– Это уж точно! – добродушно улыбался Марселу.

– А то, что в них проявляется какая-то частичка Лауры, так это даже справедливо, – продолжала Эдуарда. – Нельзя же, чтобы человек ушел навсегда, не оставив никакого доброго следа. Ты вспомни, как меня сразу начинало колотить при одном упоминании о Лауре. Но после ее смерти эта неприязнь у меня прошла. И тебе надо разобраться в своих чувствах, а точнее – в своих комплексах!

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, кроме того, что сказала. Это твой комплекс, который ты должен изжить в себе, а не искать недостатки в Жуанинью и Алисии. Ведь ты до сих пор не можешь простить себе того вечера, когда пошел на поводу у Лауры и, уж извини, переспал с ней. Чувствуешь себя виноватым. Испытываешь досаду. И невольно переносишь ее на Жуанинью и Алисию.

Марселу вынужден был признать правоту жены.

– Какая же ты у меня тонкая и чуткая! – сказал он ей спустя некоторое время. – Лучше всякого психоаналитика разобралась в моих комплексах и помогла от них избавиться.

– Так мы же с тобой живем бок о бок столько лет! – улыбнулась в ответ она. – За это время уже можно научиться понимать друг друга. Как ты считаешь?

– Научиться понимать – можно, а вот изучить полностью – нельзя. Я в тебе до сих пор чуть ли не каждый день открываю что-то новое!

– И я в тебе – тоже! Наверное, так будет продолжаться всю нашу жизнь, и, по-моему, это замечательно!

– Да, это счастье, что мы с тобой нашли друг друга! – с нежностью произнес Марселу и поцеловал Эдуарду. – А дети у нас какие хорошие!.. Меня только Анжела немного беспокоит. Посмотри! Сегодня она подарила мне свой рисунок и пояснила: «Это я, а это – мой братик». Я спросил, как его зовут – Марселинью или Жуанинью, но она, как всегда, твердит одно и то же: «Просто братик». Неужели ей одиноко среди старших детей?

– Нет, это просто фантазия, – не разделила его беспокойства Эдуарда. – Я же тебе уже не раз объясняла. Она смотрит на Алисию и думает, что у каждой девочки должен быть брат-близнец, с которым можно было бы вот так же носиться по дому, кувыркаться и распевать песни, как это делает наша бойкая и шустрая парочка. Жуанинью и Алисия действительно чаще всего играют друг с другом, у них общие пристрастия. А Анжела больше тянется к Марселинью, но он все-таки значительно старше, и ему с ней иногда бывает скучно. Вот она и мечтает о братике, который бы подходил ей по возрасту.

– Так значит, ей все же одиноко?

– Нет. Анжела играет вместе со всеми. Старшие не обижают ее. Просто она во всем хочет подражать Алисии.

– Но она твердит о братике с тех пор, как научилась говорить. Может, нам надо взять еще одного мальчика – трехлетнего, специально для Анжелы?

Эдуарда внимательно посмотрела на Марселу и, убедившись, что он не шутит, решительно возразила:

– Ты представляешь, что говоришь? Это ж не игрушку купить! Трехлетний ребенок – уже вполне сложившийся человечек. Нет, детей надо брать на воспитание грудными, чтоб можно было их формировать по своему усмотрению. Ты не вздумай пообещать Анжеле, что «купишь» ей братика! Она подрастет еще немного и забудет об этой детской фантазии.

– Наверное, ты права, – согласился Марселу. – Дети в таком возрасте – все равно, что обезьянки. Вспомни, как они все стали повторять вслед за Марселинью: мама Элена и папа Атилиу!

Он засмеялся, припомнив, как все четверо приветствуют Элену и Атилиу, когда те приезжают в гости, бросаются им навстречу с криком: «Мама Элена и папа Атилиу приехали!» А когда видят входящих Мег и Тражану, то так же хором орут: «Дедушка и бабушка приехали!» И те не возражают, считая своими внуками всех четверых.

Бранка, которую дети тоже зовут бабушкой, однажды даже пошутила по этому поводу с некоторой обидой:

– Надо же, как Элена все устроила! Она им, значит, мама, а мы с Мег – бабки!

Эдуарда тоже засмеялась, догадавшись, о чем подумал ее муж.

С некоторых пор они научились понимать друг друга настолько, что зачастую могли обходиться и без слов.


Несмотря на то что у Бранки было трое родных внуков и двое приемных, она видела их довольно редко и как бы не считала своими. Возле детей Марселу постоянно хлопотали то Элена и Атилиу, то Мег и Тражану. А сына Леонарду вообще опекали три деда – Атилиу, Нестор и Педру, две бабушки – Сирлея и Элена, и одна прабабушка – Ленор.

Как-то Бранке довелось присутствовать на общем семейном празднике, устроенном в честь ее же дня рождения, так она весь вечер страдала от ревности и зависти, поскольку Элена, Мег. и Сирлея только и говорили, что о внуках. А Бранка в этом оживленном разговоре не могла и слова вставить.

После того вечера она и потребовала от Милены:

– Я хочу иметь своего внука! Ты должна мне его родить!

– Бранка, откуда этот тон? – усмехнулась в ответ Милена. – Что-то я давненько его не слыхала. Неужели ты выздоровела?

– Грех шутить над болезнью матери! – обиделась Бранка. – Ты стала очень черствой, Милена.

– Да я всегда была такой. По крайней мере ты так утверждала. И зачем тебе внук от черствой дочери? Не понимаю!..

– Перестань кривляться! Я имела в виду, что ты вся поглощена своим бизнесом и не замечаешь, как вокруг тебя страдают близкие люди.

– Это ты, что ли, страдаешь?

– Ну хотя бы и я! Думаешь, легко чувствовать себя инвалидом? Ты с утра до вечера на работе, Нанду – тоже. А я тут сижу одна с Зилой… Да еще и передвигаться нормально не могу… Мне бы внучонка на старости лет!..

Бранка не удержалась от слез, и Милене ее стало жалко.

– Я смотрю, ты и вправду раскисла, – произнесла она сочувственно. – Давай я снова отвезу тебя в клинику. Подлечишься там…

– Да при чем тут клиника? Я хочу, чтобы в нашем доме был ребеночек! Может, мне уже недолго осталось жить на свете.

– Ну вот, опять ты завела ту же заунывную песню, – расстроилась Милена. – Зила, принеси своей сеньоре успокоительные капли!

– Не надо, я их только что выпила! – остановила Зилу Бранка.

– Значит, скоро успокоишься, – заключила Милена. – А с внуком тебе все же придется подождать. Ты ведь знаешь: я кручусь как белка в колесе не из большой любви к бизнесу, а по необходимости. Вот встанем на ноги…

– Я слышу это уже три года!

– Но все это время я работала! У меня не было ни одного свободного дня. В такой ситуации не может быть и речи о беременности, родах, пеленках и памперсах.

– Все перечислила, кроме ребенка, – с горечью заметила Бранка. – Леу и Марселу тоже работают не покладая рук, однако ж это не мешает им радоваться собственным детишкам.

– Ты упустила одну мелочь: Леу и Марселу не вынашивали своих детей девять месяцев и не кормили их грудью.

– Но нельзя же все ставить в зависимость от бизнеса! Он может и не заладиться.

– Не каркай! У нас все получится! – уверенно заявила Милена. – А сейчас, извини, мне пора ехать в офис.

* * *

После ее ухода Бранка решила немного успокоиться за чтением утренней газеты. Но вместо успокоения получила лишь дополнительный удар в самое сердце: привычно раскрыв газету на той странице, где печаталась светская хроника, она увидела там огромную фотографию улыбающейся Изабел. Взгляд этой новоиспеченной светской львицы был устремлен прямо на Бранку и как бы говорил ей:

– Ну что, старая развалина? Сидишь, тоскуешь в одиночестве да в нищете?

– До нищеты мне, прямо скажем, далеко, – мысленно ответила ей Бранка. – И хотя я не роскошествую, но зато живу на честные деньги, заработанные моими детьми! А вот ты – воровка! И все твои бриллианты – ворованные!

Эта гневная отповедь, данная Изабел заочно, не принесла облегчения Бранке. Даже изорвав газету в мелкие клочья и выпив своего любимого мартини, она не смогла унять охвативший ее гнев и вновь всколыхнувшуюся в ней жажду мести.

– Гадюка! Змея подколодная! – лютовала в бессильной злобе Бранка. – Зила, ты видела эту наглую рожу в газете? Она теперь стала светской дамой!

А ожерелье у нее на шее – все еще то, украденное у меня и моих детей! Нет, зря я с ней не расправилась раньше! Духу не хватило… Но даже если б я устроила ей тогда автокатастрофу, Господь бы меня не наказал. Правда ведь, Зила?

– Господь сам с ней разберется, – проявила мудрость Зила. – А вы лучше постарайтесь не думать о ней. Хотите, я включу вам телевизор? Там сейчас идет интересный сериал. Очень хорошо успокаивает и отвлекает от дурных мыслей!

– Да? Ну ладно, включай…

Зила, которой не терпелось посмотреть очередную серию, тихо пристроилась за спиной у госпожи и устремила взгляд на экран, но Бранка не дала ей возможности сосредоточиться на перипетиях сюжета, вновь заговорив о ненавистной Изабел:

– Зила, ты же помнишь, какой богатой была семья Моту? И эта гадина всего нас лишила! Моя несчастная дочь не может завести ребенка, потому что вынуждена день и ночь работать. А воровка, видите ли, жирует и красуется в светской хронике!.. Господи, восстанови справедливость: разори Изабел, а Милене, наоборот, помоги в ее бизнесе, чтобы она поскорей родила мне внука!

Услышав эту импровизированную молитву, Зила отважилась дать еще один совет хозяйке:

– А может, вам стоит сходить в церковь, дона Бранка? Там помолитесь как следует, очистите душу и попросите Господа о милости.

– Ты на что намекаешь, Зила? – сердито вскинулась на нее Бранка. – На мои давние грехи? Да, я очень виновата перед Нанду. Но я тогда просто заблуждалась. Хотела убрать его с дороги Милены. И наверное, за это была наказана. Теперь вот живу у него в доме, можно сказать, ем его хлеб и мечтаю, чтобы Нанду стал отцом моего внука! Нарочно не придумаешь, правда?

– Это уж точно! – засмеялась Зила.

– Ты совсем обнаглела! Смеешься над госпожой? Где это видано! – беззлобно погрозила ей пальцем Бранка. – Будь я покрепче да посильней – уволила бы тебя!

– Если вы не сделали этого раньше, то теперь и подавно не сделаете. Вам будет скучно без меня!