– Я, вообще-то, скромный человек, поэтому изо всех сил зажимал уши. Но до меня донеслось что-то насчет того, чтобы привязать вас к кровати.

Кровь прилила к щекам Колли.

– Боже…

– Правильно, на вашем месте и я бы помолился. А теперь сядьте и протяните руки.

Колли послушно уселся на кровать. Помощник шерифа снял с него один наручник и пристегнул его к деревянной спинке изголовья. Все смешалось в голове у Колли, только кровь бешено стучала в висках.

Уэй подошел к двери.

– Не советую вам обижать ее, Колли.

– Я… Я ее не обижу, – глухо отозвался Колли. – Да и как?

Он кивнул на наручники.

Уэй неожиданно улыбнулся.

– Надо будет предупредить ее, что ваше здоровье в некоторой степени подвергается риску. Мне бы не хотелось, чтобы вы скончались от инфаркта… в процессе.

Дверь закрылась. Колли остался один, прикованный к кровати в дальнем номере на втором этаже «Магнолии». Внезапно он рассмеялся, поразившись иронии судьбы. Когда-то его, ублюдка с реки, Джон Торн вышвырнул из этой гостиницы, а теперь его приковали здесь же.

Хорошо бы Лейни Торн поскорее пришла сюда и выручила его из затруднительного положения.


Едва Уэй вошел в комнату, как его остановил преподобный Мастерс, местный проповедник, явившийся в дом Оливии, пока помощник шерифа скитался в поисках Колли.

– Давно я не видел вас в церкви, Уэйленд, – с упреком сказал ему священник.

Лейни к этому времени проговорила с его преподобием битый час, поэтому не торопилась прийти на помощь кузену. Вместо этого она воскликнула:

– О, он так часто расспрашивает о службе! На прошлой неделе я пересказывала ему вашу проповедь о церковной десятине, но, боюсь, многое напутала. Не могли бы вы сами растолковать ему этот вопрос, пока мы с мамой будем готовить ужин?

– Лейни, – простонал Уэй и попытался взять ее за руку, но она ловко увернулась и выскользнула на кухню.

Уэю пришлось выслушивать многословные разъяснения священника относительно десятины до тех пор, пока Дебора не подала ужин. Только тогда служитель церкви решил откланяться.

– Поужинай с нами, Уэй, – предложила Дебора. – Сюзан с Оливией уже поели. А мы задержались из-за гостей. Людей интересует все, что связано с «Магнолией» и Оливией. Я едва сбежала от них.

– А где преподобный Мастерс? – язвительно поинтересовалась Лейни. – Неужели он не захотел остаться на ужин?

– Надеюсь, он не передумает, – проворчал Уэй. – Я дал ему двадцать долларов за труды.

– Что ж, хорошо, что этого не пришлось делать мне, – радостно откликнулась Лейни. – Знаешь, в этом городе ни от кого ничего не скроешь. Теперь его преподобие решил, что поскольку я три года назад была в хижине с Колли, то нуждаюсь в его поучениях. Он считает своим долгом вновь наставить меня на путь истинный.

– Он оставит тебя в покое, когда ты выйдешь замуж. Неужели ты считаешь, что кто-нибудь в городе осмелится сказать Колли что-нибудь плохое о тебе?

Лейни застыла с вилкой в руке.

– Ешь, – напомнила ей Дебора.

– Лейни не стоит есть, а то она растолстеет, – рассмеялся Уэй.

– Я хочу есть, – возмутилась Лейни. – И совсем не толстею.

– Толстые женщины не нравятся Колли.

Лейни вспыхнула.

– Перестань! Что с тобой сегодня?

Когда Уэй покончил с ужином, порция Лейни осталась почти нетронутой. Уэй взял ее за руку, и она решила покориться судьбе.

– Что случилось?

– Я хочу пройти с тобой в «Магнолию» и показать тебе кое-что.

– Это очень срочно?

– Чрезвычайно срочно. Надеюсь, гостиница все еще на месте.

Едва ли не силой Уэй вытащил ее из дома и провел в отдаленный угол двора. Роса уже выпала на траву, и светляки носились среди деревьев. Лейни оцарапала ногу о куст ежевики и охнула. Но Уэй не позволил ей даже осмотреть царапину.

– Взгляни туда.

Он указал на слабо освещенное угловое окно.

Лейни зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.

– Веревки у меня не нашлось, поэтому я воспользовался более привычными средствами.

– Т-то есть?..

Ее сумасбродный братец что-то учинил. Неужели?.. Нет, этого не может быть…

– У меня были при себе наручники. Мне пришлось пригрозить ему револьвером, и прием сработал.

– Уэй!

– Он там уже довольно давно. Не сомневаюсь, что успел как следует озвереть. Я бы тебе сразу сказал, если бы ты не натравила на меня проповедника.

Лейни открыла рот и… издала невнятное шипение. Она-то знала, что это шипение должно было означать: я зарежу тебя. Я вырву у тебя сердце и брошу собакам. Я…

Однако, когда способность говорить вернулась к ней, она произнесла нечто совсем другое:

– Что, он правда там? Он меня еще любит? А как я выгляжу?

– Как ты выглядишь? А мне что за дело? – пожал плечами Уэй. – Ты лучше у него спроси. Ах да. Вот.

Он вложил в ее ладонь ключ от наручников.

– Убить тебя мало, – прошептала Лейни.

– К утру, моя дорогая, тебе захочется поблагодарить меня.

Когда Лейни подкралась на цыпочках к двери и заглянула в щелку, Колли спокойно лежал на боку, отвернувшись к стене. Таким образом, у нее было достаточно времени, чтобы привыкнуть к мысли о том, что должно произойти.

Колли Ролинс в теплом круге света.

Как могла она сердиться на Уэя? Нет, теперь она была готова молиться на своего кузена. Он привез в «Магнолию» самый драгоценный для нее подарок.

Колли так и не успел застегнуть рубашку, и Лейни видела его смуглую спину. Короткие рукава оставляли почти обнаженными его сильные, мускулистые руки.

Он принадлежит ей.

Маленький колдун попал в плен, попал в ее постель, и теперь он весь – от черной шевелюры до босых подошв – принадлежит ей.

Он мой, мой, мой! Лейни мало чем отличалась от Колли, ревнивца и собственника. Так же, как и он, она твердо знала, что ей теперь делать.

Она повернула дверную ручку. Шум вентилятора не помешал Колли услышать, как открылась дверь. Он резко перевернулся на спину.

– Ты ждал меня? – зачем-то спросила Лейни.

– Милая, я жду тебя с тех пор, как тебе исполнилось одиннадцать лет.

– Это долго, – сумела она произнести, когда голос повиновался ей.

– Чуть не вся жизнь. Закрой дверь.

Как только дверь закрылась, комната сразу уменьшилась в размерах, и воздух сгустился.

– Ты… ты злишься, что Уэй притащил тебя сюда?

– Из-за этого? – Колли кивнул на запястье. – Не буду злиться, если завтра ты поможешь мне стать честным человеком. При этом условии можешь делать все, что хочешь.

Колли приподнял голову, и вороные волосы упали на его плечи.

– Знаешь, мне хочется сделать с тобой то же, что ты со мной делал в прошлый раз.

Колли судорожно выдохнул воздух.

– Мне казалось, ты ничего не помнишь.

– Помню кое-что.

– Но ты тогда не… – Он вздрогнул, потому что она наклонилась и погладила его босую ступню. – Ты думала, что с тобой Прес…

Лейни прикрыла ему рот ладонью.

– Молчи. Забудь о нем, – прошептала она. – Мне жаль, что он погиб, но я не хочу слышать его имя.

Неожиданно его горячий язык лизнул ее ладонь, и она отдернула руку.

– Ничего не буду говорить, – пообещал Колли. – Только не выключай свет. Смотри на меня, Лейни. Ведь это я.

– Колли, и тогда здесь был ты. Когда я проснулась утром, мне хотелось плакать. Я решила, что ты приснился мне в пьяном сне. Мне хотелось на всю жизнь оставаться пьяной и думать только о тебе.

– Лей…

И опять она не дала ему договорить, правда, на этот раз закрыла ему рот не рукой, а губами. Свободной рукой Колли обхватил ее голову и притянул к себе.

Через минуту она оторвалась от него, невзирая на его горячий протест. Ее пальцы гладили его нос, щеки, надбровные дуги, а он стонал, повторяя ее имя…

– Колли, а тебе нравилось с Рейчел Хардинг? – шепнула она ему в ухо.

Он поморщился.

– Не надо, Лейни…

– А с другими? У тебя была женщина, когда ты в первый раз убежал. Ты другим тогда вернулся. Я была такая маленькая, даже не поняла, что произошло.

– Я даже не помню ее.

Колли сказал чистую правду.

– Ты бросил ферму, и реку, и меня, потому что хотел забыть нас.

Лейни стояла на коленях у кровати, и он видел страдание в ее глазах.

– Я очень старался, но не смог. Я никогда не мог тебя забыть.

Она тихо всхлипнула.

– Сегодня ты будешь за это наказан.

– Лейни, я не переживу эту ночь, – простонал Колли, когда она принялась ласкать его грудь, а потом припала губами к ямочке над ключицей. – Сжалься же наконец! Дай мне тебя обнять!

Она вцепилась в ремень на его брюках, стараясь расстегнуть его.

– А ты меня пожалел тогда?

Ему нечего было на это ответить.

Лейни с силой рванула ремень и расстегнула «молнию». Руки плохо слушались ее.

– Помоги мне.

Колли повиновался, хотя ему непросто было управляться одной рукой – вторая была все еще прикована к кровати. Когда с джинсами было покончено, Лейни замерла на мгновение, разглядывая своего маленького колдуна, мальчика из ее детства и героя ее юности.

– Какой ты красивый, – выдохнула она.

– Это ты прекрасна, – не отрывая взгляда от ее лица, возразил он. – Когда я впервые увидел тебя, глаза твои и кудри, то подумал: ты спустилась с дерева. Почти что с неба.

Только что Лейни казалось, что она сможет совладать с собой. Но эти слова стали последней каплей. Она скользнула с кровати на пол, встала на колени, зарылась лицом в его теплый живот и, не таясь больше, разревелась.

Колли приподнял голову, попытался дотянуться до ее мягких черных волос, потом рванулся изо всех сил и только застонал от боли.

– Лейни, что с тобой? Сними эти чертовы наручники и иди наконец ко мне! Почему ты плачешь?

Лейни не ответила. Она стерла слезы с покрасневших щек, полезла в карман, молча достала ключ и вставила его в замок.