И вот наконец томительное ожидание закончилось: тяжелые ворота со скрипом распахнулись, послышался лязг железа, топот копыт, и во двор вкатился экипаж. Селина поспешила вниз, в гостиную. Вскоре, сияя довольной улыбкой, в комнату вошел Джастин. Селина нетерпеливо бросилась навстречу.

– Да вы так меня с ног собьете, молодая леди! – воскликнул мистер Андруз, быстро обнял ее, достал из кармана белоснежный носовой платок и протянул. – Если эти слезы прольются, придется умываться, и тогда опоздаем к открытию занавеса. Чтобы успеть к началу, надо поспешить.

– Встреча прошла удачно?

Джастин помог ей подняться в экипаж, устроился рядом и только после этого ответил:

– Можно считать, что вполне удачно. – Возница свернул на Роял-стрит и поехал в сторону оперного театра. Мистер Андруз выглядел усталым, вокруг глаз залегли глубокие тени. – Тревор присоединится к нам в ложе.

Селина не стала скрывать искреннего облегчения, а откинулась на подушки и глубоко вздохнула.

– Слава богу!

– Приедет вместе с Кэмероном.

– О! – Она снова вздохнула. – Должно быть, все действительно очень хорошо.

Больше Джастин ничего не сказал, а расспрашивать о подробностях не хотелось: лезть в семейные отношения всегда неловко. Селина мечтала только об одном: помочь близким родственникам помириться и обрести душевный покой. Остаток пути прошел в полном молчании.

В ложу она вошла в прекрасном настроении. Майкл и младшие дети уже сидели во втором ряду кресел, а Майлзу с Элизабет пришлось довольствоваться третьим рядом. Джастин и его гостья заняли два лучших места, а еще два – справа от Селины – остались свободными. Ей очень хотелось, чтобы Тревор вошел первым.

Мистер Андруз извинился и встал, чтобы поговорить с братом и его женой. Майкл и Линдзи тут же обернулись: им хотелось послушать, о чем пойдет речь. Фелиция, сидевшая непосредственно за Селиной, наклонилась и прошептала на ухо:

– Сегодня должен приехать Тревор.

Селина кивнула в ответ, слегка похлопала девочку по руке и посмотрела на сцену в надежде, что та сядет ровно и замолчит.

Вместо этого болтушка лишь наклонилась еще ближе.

– Надеюсь, ты предоставишь Тревору возможность повторить оскорбительные действия.

Что? Селина возмущенно обернулась.

– О чем ты говоришь?

Фелиция хитро улыбнулась.

– О том, что мечтаю, чтобы он сделал тебя матерью, – тогда ты не уедешь и нам не придется расставаться навсегда.

Селина возмутилась.

– Немедленно прекрати этот скандальный вздор и сядь ровно!

Девочка послушалась, но уже через несколько секунд наклонилась снова.

– Я веду себя хорошо и не забываю молиться. – Фелиция захихикала.

В беспомощном гневе Селина не нашла иного выхода, кроме как прикрыться спасительным веером.

Джастин вернулся на свое место.

– Хорошо проводите время?

Если бы он только знал, что мысли разлетались в разные стороны, а волнение мешало дышать!

– Прекрасно, хотя должна признаться, что немного нервничаю.

– И я тоже, – просто ответил Джастин.

Селина взглянула на пустые кресла и спросила себя, что задержало кузенов: занавес должен был подняться с минуты на минуту.

В этот момент Тревор молча сел рядом, а Кэмерону пришлось устроиться с краю. Мысли закружились, как осенние листья на ветру. Тревор улыбнулся вполне мирно – впервые после проведенной вместе ночи. Сердце едва не выскочило из груди, однако Селина посмотрела со спокойным достоинством и тихо проговорила:

– С человеческой улыбкой вы намного красивее.

Тревор, заметно успокоившись, облокотился на ручку кресла, слегка склонился и посмотрел точно так же, как из вечера в вечер смотрел с противоположного конца зала.

Что же произошло между ним и отцом? Селина не опустила глаз, а подняла веер, чтобы спрятать улыбку, и отважно встретила неподвижный взгляд. Это было лишь начало, и теперь ему предстояло объясниться. Неважно, что она скоро уедет: он перед ней в долгу.

Тревор склонился и прошептал:

– Сегодня ты надела мое любимое платье, малышка.

При желании он мог бы уложить ее прямо здесь.

Что за бесстыдные мысли! Теплого дыхания возле уха оказалось достаточно, чтобы голова пошла кругом.

Три звонка возвестили о начале представления. Селина повернулась к сцене и, стараясь не покраснеть, энергично обмахнулась веером.

– И за что же вы так любите это платье?

– За то, что цвет напоминает бирюзовое сияние твоих глаз. – Губы задержались возле уха на миг дольше, чем следовало.

Фелиция якобы случайно задела ногой ножку кресла. Эта маленькая разбойница все замечала.

Селина вспыхнула и тут же смутилась от моментальной реакции на едва ощутимое прикосновение, а Тревор незаметно опустил руку и мизинцем зацепил ее мизинец.

Боже милостивый! До чего же хотелось упасть в его объятия! До чего хотелось рассказать, как мучительно она скучала во время бесконечно долгой разлуки! В эту минуту то, что произошло между отцом и сыном, казалось самым настоящим чудом.

Концерт знаменитой Лолы Монтес внезапно утратил притягательность. Селина с радостью позволила бы взять себя на руки, вынести из театра, посадить на коня и отвезти в лесную хижину, чтобы остаться там на всю жизнь – вдвоем. Страстное влечение диктовало собственные правила.

Что за фантазии!

Предосудительные размышления прервал оркестр, заигравший томительную экзотическую музыку. Лола Монтес все еще оставалась за занавесом, однако напряжение в зале стремительно нарастало.

Наконец сцена открылась, и восторженным взорам зрителей предстала необычайная женщина в облегающем алом костюме, украшенном множеством золотых монет, мелодично позванивавших при каждом движении. Черное облако волос и стройные бедра покачивались в такт медленной музыке. Выглядела она загадочно и в то же время эротично.

И прекрасно это знала.

Сначала танцовщица выступала для всего зала, но вскоре пристальный взгляд упал на Тревора и больше не отрывался. Смысл танца и энергетика изменились: теперь Лола общалась лишь с одним человеком, причем так, как будто вокруг больше никого не было.

Селина не знала, что думать. Возможно, на каждом своем представлении артистка выбирала единственного мужчину, чтобы создать эффект шокирующей интимности. Результат, несомненно, оказывался не только запоминающимся, но и скандальным. Стоило ли удивляться, что мадам Монтес пользовалась громкой известностью? Билеты на ее выступления разлетались мгновенно.

Прикрыв лицо веером, Селина слегка наклонилась.

– Вы с ней знакомы?

– Впервые вижу, – шепнул в ответ Тревор.

Сидеть рядом, когда другая женщина открыто его соблазняла, с каждой минутой становилось все более тягостно. Селина пыталась убедить себя, что возмутительное внимание не больше чем плод ее воспаленного воображения. Но почему же тогда Фелиция толкала спинку кресла всякий раз, когда заканчивался пируэт и жаркий взгляд вновь устремлялся в их ложу?

Тем временем публика заинтересовалась. Зрители верхних ярусов подносили к глазам бинокли и с любопытством осматривали бельэтаж, пытаясь определить, кто же так очаровал танцовщицу, а те, кто сидел внизу, то и дело отрывали взгляд от сцены и нескромно поглядывали наверх.

Тревор, разумеется, тоже заметил, что происходит, однако даже не пошевелился, а продолжал сидеть, опершись подбородком на руку и закрыв ладонью нижнюю часть лица.

– Боже мой! – едва слышно прошептал он.

Что означала таинственная реплика? Если он и ощущал неловкость, то никак ее не проявлял, в то время как Селина с трудом удерживалась, чтобы не уйти. В конце концов, она решила, что если бы оказалась на месте Тревора, а мужчина-артист неожиданно проявил подобное непристойное внимание, то не отвела бы глаз от сцены, чтобы не усугублять ситуацию. И ничем не выдала бы собственных чувств: тогда сплетникам досталось бы меньше поводов для разговоров. И все же мучительное ощущение запретного созерцания не отступало.

Публика принимала происходящее за чистую монету и наслаждалась скандалом. Чего же еще следовало ждать от Нового Орлеана? Чрезмерно острые развлечения всегда были здесь в большом почете. Выступление Лолы Монтес дарило тему обсуждения на много недель вперед. Селина твердо решила, что на чествование артистки ни за что не останется. Несмотря на особое, почетное приглашение, ее среди гостей не будет.

Однако найти достоверный и убедительный повод для отказа так и не удалось. Кэмерон и Тревор сели в экипаж Джастина, и все вместе поехали в Парковый квартал, где располагался особняк одного из богатейших меценатов города. Отказ разрушил бы семейный мир, с огромным трудом восстановленный мистером Андрузом. Рисковать не хотелось: обстановка в экипаже все еще оставалась напряженной.

Щедрое застолье продолжалось не меньше часа, когда наконец в зал вошла виновница торжества в облегающем платье из красного шелка, нарушавшем не только каноны светского общества, но и правила приличия.

Лола Монтес поплыла по зеркальному паркету, останавливаясь возле каждого мужчины и шепча на ухо слова, от которых многие заливались краской. Проводя по рукаву затянутой в перчатку ладонью, она интимно склоняла голову. Женщин хищница решительно не замечала.

Специально ли она оставила Тревора напоследок? Как бы там ни было, дойдя до него, замерла напротив, тряхнула гривой черных волос и вскинула голову. Медленно, глубоко дыша, провела обеими руками по плечам и почти сомкнула ладони на шее. А когда бесстыдно прильнула губами к уху и что-то зашептала, Селина вспыхнула.

Тревор вежливо, холодно улыбался, однако даже не пытался отстраниться. Не хотел устраивать скандал? Или испытывал ответный интерес? Селина находилась в смятении. Неужели придется стоять и глупо наблюдать за неприличной сценой? Куда делся Кэмерон? И где Джастин? Ну и ладно, домой можно вернуться самостоятельно – пешком.

Она собралась с духом, повернулась к Тревору и вежливо проговорила: