Лайза Браун - Внук Дьявола

– Так Престон в погребе? – ахнул Джерри.

Лейни знала, что Уэй ошибается, но при людях она смогла только выдавить из себя:

– В бурю погреб залило. Там воды на три фута.

– Тем удобнее спрятать там труп, – невозмутимо возразил Уэй. – Если я не прав, мы ничего не теряем. А вот если я прав…

– Кто мог спрятать его в погребе? – спросил Джерри.

Уэй вновь смерил взглядом Колли, но только пожал плечами:

– Пока не знаю.

Шериф недовольно хмыкнул и поднялся.

– Захватите лопаты и ломы, – распорядился он.

– Пусть Лейни поедет с нами, – попросил Уэй. – Тетя Дебора и тетя Оливия захотят узнать, что происходит. Лейни поможет мне объяснить.

Неожиданно Колли вскочил, рванулся к Лейни и схватил ее за запястье.

– Лейни, пожалуйста. Мне очень нужно с тобой поговорить.

Лейни испуганно отстранилась от него.

– Колли, потом.

Уэй пристально посмотрел на них и обратился к Колли:

– Я еще не понимаю всего до конца, но подозреваю, о чем вы хотите с ней говорить. Если в погребе мы найдем то, что я предполагаю, и если вы испачкали ботинок цементом там, где я думаю, я буду вынужден последовать вчерашнему совету Боулса.

– Валяйте. – Колли неожиданно разозлился. – Можете избить меня, если это заставит ее выслушать меня.

Нет. Нет. Нет.

Только это короткое слово вертелось в мозгу Лейни.

Она стояла на заднем дворе и смотрела на дом тети Оливии. Дебора стояла рядом с ней, но смотрела в другую сторону, туда, где возле каменной двери орудовали ломами мужчины.

Шериф вызвал в «Магнолию» Джеймса с его сыщиком и Дьявола Ролинса.

Колли остался ждать у забора, как велел ему Роберсон. Колли повиновался, но про себя решил, что при первой возможности подойдет к Лейни. И она это знала, как знала и то, что не позволит ему заговорить. Он спросит ее, с кем она провела ночь с субботы на воскресенье. А теперь она сама не знает ответа.

Идиотская мелодия зазвучала у нее в голове. «Кто малиновку убил? Тело в погреб положил…» [8]

Бабочка села на стебель таволги, крылышки ее блестели на солнце как стекляшки.

Уэй приблизился к ней, и она схватила его за руку.

– Ты ведь знаешь, что его там быть не может, – прошептала она. – Погреб заделали утром в субботу. Престон пришел ко мне в угловой номер в субботу поздно вечером. Разве ты не понимаешь? – Лейни попыталась рассмеяться, но вместо этого вдруг всхлипнула. – Уэй, если он уже был мертв, кто же был со мной ночью?

«Я. Той ночью с тобой был я. Как же ты не почувствовала? Как ты не догадалась?»

Колли напрягся, как струна. Неимоверных усилий ему стоило остаться на месте. Он готов был признаться хоть здесь, перед всеми. Он виновен в грехе, но не в убийстве.

Несколько суток во сне и наяву он думал только о том, что происходило в дальней комнате на верхнем этаже. Раз за разом он прокручивал в памяти то, что делал с Лейни в ту ночь…

В ту ночь сквозь тяжелые ветви деревьев ярко светила луна. Ее лучи добирались даже до стены гостиницы, прикрытой от нескромных глаз старым вязом. Он взглянул вверх, на балкон, на окно угловой комнаты на верхнем этаже. Она возненавидит его. Одного этого достаточно, чтобы отказаться от своих намерений, но есть и еще одно обстоятельство. Лейни сама вольна распоряжаться собой. Она ясно дала ему понять, что ему теперь в ее жизни места нет.

Он долго думал об этом и все-таки пришел к гостинице, оставив грузовик на дороге возле заросшего пруда.

Только один раз остановился Колли: возле каменной двери погреба. Непривычно выглядело это место без старого клена, который повалил ураган. Он спрятался в темном месте возле погреба, стараясь не наступить в не просохший еще после дневных работ цемент.

Теперь оставалось только ждать. Ждать, чтобы выяснить, насколько хорошо его ветреный кузен усвоил то, что Колли сказал ему накануне.

Ты не притронешься к ней!

Колли надоели игры Престона. И с Элейной ему все было ясно. Она не любит Престона. И что бы ни случилось, она не окажется с ним в постели.

Она одна в той комнате наверху, и только Колли в целом свете знает, что она там и для чего она туда пришла. Он замер, как зверь, готовый к броску.

Бог свидетель, он немало вынес за последние недели. Не из железа же он сделан, он не вытерпит, чтобы Престон овладел Лейни у него под носом. Он поднимется туда и отведет ее в теткин дом, даже если для этого ему придется ее связать. Эту ночь она не проведет в «Магнолии».

Поднимаясь по лестнице, он думал о том, что ведет его инстинкт самосохранения. С каждой ступенькой его сердце билось все сильнее. Он прошел по коридору к дальней двери и постучал.

Тишина. Он постучал еще раз.

– Лейни.

Несомненно, она слышит его. И тем не менее до него не доносится никаких звуков, только автомобиль проехал где-то вдали, да глухо гудит вентилятор на окне.

Он отодвинул штору и прижался к стеклянной двери, стараясь заглянуть в комнату. Разглядеть он смог только световое пятно. Что это может быть?

Свеча на столике возле кровати. Она освещает совсем немного, и все же этого достаточно…

Дыхание Колли замерло.

Ее грудь. Безупречной формы. Обнаженная.

С шумом он вдохнул воздух, с трудом расправил плечи. Колли закрыл глаза, но продолжал видеть ее грудь кремового цвета, освещенную слабым пламенем свечи.

Неожиданно он понял, что она спит. Как может женщина заснуть, когда она ждет мужчину? Как могло ей прийти в голову дожидаться Престона в костюме Евы?

– Нет!

Кому он сказал это, да еще вслух? Ей? Себе? Собственной плоти? Или своему… желанию?

Бессознательно, как в полусне, Колли сбросил ботинки. Двигался он словно марионетка, которой управляет воля кукловода.

Зачем-то он нагнулся, взял ботинки, поставил их у порога, а выпрямившись, ощутил, что чем-то перепачкал руку, и вытер ее о штанину. По всей видимости, он все-таки ступил во влажный цемент.

А потом он повернул дверную ручку.

Дверь не поддалась, и тут Колли понял, что она заперта изнутри, а у него нет ключа. Наверное, у Престона ключ есть. Он зарычал от ярости и, не сознавая, что делает, нажал на дверное стекло. Совершенно неожиданно оно подалось, Колли осторожно вынул его и ступил внутрь.

Теперь они были в комнате вдвоем. Он и она.

Он аккуратно вставил стекло на место и стоял, тяжело дыша, и ждал, что она проснется, закричит, прикажет ему уйти.

Но она по-прежнему сладко спала.

– Лейни.

Он умолял. Если она сейчас проснется, к нему вернется рассудок. Он стряхнет с себя наваждение и уйдет.

Звук его шагов скрыло жужжание вентилятора. А свеча как будто разгорелась, или глаза его привыкли к мраку. Так или иначе, его взору открылись новые сокровища.

Она лежала на спине. Голову Лейни повернула набок, так что Колли видел только ее профиль и изящную длинную шею. Темные шелковистые волосы разметались по подушке. Покрывало ее только полотенце, но и то, что он мог видеть, сводило Колли с ума.

Гладкие загорелые руки. Плоский живот. Линии ее ног уходили в темноту. Одна грудь скрыта от эфемерного света свечи, другая освещена.

Колли не смог бы оторвать взгляда, даже если бы речь шла о его жизни. Он умер бы на месте и все-таки смотрел бы до последнего вздоха.

Он протянул руку, рука дрожала. Внезапным порывистым движением он погасил свечу. Осталась только темнота. И еще она и он, одни. Никто их не увидит.

Последним сверхчеловеческим усилием воли он тряхнул спинку кровати.

– Лейни.

Собственный голос показался ему незнакомым. Наверное, из-за того, что дрожал от страсти.

Что-то со стуком упало с кровати. Колли нагнулся и нащупал – бутылку. Содержимое лилось ему на руки. Джин.

Он не знал, сколько обжигающей жидкости она приняла внутрь и сколько пролилось на пол. Но теперь он чувствовал отчетливый запах алкоголя, смешивавшийся с ароматом, исходившим от ее волос.

Резким движением он поставил бутылку на столик. Приступ гнева только подстегнул его желание. Раньше Лейни не пила спиртного. А теперь она пришла в эту комнату и напилась до бесчувствия – вот что с ней сделало нынешнее лето.

Его Лейни, нагая и пьяная, лежит на кровати в ожидании самца.

Он сознательно распалял в себе злобу и даже отвращение, но похоть была сильнее его и его воли.

Сейчас он разбудит ее, вот и все.

Его пальцы тронули то место на ее груди, куда падал луч луны. Слишком темно. Он ничего не видел. Зато слышать он мог – собственное тяжелое дыхание. И думать мог: нельзя этого делать. И чувствовать мог. О да, чувствовать он мог! У нее теплая упругая кожа, и сосок мгновенно затвердел под его пальцами.

Она ждала другого, напомнила ему его совесть. И спит она так крепко, что даже не узнает о приходе Колли.

Она не узнает, кто стоял над ней и умирал от того, что ему не суждено быть с нею.

А потом желание овладело им, и он без борьбы уступил.

Он займет место Престона. На одну безумную ночь он станет ее любовником.

И он им стал.

Милосердная память отпустила его наконец, и он оказался опять возле «Магнолии» ярким солнечным утром.

И она была здесь, а Уэй и другие усердно старались взломать замурованную дверь погреба.

Мир обрушился на него вместе с сознанием непоправимой вины.

Боже, прости меня, и ты, Лейни, тоже. Пожалуйста, прости.

Лейни услышала крик, но слов не разобрала. Кричал мужчина. Джеймс Ролинс.

Почему он кричал? Наверное, от радости, что в подвале нет его сына.

А потом – голоса, тысячи голосов вокруг. Подошел шериф Роберсон и сказал Уэю:

– Мы нашли его. Ты был прав.

– Что? – шепнули онемевшие губы Лейни.

– Лейни, послушай меня.