Софи Джордан - Во власти греха

«Она отвергла предложение Пауэлла, – напомнил голосок на задворках сознания. – Она не может до сих пор желать его». 

При мысли о предложении этого мужчины, о том, что он надеялся заявить на Грир права как на жену, зрение Сева заволокло небывалой яростью. Даже в гуще сражения, когда кровь стучала в голове, а мыслей не было – одни действия, – такого не случалось. 

Быстро и уверенно Севастьян пересек двор. Ничего не говоря, схватил Тревиса Пауэлла за плечо и развернул. 

Пауэлл не успел и слова сказать, а Сев уже всадил кулак ему в лицо. И получил удовлетворение от хруста при ударе. 

Мужчина зашатался, но не упал. Прижимая к пострадавшей щеке руку, он вытаращился на Сева: 

– За что, черт возьми? 

– За то, что вздумал вернуться и пытался использовать ее после того, как бросил. 

Замешательство постепенно покинуло взор Пауэлла. 

– Ах, она и до тебя добралась? В ней определенно, что-то есть, а? Какая-то изюминка. Я всегда хотел узнать, что в ней такого, и годами пытался залезть ей под юбки. Думаю, у нее волшебный ротик. Такой запросто вызовет представления о том, в каких местах хотелось бы его почувствовать. 

Сев зарычал и угрожающе шагнул к Тревису. 

Пауэлл одну руку выставил вперед, словно отгораживаясь, другой баюкал щеку. 

– Не нужно насилия, парень. Да еще ради отброса. 

– Ублюдок! – проревел Сев. Он, как бык, кинулся на Тревиса и повалил на землю. Они покатились, мутузя друг друга кулаками куда попало. Севастьян ничего не чувствовал, не замечал боли. Каждый треск кости подпитывал его ярость, подстегивал. 

Сев завладел преимуществом и, пригвоздив Пауэлла к холодной земле, стал ударять его снова и снова. 

– Сев! Сев! Прекрати! 

Малкольм и два грума дергали его, пытаясь оттащить от окровавленного мерзавца. 

Севастьян заморгал и оглянулся. Собралась толпа. Гости вдовы смотрели, разинув рты и выдыхая пар на холодном ночном воздухе. Никто из них не волновал принца. Он выискивал взглядом только одного человека. 

И нашел ее, застывшую на пороге, на этот раз белую, как молоко. С лица под коричневыми крапинками ушел весь цвет. Когда принц увидел, как ярко теперь выделяются веснушки, почувствовал, будто рядом с сердцем вонзили нож. 

Грир переводила взгляд с него на Пауэлла, скрутившегося на земле, а когда снова посмотрела на принца, глаза засияли ярче от осуждения. 

Сев не дрогнул, не проявил ни малейшего признака сожаления за свои действия. Он еще раз изобьет ублюдка до полусмерти, если тот будет говорить о ней гадости… причинит боль. 

Грир обхватила себя руками, но Сев сомневался, что она так крепко обняла себя из-за холода. Рядом стояла сестра и поддерживала ее под руку. У них был такой вид, будто он сделал что-то неправильное. 

Не сводя с Грир глаз, Сев тыльной стороной ладони вытер кровь с губы, не заботясь, что подумают о наследном принце Малдании, дерущемся в грязи у постоялого двора, как какой-то крестьянин. 

Малкольм прорычал ему на ухо: 

– Ты обезумел? Люди смотрят! 

– Пусть смотрят. – Он шагнул было в сторону Грир, когда она резко развернулась и скрылась за порогом. Сбежала от него. 

А потом Севастьян с горькой ясностью вспомнил, что она больше не хотела иметь с ним ничего общего. Он остановился и со вздохом оглядел толпу алчных наблюдателей. Только сейчас. Он позволит ей уйти только сейчас. Позволит думать, что у них все кончено. Он не рискнет ее репутацией, не погонится за ней, хотя каждая клеточка его существа призывала к этому. 

Их отношения и близко не подошли к завершению. Скоро она поймет. 

Грир скрылась в крошечной гостиной, где ранее приняла Тревиса. Встав у окна, она уставилась на снег, видя его и в то же время не видя. 

В эту минуту Тревису оказывали помощь и укладывали где-то в гостинице. Из-за Севастьяна. Из-за нее. 

Проснувшись утром, она не могла и вообразить такое невероятное развитие событий. 

Геенна огненная! Грир сильно зажмурилась и попыталась вызвать хоть капельку вины за случившееся, но получалось только изумляться, почему Севастьян так поступил. 

Оставалось только догадываться, каких гадостей о ней наговорил Тревис, раз Сев набросился на него, а Грир достаточно узнала Севастьяна, чтобы понимать, что из чести он вставал на защиту угнетенного, пуская в ход слова и кулаки. 

Даже помня, что Грир покончила с их романом, Сев считал себя обязанным ее защитить. Роман. Не глупость ли так это называть? Одна ночь – уже роман? И все же такое суждение казалось совершенно неправильным. 

– Грир? – нерешительно позвала с порога Клео. 

Грир развернулась к ней лицом. 

– Тебе нездоровится? Что случилось? 

Грир понятия не имела, как ответить сестре. Она глубоко вдохнула, легонько щелкнув пальцами по губам. 

– Ничего. Мы едем домой, Клео. Назад в Лондон. 

Клео кивнула, глядя на старшую сестру, словно боялась за ее рассудок. 

– Я знаю. 

– Мы возвращаемся в столицу. – Она перестала играть с губами и уронила руку. – И я собираюсь найти мужа. Больше никаких пряток за папоротником. 

Клео выгнула угольно черную бровь: 

– В самом деле? 

– Да. 

Грир продвигалась с черепашьей скоростью. Чем скорее она вступит в законный брак, тем скорее сможет забыть Севастьяна.

– Хочу услышать все подробности. Как прошел домашний прием у вдовы? – Единокровная сестра Грир Маргарит подвинулась ближе и под ритмичные нотки сопрано певицы, выступающей перед аудиторией в комнате, прошептала: – Есть наметки? Какой-нибудь красавчик уже лишил тебя покоя? 

У Грир вдруг защемило в груди, но она попыталась не обращать на это внимания и перевела взгляд с нанятой вдовой на вечер итальянской оперной певицы на сестру. 

– Виконт кажется сговорчивым. 

Маргарит внимательно посмотрела на джентльмена, сидящего в следующем от них ряду в бальном зале вдовы. Джентльмены и леди занимали выстроенные в несколько рядов стулья и восхищенно слушали сопрано женщины, выступающей на небольшом возвышении. Роскошный бюст певицы так сильно выпирал из платья, что Грир боялась, как бы он совсем не вывалился на следующей ноте. 

Улыбаясь, Маргарит прошептала: 

– Уверена, виконт более чем сговорчив. Его импозантная бабушка наверняка об этом позаботилась. 

Грир кивнула, живот немного свело в спазме, поскольку единственный кандидат в мужья подвернулся благодаря одной пугающей старой леди. Совсем не романтично. 

С такими мыслями Грир окинула взглядом комнату, ища знакомые темные волосы своего принца. Явный признак слабости – продолжать искать его после того, как сама покончила с романом. Но за последнюю неделю, проведенную в столице, она ловила себя на том, что ищет Севастьяна всюду, куда бы ни шла. 

Грир набрала полную грудь воздуха. Рано или поздно они столкнуться друг с другом, и при встрече нужно быть сильной. Такой же стойкой, как на постоялом дворе, когда она разорвала их с Севом отношения, не проронив ни единой слезинки. В его присутствии, по крайней мере. 

– Кого-то ищешь? – спросила Маргарит. 

– Нет. – Грир заставила себя широко улыбнуться. – Спасибо, что сопровождаешь меня сегодня вечером. Нам так редко удавалось навещать друг друга. 

– Я рада, что ты пригласила меня. Эш уехал из города по делам, и я просто счастлива отвлечься. Жаль только, что Клео нездоровится. 

– Она много времени проводила с лордом Квиббли. 

– Лордом Квиббли? Этим древним стариком, который, только мы приехали, чуть ли не напал на нас с расспросами о Клео? 

– Им самым. – Грир удобнее устроилась на стуле с жесткой спинкой и вздохнула, не понимая, почему Клео поощряет ухаживания старика. – Думаю, ей понадобилась передышка от его внимания.

– Могу понять. 

Маргарит передернуло, и Грир не смогла удержаться и поддразнила: 

– Не все могут выйти замуж за Адониса. 

Маргарит дерзко улыбнулась и прошептала в ответ: 

– Верно. С ним никто не сравнится. 

Грир фыркнула: 

– Хвастунишка. 

– Хотя тот джентльмен, который только вошел в зал и не сводит с тебя глаз, будет на втором месте. 

Грир огляделась и уперлась взглядом в Севастьяна, высокого и красивого в своем черном пиджаке. Только принц пришел не один. 

Рядом стоял его вездесущий кузен, а сопровождали их две леди. Одна постарше – мать, как догадалась Грир по ее схожести с молодой светловолосой женщиной, которую Сев галантно вел к стулу. 

У Грир горели глаза. А он времени даром не терял. 

– Грир, ты хорошо себя чувствуешь? 

Та кивнула, вперив болевшие глаза в затылок Севу, расположившемуся на два ряда впереди. 

От усилий сохранить самообладание у нее руки затряслись на коленях. 

Когда певица, взяв последнюю ноту, завершила выступление, комната разразилась аплодисментами. 

Дрожа, Грир поднялась на ноги. 

– Извини, Маргарит. Мне нужно немного воздуха. 

– Хочешь, я пойду с… 

– Нет. Я всего на минутку. – Если придется уступить слезам, она не хотела, чтобы сестра стала свидетелем ее слабости. Они только начинали узнавать друг друга. Грир предпочла бы, чтобы Маргарит не знала о ее чувствах к мужчине намного выше по положению, которые приведут разве что к разбитому сердцу. 

Она мельком посмотрела на отца, когда убегала: тот стоял в углу с другими джентльменами, не особенно склонными оценивать музыкальное исполнение вечера. Грир проигнорировала недовольный вид Джека. Она избегала взглядов присутствующих, а тем более взгляда темноволосого, золотоглазого принца, которого вычеркнула из своей жизни. Моргая, чтобы избавиться от жжения в глазах, Грир быстрыми шагами поспешила по паркету к выходу из бального зала,. Подумала, может, отпроситься с вечера и поехать домой – сказать всем, что больна чем-то, например, заразилась от Клео.