Лайза Браун - Внук Дьявола

И еще одно по-настоящему беспокоило Колли: Дьявол стал чаще наезжать на ферму собственной персоной.

В то лето Чарли привел в стойло угольно-черного жеребца и сказал:

– Колли, он сказал, ты должен объездить этого зверя. Такого дикаря я еще никогда не видел. Я говорил Дьяволу, что ты еще не дорос до такой работы, но он твердит, что у тебя уже достаточно сил и тебе надо попытаться. Только будь осторожнее, не поломай себе чего-нибудь. Норов у него будь здоров.

Как же это было замечательно – погладить жеребца по шелковистой, теплой холке. Колли сразу же вспомнил маленькую девочку, и у него потеплело на душе.

Прошло довольно много времени, прежде чем с помощью ласковых уговоров ему удалось надеть на жеребца уздечку. Вдруг из темноты раздался голос:

– Ну что, парень, так ты собираешься укротить эту лошадь?

Колли вздрогнул от неожиданности, а жеребец издал короткое ржание и взвился. В дальнем углу конюшни стоял сам Дьявол.

– Мне не хотелось делать ему больно, – объяснил Колли.

– Иногда приходится делать кое-кому больно, чтобы добиться от него повиновения, – назидательно заметил старик. – Короче говоря, делай что положено, чтобы он стал хорошим конем, или я его заберу, а ты, как и прежде, целыми днями будешь торчать в поле. За излишнюю доброту тебе придется дорого заплатить. Знаешь, у меня был сын Броди. Какие надежды он подавал! Но к чему привела его чрезмерная доброта? Однажды в карьере случился обвал, и несколько человек оказались замурованы в штольне. Все отказались идти на выручку, а Броди пошел, главным образом потому, что у одной девушки, что работала у нас на ферме, в карьере остались друзья. В общем, Броди пошел ради нее. Он спас их, но сам угодил в ловушку. А они не стали спасать его. Глыбы опять поползли, и они убежали, как свора собак. Оставили его в штольне. Я попытался вызволить его, но, когда добрался до Броди, было уже поздно. Он был мертв. Он умер, веря, что они вернутся и спасут его. А еще он верил, что та девушка будет вечно его любить. Все это оказалось ложью. Никто не помог ему, а девушка уехала отсюда, не прошло и года. – Дьявол приблизился к Колли, который застыл перед ним, как и жеребенок. – Колли, если будешь продолжать в таком духе, ты испортишь этого коня, и он в конце концов убьет тебя. Не повторяй ошибку Броди. Нельзя слепо верить в доброту других. Нас всех нужно заставлять со всей строгостью, чтобы мы как следует исполняли свой долг. Ни люди, ни животные не делают ничего хорошего без принуждения.

С этими словами Дьявол вышел из конюшни.

Вечером Колли пересказал наставление старика Чарли и добавил:

– Я хочу сделать все как следует, но, по-моему, я должен дать коню понять, что я люблю его.

– Конечно, – одобрил его Чарли. – Дьявол жесток, потому что жизнь круто с ним обошлась. Действуй сурово, когда будешь объезжать коня, а в остальное время ласкай его. Ласка и лошадей, и людей делает лучше.

И он снова закашлялся.

Итак, Колли в то лето объездил жеребца и провел четыре дня со своей маленькой подругой.

А когда вновь наступил сентябрь, Лейни спросила его:

– Ты больше не будешь приходить к дубу?

– Мне теперь будет сложно приходить, – виновато ответил Колли. – Полевые работы почти закончены, и у меня нет причин появляться в этой части фермы до весны. Я боюсь, что он… они меня сцапают, если я буду слишком часто тут бродить. Тогда меня больше не пустят к тебе. Да к тому же все скоро разъедутся, и все хозяйство будет на Чарли, Надин и мне. А тебе надо ходить в школу.

Лейни капризно надула губы.

– А весной?

– Весной я обязательно приду, – пообещал Колли и мрачно добавил: – А куда я, по-твоему, денусь?

Она долго-долго смотрела на него, словно желая накрепко запечатлеть в памяти его лицо, черные волосы, долговязую фигуру. А затем Лейни шагнула к нему и прикоснулась губами к его щеке.

– Колли, я тебя люблю, – прошептала она, повернулась и, не оглядываясь, побежала к дому.

Он онемел на время, он даже не мог дышать.

А ночью Колли лежал в постели напротив двери, вдыхал прохладный воздух, смотрел на звезды, и для него не существовало храпа Чарли.

Зато он слышал ее слова и чувствовал ее прикосновение.

Потом он потрогал рукой то место на щеке, до которого дотронулись ее губы.

Наверняка Колли не мог знать, но думал, что его поцеловали впервые в жизни.

Колли так резко распахнул дверь дома, что Надин не успела посторониться. Дверь толкнула ее, и она с трудом удержалась на ногах и даже не уронила свой большой поднос.

– Что с тобой, Колли? На поезд опаздываешь? – проворчала она.

– Извини, – коротко бросил он, пересек широкими шагами кухню и оказался в коридоре, ведущем к ванной. Он был разгорячен, покрыт испариной и измучен; по этим трем причинам ему не терпелось принять душ. Кроме того, он был разъярен; к этому обстоятельству душ не имел отношения.

– Тебе придется долго извиняться, если ты немедленно не выйдешь во внутренний двор, – крикнула ему вслед Надин. – Мистер Альберт дожидается тебя добрых два часа.

Колли остановился и повернулся на каблуках.

– Я же предупреждал его, что буду сегодня поздно.

– Ну, может, он не знал, что приезжает Джеймс.

– Джеймс? Он что, здесь? Зачем?

Бессмысленный вопрос; конечно же, Джеймс приехал с той же целью, что всегда: обвинять племянника. Тем не менее Надин ответила:

– Откуда мне знать? В общем, твой дед велел мне прислать тебя к нему, как только ты заявишься.

Колли бросил взгляд на свои джинсы и вообще-то белую, но теперь перепачканную майку. Он вымазался в грязи, когда ему надоело ждать механика и он сам забрался под трактор.

Надин угадала, что его смущает.

– На твоем месте я бы интересовалась не своей внешностью, а тем, что нужно мистеру Альберту.

– Не хватало мне только торчать сейчас с ними обоими, – пробормотал Колли себе под нос и отвернулся от старухи.

Во внутреннем дворе горел один-единственный тусклый фонарь. Освещал он покрытые белой краской металлические стулья с закругленными спинками и цветочные ящики с петуниями и бегониями Надин. Эти цветы были единственным украшением; Альберт не обращал внимания на окружающую обстановку.

Как ни странно, этот полутемный двор навел Колли на мысли о «Магнолии». Впрочем, запущенность гостиницы объяснялась бедностью хозяев, запущенность фермерского двора – характером Альберта. Старик всю жизнь отказывался потратить хоть пенни на отделку дома, как бы ни умоляла его об этом жена.

У железного столика, очень неудобного и приобретенного как минимум двадцать лет назад, сидел старший, а теперь единственный сын Альберта Джеймс. Обычно он выглядел чопорным и неприступным, но в эту ночь жара и влажность воздуха заставили его снять пиджак и галстук и закатать рукава рубашки. Он казался поникшим и расстроенным.

В самом темном углу двора под одним из последних в графстве красильных дубов сидел старый человек, одетый в комбинезон. Он курил сигарету.

Обращаясь к нему, Колли объявил:

– Надин сказала, что ты хотел меня видеть.

Джеймс отреагировал немедленно. Он вскочил на ноги и резко бросил:

– Давно пора!

Альберт не шелохнулся. «Наверное, потому, – подумал Колли, – что старикан уже знал, что я в доме. Слух у него, как у рыси».

Глубоко затянувшись, он наконец повернул голову. Волосы под кепкой у него были белые как снег, но глаза – черные, как у Колли.

– Я так и думал, что ты задержишься, – ровным голосом сказал он. – Ты починил трактор?

Одним из многочисленных загадочных свойств старика была способность узнавать все новости еще до того, как Колли успевал ему их сообщить. Колли предполагал, что на ферме жил некий таинственный соглядатай, хотя он никогда не мог догадаться, кто нес эту специфическую службу.

– Да, трактор уже на ходу.

– Вот и хорошо. Нет смысла звать кого-то на помощь, когда можешь справиться сам.

Очень спокойно Альберт стряхнул пепел с сигареты в ведро.

– Послушай, Колли, я живу в довольно жестком режиме, – раздраженно заговорил Джеймс. – Я приехал, чтобы встретиться с сыном, но Престон упрям как осел.

– Ты сегодня виделся с братом? – осведомился Альберт у Колли, покачиваясь в кресле.

– Сегодня – нет, – осторожно ответил Колли.

– Но тебе известно, где он, – безапелляционно заявил Джеймс. – Ты неделю дома и уже все знаешь. Этим ты пошел в деда.

– Возможно, – отозвался Колли.

– Так что скажешь?

– Он, как правило, бывает повсюду с двумя друзьями, которых привез с собой, – медленно ответил Колли. – Их зовут Джек и Марк.

– А, близнецы… – На лице Джеймса отразилось облегчение. – Я не знал, что они тоже в Спрингсе.

– А они не в Спрингсе. Они арендовали домик на озере. Престон часто туда наведывается. И еще один человек постарше, Ллойд Тейт. У него на озере плавучий дом. Я ничего о нем не знаю. Он в наших краях новичок.

– Тейт? Я о таком не слышал, – заметил Джеймс.

Колли в ответ только пожал плечами.

– Ничего не могу сказать.

– Близнецов-то я знаю, – продолжил Джеймс. – Дома, в Нэшвилле, Престон играет с ними в гольф, ловит рыбу. Наверное, они иногда выпивают вместе.

– В общем, ведут себя как хорошие мальчики, – ядовито заметил Колли.

Наступило молчание, после чего Джеймс приблизился к племяннику вплотную и тихо сказал:

– Ты ничего не говоришь о женщинах.

– Не могу себе представить, чтобы Престон имел дело с кем-нибудь, кроме прожженных шлюх, – подал реплику Альберт.

Колли прихлопнул комара, усевшегося ему на шею, и скинул со лба прилипшие волосы.

– В плавучем доме Тейта какие-то бывают, но я их не знаю, – неохотно проговорил он.

– Женщины? – Джеймс покачал головой. – Шлюхи, как считает папа, да, Колли? Если так, то нам не о чем волноваться. Но я не хочу, чтобы повторилась та история с мисс Лэнгфорд.