Софи Джордан - Во власти греха

– Почему ты вступился? – прошептала она, когда они прилично удалились от конюшни. 

– Никто не должен так обращаться с другим человеком. А кто это – слуга или король, – меня не волнует. Ни у кого нет таких привилегий, чтобы просто из прихоти избивать другого. 

Она скользнула по Севастьяну взглядом, изучая неподвижное, решительное выражение. Что-то ослабло в груди, и Грир по-настоящему запаниковала, когда поняла, что принц совсем не такой, каким она его считала. В эту минуту она его любила. Даже восхищалась. 

Зайдя в дом, она попыталась высвободить руку. После такого открытия Грир поняла, что теперь нужно еще старательнее избегать принца. 

Кровь прилила, а затем схлынула с лица. 

У принца не только восхитительная, притягательная внешность и гипнотический голос. Он к тому же… 

Пульс бешено забился на шее. 

– Я… мне нужно идти. Сестра… ждет. 

Сев отпустил ее и скрестил руки на широкой груди, глядя своим завораживающим взглядом. 

Грир попятилась, в тревоге заламывая руки, туфли заскользили по мраморному полу фойе. 

– Мы договорились… встретиться, – неубедительно продолжила она. 

Принц по-прежнему молчал, лишь пожирал ее своими золотистыми глазами – казалось, он видел насквозь все ее хитрости. 

Бормоча слова прощания, Грир подняла юбки, развернулась и застучала туфлями по ступенькам. Она даже удержалась и не оглянулась на Севастьяна еще раз.

Сев смотрел, в какой спешке Грир взбежала по лестнице – аж юбки взметнулись, – и понимал, что она спасалась от него бегством. Наблюдая за ее уходом, он хмурился. 

Кое-что изменилось. 

Она глядела на него чуть ли не с ужасом в глазах. Прежде в них всегда таилась насмешка, даже презрение. Ну, кроме случаев, когда он целовал ее: тогда они были затуманены желанием. 

Но сейчас во взгляде Грир появилось совсем другое выражение. 

Севастьян прочел лишь панику в блестящих темных омутах – словно она только что столкнулась со смертельно опасным хищником, готовым броситься на нее в любую секунду. Грир на него смотрела, словно увидела в нем угрозу. 

Возможно, так и есть. 

Не вызывало сомнений лишь одно: он не покинет Англию, пока не наладит отношения с Грир Хадли. Пока она не окажется в его постели. 

Только тогда, считал Сев, он сможет изгнать ее из своего нутра, где она прочно обосновалась – из самой крови. Только тогда сможет заняться делом и выполнить наконец то, ради чего сюда и приехал. 

– Ах, кузен. Вот ты где! А я везде тебя обыскался! 

Сев повернулся к Малкольму, приклеив на лицо невозмутимую улыбку, скрывающую внутреннюю сумятицу. 

– Правда? 

– Похоже, прием подошел к концу. Герцогиня страстно желает вернуться в столицу, чтобы рассказать всем желающим о внезапном отъезде леди Либби. 

Сев закатил глаза. 

– Ну, конечно. Что может быть важнее? 

Малкольма сначала рассмешил сарказм кузена, но тут же отрезвило внезапное понимание, что Сев теперь лишился главной претендентки в невесты. 

– Бог ты мой. Но тогда охота на невесту начинается сначала? 

Сев понял это сразу, еще рано утром, когда граф подходил с расспросами. Но почему-то совсем не расстроился, хотя и должен бы. 

Он впустую потратил неделю, добиваясь дочери графа. С другой стороны, Севу необходимо удовлетворить непреодолимое желание, вызванное мисс Хадли. Может, тогда он сможет двинуться дальше – забыть Грир и вспомнить, зачем приехал в Англию. 

– Похоже, завтра все разъедутся. 

Слова кузена зарядили в него стрелой паники. 

– Так скоро? – спросил он резче, чем намеревался. 

Завтра все гости уедут. 

Завтра они не будут с Грир в стенах одного дома, она уже не будет так близко. 

– Сев? – Малкольм сдвинул рыжие брови. – Что-то не так? 

– Нет. – Он покачал головой. – Это наш последний вечер на прекрасном деревенском воздухе. Я буду скучать по нему, когда мы вернемся в город, – солгал он. 

Переполненный решимости, принц хлопнул меньшего товарища по спине. 

– Давай проведем последний вечер здесь с толком. 

Каждую минуту. 

Грир водила щеткой по волосам, пока кожу головы не начало саднить. Большинство гостей вдовы разошлись рано, сразу после ужина. Перед долгим днем дороги – несколькими долгими днями, если точнее, – им всем нужно было отдохнуть. 

Скользнув под одеяло, Грир натянула тяжелые покрывала до подбородка и устроилась в центре кровати под балдахином. Вздохнув, перевернулась и помяла подушку кулаками. Оставаться в поместье герцогини не хотелось, и вовсе не из-за отвращения к столичной жизни. 

Все из-за него. 

Живот Грир скрутило узлом от осознания, что она никогда снова не будет так близко к принцу. Больше никаких словесных перепалок. Никаких жарких взглядов. 

Не будет и поцелуев украдкой. 

Она глубоко вздохнула и сказала себе, что это к лучшему. Особенно учитывая новое потрясение: влюбиться в принца! Вообще-то, Грир все еще пыталась сопротивляться. Но он не просто красавчик. Надменный лоск был показным. Щитом, за которым скрывался справедливый и великодушный человек с прекрасным чувством юмора. А как он целовался… 

Грир слепо – вокруг темно хоть глаз выколи – смотрела перед собой, сложив руки на животе и пытаясь привести в порядок мысли. 

Она не видела Севастьяна целый день. Принца не было и на ужине, что одновременно приносило облегчение и разочарование. 

Опуская руку ниже, Грир погладила холмик живота. Ладонью ощутила мягкую ткань ночной рубашки. Вспомнила, как они с принцем были наедине в его спальне, в конюшне… как бесстыдно их губы сражались друг с другом. А что если бы она уступила? Если бы возлегла с Севом? 

Мысль, что завтра она увидит его в последний раз, принесла невыносимое страдание. Она продолжит охоту на мужа, а он – поиски невесты. Тоска до боли переполнила сердце, и Грир не могла ни подавить, ни отрицать ее. 

«Я буду скучать по нему», – промелькнуло в голове. Затем сразу последовал вопрос, такой же неуместный: «Почему он не мог выбрать в жены меня?» 

Грир бросило в жар, стоило только задуматься о ночах с Севастьяном, о свободном времени, которое они могли посвящать друг другу. Нахмурившись, мечтательница попыталась потушить жар ушатом холодной действительности. Он принц. Ничто не может изменить это обстоятельство. Как правило, такие как она с ним вообще не пересекаются. Грир не позволит себе окончательно влюбиться. Сумеет сохранить самообладание. 

Занавески на балконе поднялись от слабого дуновения ветра. Дверь с тихим скрипом открылась. 

Задержав от испуга дыхание, Грир резко выпрямилась в кровати и принялась всматриваться во мрак – и широко распахнула глаза, когда разглядела очертания крупной фигуры. Сердце бешено заколотилось. Она узнала сразу же. 

«Он пришел». 

От того, что принц отважился перепрыгнуть несколько балконов, чтобы добраться до ее комнаты, голова у Грир пошла кругом. 

– Сев? – Голос упал до шепота, она напрягала глаза, силясь лучше рассмотреть лицо посетителя. 

Молчание. Она отбросила покрывала и спустила ноги с кровати. Босые ступни бесшумно коснулись пола. Грир направилась к халату, который бросила у изножья кровати, высматривая в темноте очертания Сева. 

Откуда ни возьмись, крепкая рука схватила ее за запястье. 

– Оставь. Избавляться на одну вещь придется меньше. 

По коже побежали мурашки от скрытого возбуждения, вызванного дерзкими словами. Невозможно было неправильно понять их смысл или цель визита принца. 

Грир открыла было рот, чтобы дать резкий отпор, ответить как следует, но слова никак не сходили с губ. Сев обрушился на ее рот, и протест умер где-то в горле. 

И тут ее прорвало. Запутавшись в волосах мужчины, она притянула его голову ближе, углубляя поцелуй и отвечая на выпады языка. Севастьян теснил ее, пока не довел до кровати. 

Сев прервал поцелуй. Грудь Грир вздымалась и опадала от неровного дыхания. В устремленных на нее глазах сверкали отблески слабого света в темноте. 

– Что ты здесь делаешь? – Она понимала всю бессмысленность вопроса, учитывая, что он уже задрал ее сорочку до бедер. 

– Думаю, ясно что. – Одним быстрым движением он стащил сорочку через голову. Ночной воздух коснулся обнаженной кожи, и Грир задрожала. – Заканчиваю начатое, – выдохнул он ей в висок, всколыхнув прядки волос. 

Хоть сердце вырывалось из слишком тесной груди, Грир умудрилась что-то согласно промычать. Она желала принца каждой клеточкой. Нуждалась в нем. Кроме разделенной с ним страсти, ей ничего не останется. 

Она воспользуется минутой и никогда не станет сожалеть. 

Обхватив руками под ягодицы, Сев высоко поднял Грир и прижал к твердой эрекции. Погладил округлую попку, скользнул ладонью ниже, и дразнящие пальцы добрались ко входу в лоно. От такого интимного прикосновения из горла Грир вырвался стон. 

Затем Сев опустил ее, накрыл своим телом и прижал к кровати. Грир по наитию раздвинула ноги шире, позволяя ему устроиться глубже. Страха не было, только желание. Уста слились в горячем, влажном единении губ и языков в крепком, долгом, глубоком, пьянящем поцелуе. 

Плотину наконец прорвало, и Грир отпустила себя, перестала отказываться получать удовольствие от губ Сева, вкуса языка, рук на теле. Даже без брака, без любви Севастьяна она хотела быть с ним, обладать, пережить «это». 

Непередаваемое чувство свободы, могущества нахлынуло на нее, и руки уже сами вспорхнули к брюкам принца. Следуя внутреннему зову и глубокому желанию в бушующей крови, Грир крепко обхватила ладошкой его длинное напряженное естество.