказал:

— Я действовал безрассудно и, вероятно, глупо, мисс Гранвилл, я должен был понять, что нельзя изгнать кого-то, кого любит ребенок, как… как…

— …просто одного из своих служащих, — договорила Салли.

Он посмотрел на нее, в уголках его губ промелькнула тень улыбки.

— Я имел в виду более высокую оценку вашей работы, мисс Гранвилл, но дело в том, что я в своих планах не учел, что Элейн — полноправный человек.

— Бедняжка Элейн! — не удержалась Салли от сарказма.

— Вам действительно жаль ее?

Салли кивнула:

— Я не хочу причинять боль кому бы то ни было, мистер Данстен. Боюсь, я наговорила вам тогда слишком много об Элейн, но я очень беспокоюсь о ней. Она милая маленькая девочка, ей хочется любить всех, как обычно хочется нормальным детям. В них так много любви, что они захлебываются в своих чувствах.

— Я узнал об этом от Элейн сегодня вечером, — сказал Роберт Данстен.

Снова по его лицу пробежала тень улыбки.

— Она сказала мне, что подняла крик и разбросала вещи.

— Я и понятия не имел, что маленькая девочка может произвести столько шума. — Он посмотрел на Салли и теперь по-настоящему улыбнулся. — Думаю, мне предстоит многому научиться у вас обеих, мисс Гранвилл. Вы простите меня?

— За что?

— За то, что я так неразумно отказался от ваших услуг. Пожалуйста, я прошу вас, продолжайте работать у нас.

В глазах Салли вспыхнул радостный огонек, но она заставила себя сдержаться и не спешить с выводами.

— Вы действительно уверены, что хотите, чтобы я продолжала работу? Боюсь, я могу учить Элейн только по-своему.

— Я понимаю, — ответил Роберт Данстен. После некоторого колебания он добавил: — Однажды я попробую объяснить вам, если позволите, причины моего отношения к образованию Элейн, но не сейчас.

Все это было сказано очень серьезно и веско. Салли почувствовала, что объяснять придется многое. Но сейчас Роберт Данстен встал.

— А теперь я лучше поеду домой. Может быть, вы скажете Элейн еще до того, как мы с ней увидимся утром, что все решилось, как она хотела.

— Я не буду так говорить, — ответила Салли. — Я скажу ей, что если она будет хорошей девочкой и извинится за свое сегодняшнее поведение, то, возможно, я смогу остаться в вашем доме еще на некоторое время.

Роберт Данстен с удивлением спросил:

— Только на некоторое время?

— Я не хочу пока обсуждать это, — сказала Салли, — но я хочу, чтобы Элейн пошла в школу.

— Мы обдумаем это, мисс Гранвилл. — Он посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на две половины, и вдруг ему в голову неожиданно пришла мысль: — Прошу простить меня за то, что упоминаю об этом, но Элейн рассказывала, что вы живете здесь с двумя сестрами. Похоже, одна из вас сегодня останется без постели.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — ответила Салли. — Мы как-нибудь устроимся.

— Не хочу даже слышать об этом! Давайте разбудим Элейн, и я заберу ее домой. Я скажу ей, что вы придете утром.

— Нет, прошу вас, — умоляюще проговорила Салли.

Неожиданно отозвалась Энн, которая так и простояла молча у окна.

— Все будет в порядке, мистер Данстен. У нас есть пуховые перины, которые мы привезли из дома. Из трех перин получится великолепная кровать на полу, а одеял у нас хватает.