– Не обращайте на меня внимания. Сейчас уйду.

– Не спеши. Наверное, намного удобнее слушать открыто, чем подслушивать тайком, из-за двери. – Кэмерон с улыбкой взял булочку и с удовольствием откусил. – О, моя любимая начинка.

Мари виновато покраснела.

– Кажется, вы любите все на свете.

Пока горничная разливала чай, а Кэмерон ее дразнил, Селина внимательно посмотрела на портрет.

– Это Тревор с мамой? Им так хорошо вместе.

Кэмерон кивнул.

– Тревор на восемь лет старше Мишеля, так что долгое время он рос единственным ребенком. Наши мамы очень похожи.

Селина грустно подумала, что у нее подобного портрета нет и никогда не было.

– Вы бы их непременно полюбили, – продолжал Кэмерон. – Обе обожали детей, поэтому успели изрядно нас избаловать, но, к несчастью для Тревора, в присутствии отца мама не могла уделить ему и двух минут.

Селина едва не подавилась.

– Почему?

– Дядя решительно отказывался делить жену с сыном. В этом заключается основное различие между мной и кузеном. А едва Тревор смирился с потерей матери, как обручился с прелестной девушкой. К сожалению, безусловной преданностью красавица не отличалась. Кузен вернулся из плавания на неделю раньше и обнаружил невесту в постели… но не одну. Сразу после этого он уехал в Лондон.

– Стоит ли тогда удивляться, что Тревор стал таким? – Селина повернулась к горничной. – А что помнишь об этой истории ты, Мари?

Мари решительно покатила столик к двери.

– Все, я ушла. Продолжайте разговор без меня.

– Большое спасибо, – с усмешкой бросил ей вслед Кэмерон.

Однако, как только Мари скрылась из виду, он заговорил серьезно.

– Если уж речь зашла о Треворе, может быть, до его прихода обсудим ваши с ним отношения?

Селина поставила чашку и потерла виски.

– Умоляю, Кэмерон, больше ни слова о Треворе. Я и без того вконец измучилась и обессилела.

– Что же произошло той ночью в лесной хижине?

Селина вскочила.

– Я ведь только что ясно сказала, что отказываюсь продолжать разговор о вашем кузене. Вы невероятно бесстыдны!

Кэмерон схватил ее за руку и заставил снова сесть рядом.

– Общая картина мне и так ясна. Важно знать глубокий смысл того, что случилось во время грозы. – Он заговорил тише. – Полагаю, вы понимаете, что я спрашиваю не из досужего любопытства.

Почему он попросту не вонзил ей в сердце нож?

– В лесной хижине произошла ошибка, ничего больше. – Свободной рукой Селина провела по лицу, словно пытаясь смахнуть паутину. – Простите, должна подняться к себе. Очень болит голова.

Кэмерон разжал пальцы и выпустил ее запястье.

– В таком случае позвольте мне самому объяснить ход событий. Подобно оленям вы в первую же встречу почувствовали запах друг друга и страшно испугались. Поэтому и начали без конца ссориться – от ужаса перед неумолимой силой взаимного притяжения. Поверьте, на свете не существует способа развеять энергию страсти. Наверное, такова ваша судьба.

Кэмерон приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.

– Я имею в виду не вас одну, а обоих.

Он опустил руку и слегка сжал ладонь.

– И вот, наконец, наступила благословенная ночь в хижине. Рано или поздно Провидение должно было свести вас там, где не существует ни барьеров, ни светских условностей, а есть только двое: мужчина и женщина. Гроза об этом славно позаботилась.

Он бережно заправил ей за ухо непослушный локон.

– Прежде у меня никогда не было сестры. Удивительно, насколько мнительными и нервными становимся мы, братья, при малейшей тревоге. Простите за то, что стоял у вас на пути.

Нет, она ни за что не заплачет перед ним. Ни за что на свете. Кэмерон обнял ее за плечи, и Селина доверчиво склонила ему голову на плечо. Да, он говорил правду… чистую правду, и от этого становилось еще больнее.

– Люди редко бывают связаны так тесно, как вы с Тревором. Очень жаль, что каждый старается избавиться от чувства. Поверьте: если расстанетесь сейчас, то пустота в сердце останется на всю жизнь, – никто и никогда не сможет ее заполнить.

Селина долго сидела молча, в глубокой задумчивости поглаживая котенка.

– Оказывается, когда хотите, умеете говорить с изрядной долей мудрости.

– Прилежно читал Эмерсона[7], – ответил Кэмерон с беспечной улыбкой.

Селина усмехнулась и снова умолкла, а потом вдруг просто, искренне рассказала о своих переживаниях, возникших в лесу, во время грозы; о том, как отбросила все предрассудки, забыла об осторожности и отдалась страсти; о чистой до боли любви и о светлых, хотя и грустных, воспоминаниях.

– Если вы настолько хорошо понимаете собственные чувства, то как же можете думать о предстоящем отъезде, о бегстве?

Селина глубоко вздохнула.

– Вы говорите о семье. А семья предполагает рождение детей, не так ли?

Кэмерон медленно провел пальцем по пушистой шерстке.

– Полагаю, когда безрассудная жизнь остается в прошлом, приходит пора задуматься о продолжении рода.

Селина понимала, что ответ причинит боль, но все-таки уточнила:

– Считаете, что Тревор захочет детей?

Кэмерон невозмутимо кивнул:

– Почему бы и нет?

– Я бесплодна.

В его глазах промелькнуло удивление.

– Понятно. – Кэмерон на миг умолк и, потом поинтересовался: – А Тревор знает о вашей… ситуации?

– Знаю. – Тревор вышел из темного внутреннего коридора.

Селина вздрогнула; сердце гулко забилось, в ушах молотом застучала кровь, чтобы не дрожали руки, их пришлось крепко сжать на коленях.

– Как вы здесь появились? – с трудом, едва шевеля губами, произнесла она.

Тревор небрежно пожал плечами.

– Очень просто: сначала вошел в ворота, а потом в кухонную дверь, – но разве это важно? Главное, что я здесь.

Вокруг глаз залегли глубокие тени, красивое мужественное лицо осунулась от усталости. Он долго молча смотрел на Селину, а потом перевел пронзительный взгляд на кузена.

Кэмерон слегка кивнул, словно молча извиняясь.

– Ты слышал?

– Каждое слово, – тихо ответил Тревор.

– Давно?

– С тех пор как Мари подала чай.

Кэмерон улыбнулся и заговорил в обычном шутливом тоне:

– Честное слово, старик, сегодня день судьбоносного подслушивания.

В коридоре, за спиной Тревора, промелькнула и исчезла тень горничной.

Селина поднялась и пошла к лестнице, надеясь, что ноги не подкосятся.

– Не трусьте, – послышалась резкая команда Кэмерона.

Она остановилась. Держась за перила, обернулась и мысленно взмолилась об избавлении.

– Тревор слышал каждое слово, но все еще здесь. Подумайте об этом.

Селина перевела дух и постаралась унять головокружение.

– Есть выбор: вернуться или все-таки уйти, – продолжал Кэмерон. – В любом случае правда теперь известна, и отрицать ее вам не удастся.

– Я… – Селина побледнела и вздрогнула. – Я не в состоянии думать.

Кэмерон посмотрел на кузена.

– Она не в состоянии думать.

Селина сжала ладонями виски.

– Очень болит голова.

– У нее очень болит голова, – перевел Кэмерон.

– О, ради всего святого, замолчите! – потребовала Селина, приподняла юбку и бросилась вверх по лестнице.

Тревор с трудом сдержался, чтобы не догнать. Нет, только не сейчас. Сначала надо спокойно обдумать все, что только что довелось услышать. Он медленно вздохнул и перевел взгляд с испуганно убегавшей Селины на кузена: небрежно развалившись на диване, тот с беззаботным видом гладил котенка.

Подумать только: он мог убить Кэмерона!

В последние дни самым суровым испытанием казался разговор с отцом, однако даже безжалостный суд Джастина померк перед предстоящим выяснением отношений. В горле застрял комок величиной с кулак, а тщательно заготовленное извинение внезапно показалось жалким.

– Можешь присесть, – невозмутимо предложил Кэмерон. – Эта стена не упадет и без твоей поддержки.

Тревор подошел к столу и взял не тронутую Селиной чашку с уже остывшим чаем.

– Пей, – насмешливо посоветовал Кэмерон. – Она даже не прикоснулась.

Тревор ощутил глубокое облегчение. Все будет хорошо. Раз Кэмерон находит силы шутить, значит, простил. Он опустился на диван рядом с кузеном.

– Кажется, со времени нашего детства мебель стала ниже и теснее? – Кэмерон налил себе еще чашку. – Сидим чинно рядышком и пьем чай, как когда-то пили наши мамы.

Оба усмехнулись и с удовольствием потянулись к булочкам. Кэмерон сразу откусил едва ли не половину.

– Ты ведь не собираешься отпускать Селину в Сан-Франциско, правда?

– Разве я могу помешать ей осуществить задуманное?

Кэмерон засунул в рот вторую половину.

– Разумеется, можешь, если хочешь.

Некоторое время оба молча жевали, а потом Кэмерон заговорил снова:

– Кажется, я чего-то не понимаю. Почему не бросаешься под ноги, не останавливаешь, не предлагаешь руку и сердце? Причина кроется в ее бесплодии?

Тревор поставил чашку и печально посмотрел кузену в глаза.

– Селина твердо уверена, что мужчина должен получить от жены то, чего она дать не может. Что, по-твоему, из этого следует?

– Ерунда, Трев. Удержи ее, не дай уехать.

– Я моряк, Кэм, так что не имею права оставить ее здесь, а потом бросить и отправиться в долгое плавание. Идея абсурдная.

Кэмерон торжествующе взмахнул чайной ложечкой.

– Ага! Значит, возьми ее с собой.

– В Китай? Но она ясно дала понять, что на роль любовницы не согласна.

Кэмерон поставил чашку и с ворчанием забился в угол дивана.

– О боже! Ты настолько твердолобый, что твоей головой можно пробить стену. К тому же оба вы отличаетесь одним общим качеством – невиданным упрямством. Разница в том, старик, что Селина готова это признать, а ты нет.

Тревор хмыкнул и улыбнулся.

– Через два дня она отправится в путь вместе с вечерним отливом, – напомнил Кэмерон и, словно спохватившись, воскликнул: – О, прости! Как я мог забыть, что глава судоходной компании и сам об этом знает?