Я убеждаю себя в этом, пока слезы текут ручьем по щекам. Я повторяю это, словно мантру, пока часть меня пытается выбраться из воспоминаний. Я надеюсь на это, пока израненное чувство веры и любви выползает из эпицентра сражения и оставляет кровавые подтеки.

Отношения – игра, к тому же азартная. Влипаешь по уши, а выходишь из неё ни с чем. Пустым. Вот и я пустая. Потребуется время, чтобы наполнить сосуд до краев и снова радоваться жизни.

Я возвращаюсь в номер после очередной прогулки с бутылкой вина. Багрового, как рожа кассира в магазине, который не хотел принимать карточку из-за моих красных глаз, посчитав меня наркоманкой. Знал бы он, что я могу скупить весь его клоповник с несвежими продуктами, не отходя от кассы!

Стук в дверь. Если это снова горничная, вечно приперающаяся не вовремя, то ей лучше убраться подальше. Сегодня я готова облаять любого.

– Мне не нужны ваши услуги, проваливайте! – кричу я и наполняю бокал до верхов.

Стучание не прекращается. Кажется, меня нарочно хотят вывести. Делаю глоток и собираю весь запал в голосе.

Резко открывая дверь, я уже было открыла рот, чтобы наорать, как тут же потеряла дар речи.

Какого лешего?!

***

– Где Дакота?!

Я вламываюсь в ее квартиру. Почти задыхаюсь и теперь пытаюсь перевести дух, стоя с пунцовой физиономией напротив Гриффина. Я старался приехать сюда настолько быстро, насколько это было возможно.

После того, что я узнал, мне захотелось вспороть себе живот. Я натворил столько дерьма, а все из-за урода Хантера! Он не то что подставил, он попытался меня уничтожить. И это, признаться, у него получилось…

– По одной из версий, в Лос-Анджелесе, но в это что-то слабо верится, – спокойно заявляет он, продолжая пить чай.

Похоже, ни он, ни Камилла не знают, что произошло на самом деле. Это в духе Даки – все держать в себе.

– Это она так сказала?

– Ну не Римский же Папа! Подозреваю, что она сейчас не в лучшем состоянии старается зализать кровоточащие раны, которые ты ей организовал.

Я плюхаюсь на пол и чуть ли не вырываю волосы со своей тупой башки.

Моя бедная девочка…

Она далеко. Она пропала. Я не знаю, где ее искать. Она хорошо спряталась, потому что не хотела быть найденной. Она ушла, и я даже не остановил ее, не выслушал. Я поверил самому подлому человеку в мире, а не своей малышке.

Что с ней?

Зная ее характер, можно ожидать только ужасного. Не дай бог, она ввязалась во что-нибудь паршивое!

– Я такой придурок…

– Мягко сказано. Мы ее друзья, но даже нам она не сказала, что с ней происходит. Вариант был только один – ты. Ты что-то натворил, раз она сбежала, не сказав никому ни слова. И знаешь что, приятель, если с ней что-нибудь случится, я набью тебе рожу так, что мать родная не узнает.

– Я сам себя уничтожу, не парься.

– Что произошло? Рассказывай сейчас же!

***

Обеспокоенная Камилла, как только открывается дверь, заламывается внутрь и крепко хватает меня за руки, словно я воришка, пойманный на месте преступления.

– Охренеть, Коуэн! Тебе сейчас следует все объяснить. Я истратила кучу нервных клеток! – Она оценивающе смотрит на меня и кривится от возмущения.. – Что за видок у тебя, черт бы побрал это место?!

Я знаю, что выгляжу сейчас хуже, чем дешевая шлюха на обочине трассы. Последний раз я причесывалась дня два назад, в душе была тогда же.

– Как ты меня…

– …нашла? – сразу же перебивает она.

– Да. – Опускаю я голову, чтобы спрятать пристыженный взгляд.

– Я тупо увидела тебя на улице, когда ты проходила мимо заправки. Как хорошо, что моей тачке понадобился бензин! Как хорошо, что в этой жопе города находится моя консультация! Чудеса, не правда ли?! Оказывается, Лос-Анджелес расположился на окраине Филадельфии… Нужно подать на своего учителя географии в суд за то, что он вводил меня в заблуждение!

Я усаживаюсь на мятую постель и то ли проклинаю стечения обстоятельств, то ли радуюсь им.

Счастлива ли я увидеть знакомое лицо или готова сейчас же пулей вылететь отсюда?

– Чем здесь пахнет? Дохлым котом? – оглядывая мой номер, спрашивает она.

– Может быть, от этого места всего можно ожидать.

– И даже не четыре звезды, Коуэн! Ты меня удивила.

– Камилла…

– … Даки, ладно, – вздыхает подруга. – Прости. Ты же знаешь, что я сейчас зла на тебя только потому что беспокоюсь. Что-то случилось, и это «что-то» очень дерьмовое. Ты опять стала коллекционировать проблемы.

– Не опять, а снова.

– Выкладывай, родная.

В ее глазах столько тревоги и боли за меня, что хочется волком выть. Она подходит ко мне и обнимает.

Четырнадцать дней я была лишена этой блажи, я успела адаптироваться к одиночеству. И сейчас знакомое тепло ее рук снова возвращает меня к прежней Дакоте.

Я наливаю ей стакан воды, а сама беру бокал и принимаюсь вытаскивать все стрелы из раненого сердца.

***

– Ну и дела! Коуэн правильно делала, что старалась истребить свои чувства к тебе. Лучше бы она осталась с тем англичанином… Хотя нет, лучше быть одной, чем с вами двоими!

Эштон офигевает от моих излияний, пока я исповедываюсь ему, словно святому отцу.

– Хантер сыграл на моих слабостях. Он решил забрать самое дорогое, что у меня было. В моей банде был стукач, и я его нашел, но как я мог подумать на Дакоту?! Как?! Она не простит меня, да и я себя тоже. Я должен ее увидеть и попросить прощения.

Предателем оказался бородатый козел Джо. Он с самого начала был сам по себе, но я думал, это из-за его отшельнического характера, а объяснение оказалось куда более простым. Он докладывал Хантеру о каждом моем шаге и даже не побрезговал следовать за мной по пятам вместе с Лихачами. Я отдал его на растерзание Пантерам. И если они все-таки его прикончат, я помогу закапать труп.

– Думаешь, ей нужны твои извинения?

– Не знаю. Я надеюсь.

– Она была готова пойти за тобой даже в темноту и быть твоим светом, она собиралась следовать за тобой в знойную пустыню и стать источником кристально чистой воды. Господи, с каких пор я так литературно выражаюсь?! Короче… Пойми, если уж она кого-то полюбила, то не бросит его и не предаст. А это значит, что она не поступила бы так и с тобой. А вот ты поступил…

– Да.

– Я считаю, что Даки сможет отмыться от помоев, которые ты на нее вылил и без помощи. Но я буду плохим другом, если оставлю ее одну. Она сильная, но не должна тянуть все на себе. Мы с Камиллой ей поможем, а ты лучше проваливай отсюда и больше никогда не появляйся в ее жизни.

– Ну уж нет, не ты, не Берк этого не дождетесь! Я сделаю все, чтобы она простила меня и вернулась обратно.

– Она не твоя собственность! – Грифф старался держаться, но сейчас его голос стал выше на октаву.

– Ты прав. Дакота не вещь, она душа. Моя родственная душа. Без нее я – не я. И уверен, что она также считает относительно меня.

– Эта душа разбилась на мелкие осколки и сейчас, черт знает, в каких местах ее следует искать, чтобы постараться склеить!

– Я найду ее.

– Ты в истории, чувак! Теперь думай, как из неё выйти.

Достаю из кармана куртки рисунок.

Я и Дакота.

Пускай он нарисован детской ручонкой Ив, но дорог мне больше, чем самая дорогая картина в музее.

Я не ценил то, что имел, но когда потерял…

***

Сжимаю в руке браслет, подаренный Ривзом. Я унесла его с собой в ту ночь как последнее упоминание о счастливых моментах. Было бы здорово, если бы я смогла забыть Джейдена, но те чувства, это самое светлое, теплое, что я хочу помнить вечно.

После того, что мне пришлось рассказать Кэм, держаться стало сложнее. И теперь мы вдвоем ревем, устроив потоп в номере.

– Даки, ты думаешь, что слезы затекут обратно, если ты будешь лежать лицом в пол?

Подруга тянет меня за руку и переворачивает на спину.

– Дай мне бутылку! – хрипло прошу я.

– Я позволю тебе напиться только после того, как ты перестанешь выть.

– Сама перестань!

Мне нужно смотреть в его глаза, не то голубые, не то зеленые; видеть его улыбку, всегда означающую нечто большее, чем просто радость; мне нужно его присутствие, оно спасало меня, всегда спасло. Но этого нет и больше никогда не будет, а моя судьба стоит рядом и держит наготове нож, чтобы метнуть его в спину.

Я захлёбываюсь в очередном бокале вина, как выброшенный за борт корабля посреди глубокого океана, утопающий, пока подруга в ванной приводит в порядок потекший макияж.

– Все, больше не хочу слышать о том, что ты несчастна. Это глупо! – Она вперила руки в боки и деловито продолжила: – а знаешь, что такое «глупо»? Это скупить весь бар и притащить его на встречу анонимных алкоголиков. Мы забываем напрочь обо всем дерьме и карабкаемся вверх. Пора выползать из вонючей норы, Коуэн! Тебе и твоему разбитому сердцу следует вернуться домой.

Камилла собирает мою одежду в сумку, а я продолжаю неподвижно сидеть, уставившись на браслет.

Зачем мне куда-то возвращаться?

Я согласна с тем, что пора проходить реабилитацию, но ехать туда, где каждая вещь будет напоминанием – это ли не глупость?

– Вставай! – Она подает мне руку.

– Я не хочу, чтобы меня поднимали, я хочу встать сама.

– Окей, действуй!

– Я не об этом, Кэм. Я должна сама справиться с тем, что произошло. Без помощи.

Блондинка мягко улыбается, словно перед ней сидит капризный маленький ребенок.

 Может, я и есть это вечно ревущее по любому поводу существо…

– Ты думаешь, что выбрав одиночество, никто не сможет причинить тебе боль?

– Да.

– Не да! Я не дам тебе остаться наедине с собой. Две недели посидела, хватит! Я на сто процентов уверена, Дакота, что ты можешь стать, кем захочешь. Вот только я боюсь твоих желаний. Уверена, что ты сможешь со всем справиться и в одиночку, но это глупо, имея двух верных и преданных людей в арсенале. Мы разделим обязанности.