Селина вздрогнула: его рука дерзко проникла под одеяло, прошлась по ноге и замерла…

– Он прикасался так же, как… как сейчас прикоснусь я?

– Нет, – простонала Селина и попыталась сбросить настойчивую ладонь, однако пальцы отказались подчиниться и уверенно добрались до цели.

Тревор помедлил, не проникая в глубину, а лаская интимные влажные складки до тех пор, пока ноги ее не задрожали от чувственного удовольствия.

Селина прикусила губу, чтобы не закричать, и зажмурилась, пытаясь совладать с волной неведомых ощущений. Хотелось спастись бегством и одновременно прижаться; оттолкнуть, но никогда больше не отпускать его от себя.

Она вцепилась в волнистые волосы и несколько раз умоляюще повторила его имя. Бедра совершали странные движения, послушные властной руке, а тело вздрагивало в стремлении к еще не познанному освобождению.

– Вы оба были друг у друга первыми? – Ладонь поднялась по бедру, сжимаясь и разжимаясь в энергичном, подчиняющем ритме. Учащенное дыхание щекотало висок.

– Да, – прошептала Селина.

– Он никогда не видел жену обнаженной, верно?

– Нет… ни разу. – Бедра сами собой приподнялись, а спина прогнулась.

Сжав зубами нижнюю губу Селины, Тревор втянул ее в рот и, словно дразня, несколько раз провел языком. И снова ее захлестнула волна удовольствия – еще немного, и он сведет ее с ума!

– Тем лучше, малышка. Никакой боли не будет. Только наслаждение, какого ты прежде не знала. – Он уткнулся лицом ей в шею, что-то невнятно забормотал, покрыл легкими поцелуями, волнуя и возбуждая. Он вытянулся рядом и крепко обнял. – Отдохни, малышка, как вчера на сеновале. – Провел губами по лбу и начал массировать шею, пока напряжение не спало. – Хочу ласкать тебя всю. Хочу ощутить твой вкус. Ты прекрасна.

От его волшебных слов у нее на глазах выступили слезы. Селина не стала сопротивляться, когда он осторожно поднял одеяло и снова заключил ее в объятия. А едва горячая нагота коснулась тела, едва неопровержимое доказательство страсти с силой уперлось в живот, все мысли бесследно растаяли.

Их сменила новая волна желания. Ладонь скользнула под спину, прижала еще откровеннее, в то время как губы слились с губами в почти болезненной истоме.

Язык увлажнил пересохшие губы и проник в рот. Тревор продолжал с силой прижиматься бедрами, словно стремился слиться в единое целое. Селина попыталась ухватиться за спину, но не смогла и снова вцепилась в густые влажные волосы. Вздохи и стоны смешались с хриплым, но нежным бормотанием.

Горячий рот скользнул по шее к груди, а ладонь тем временем приподняла мягкий округлый холм. Губы сомкнулись на вершинке и резко, с силой втянули.

– О! – выдохнула Селина, вновь утонув в неведомом ощущении. В эти минуты она всецело сдалась на милость Тревора, добровольно признав его власть над телом и сознанием.

Он поцеловал в уголок рта, глубоко вдохнул, чтобы ощутить ее аромат, а потом поднял голову, посмотрел ей в глаза, где отразились бурлившие в душе чувства, и негромко рассмеялся.

– Кажется, я уже говорил, что ты наделена страстью, о которой сама не подозреваешь? – Он игриво поцеловал ее в кончик носа и легко сжал зубами подбородок, снова удивив неожиданной чувственностью шутливой ласки.

– Понимаю твои ощущения: сам медленно сгораю в том же огне. Вожделение и голод так властно заявляют о себе, что мы просто обязаны их утолить, чтобы не сойти с ума. – Нежные губы легко коснулись лица, а низкий бархатный голос проник в душу и подарил надежду на счастье.

Селина молча подняла руку и провела ладонью по мускулистой груди, с наслаждением чувствуя, как бьется его сердце.

Внезапно возникло желание узнать, что он испытывает, когда прикасается; любопытство побудило сжать кончиками пальцев плоский твердый сосок – правда, Тревор делал это зубами. Затем ладонь скользнула за спину, опустилась и с силой прижала его бедра к себе. Он заметно вздрогнул и судорожно вздохнул: ощущение оказалось острым.

Впервые в жизни Селина испытала эротическую власть и удивилась: сознание собственного могущества доставило неожиданную радость. Теперь стало ясно, почему в ответ на ее реакцию Тревор удовлетворенно улыбался: оказывается, даже в любви важна власть.

Она тоже не стала скрывать горделивую усмешку. Еще бы! Сильный, уверенный, непобедимый Тревор Андруз с трудом держал себя в руках и едва сохранял способность мыслить. Наполовину прикрытые тяжелыми веками бездонные глаза горели первозданным огнем страсти, сопротивляться которому не имело смысла, да и не хотелось.

Обостренное восприятие представляло каждую подробность – даже самую мелкую – под увеличительным стеклом, а действия воспринимались в замедленном развитии, не теряя при этом кристальной ясности.

Селина отважилась провести рукой вниз по животу и невесомо, словно дразня, пройтись пальцами по напряженному, готовому к бою клинку.

Тревор не то застонал, не то зарычал, не в силах обуздать порыв.

Неужели она переступила грань и подтолкнула его, а значит, и себя тоже, к самому краю пропасти?

Инстинкт подсказывал, что в нужный момент любимый уверенно вернет добровольно отданную власть и поведет дальше по дороге открытий.

Сила его мгновенно укрепилась и сконцентрировалась. Мускулы на руках дрогнули, и сжатое, как пружина, тело, начало победное завоевание. Одно молниеносное, агрессивное движение ногой, и Тревор оказался сверху, подмяв ее под себя. Навис, упираясь в постель коленями и ладонями, и обжег пылающим взглядом.

Ноздри трепетали, а шепот звучал подобно шелесту травы.

– Быстро учишься, любовь моя.

Продолжая бормотать какие-то невнятные нежные слова, он покрыл торопливыми поцелуями лицо, уши, шею, и желание мгновенно обострилось, став нестерпимым.

– Расслабься, малышка, доверься мне. Вместе пойдем туда, куда поведет страсть. Ничего не бойся, я буду осторожен. Очень осторожен.

Он медленно поцеловал в губы, как будто хотел еще раз почувствовать ее вкус. Селина издала негромкий, похожий на мурлыканье звук, обвила руками сильную шею и настойчиво потянула к себе. Бедра сами поднялись и прогнулись навстречу. Плоть ее соединилась с его плотью, и каждая клеточка тела вспыхнула, как вспыхивает от искры порох.

Она оказалась в том мире, где не существует ни логики, ни здравого смысла. Отныне ей владели только силы природы, и именно им предстояло выбрать направление той судьбы, которая свела ее с любимым.

Тревор поднял голову и глубоко вздохнул. Наслаждение казалось почти нестерпимым. Сердце снова горело пугающей, мистической тоской – желанием, не сравнимым с обычным вожделением, настоятельной необходимостью, заполнившей все его существо.

Последняя нить логики оборвалась. Он уже не был самим собой. Или это наваждение, сон, бред?

Что с ним происходит?

Он бережно провел пальцем по шее, спустился к груди, с наслаждением погладил шелковистую кожу на животе. Ладонь скользнула еще ниже и остановилась на мягких завитках, скрывавших тайный уголок – объект неутолимого вожделения, стоивший множества бессонных ночей. Тревор склонился, сжал губами восхитительно твердую вершинку и втянул, не забыв в то же время ощутить пальцем таинственную, желанную влагу.

Губы медленно двинулись к заветной цели.

– Ты так прекрасна! – Он сжал руками стройные бедра, покрыл поцелуями живот, смело двинулся вниз.

Селина испугалась.

– Нет!

– Позволь, любовь моя, – умоляюще пробормотал Тревор.

И она позволила.

Почувствовав согласие, он завладел запястьями и отважился продолжить путь.

Селина вскрикнула в болезненном экстазе, однако томительная, мучительно сладкая ласка уверенно набирала силу.

И вот наконец Тревор всем телом лег сверху, лишив возможности двигаться.

Он окончательно подчинил ее собственной воле и снова властно накрыл рот губами. Сейчас его вкус напомнил о земле, море и любовной игре. Селина снова с восторгом ощутила, что испытывает Тревор в минуты смелых прикосновений. Полное энергии, мощное тело пленило, обожгло невыразимым жаром, заставило сдаться на милость.

Быстро, порывисто дыша и бормоча бессвязные нежные слова, без конца целуя в губы, в глаза, в лоб, Тревор приподнял ее ногу на свое бедро.

– Открой глаза, Селина. – Настойчивая, больше похожая на приказ просьба, глухой, исполненный страсти голос… – Хочу, чтобы ты на меня смотрела.

В бездонных темных глазах горел огонь, сильнее которого природа никогда не знала. Мощь мужественной воли мгновенно, безусловно покорила.

Земля покачнулась и закружилась.

Тревор вошел медленно, с уверенностью не захватчика, но победителя. Горячая тугая плоть с готовностью приняла его и сомкнулась, даря неповторимое ощущение полноты и счастья.

Селина вскрикнула в исступленном восторге. Нерастраченный пыл молодости и любви вспыхнул, взорвался неутолимым стремлением к близости. Она прогнулась навстречу, прильнула, обхватила руками влажную спину и отдалась на волю первозданного ритма.

– Смотри в глаза, – повторил Тревор, требуя полной покорности и еще больше распаляя голод. – И говори, что чувствуешь. Не молчи, милая, хочу слышать твой голос.

Он ровно, ритмично двигался в ней, зажигая мириады крошечных искр. Селина срывающимся голосом рассказывала, как восхитительно все, что с ней происходит, а в ответ слышала, как она прекрасна, как желанна, как бесконечно дорога, – до тех пор, пока в сердце не родились единственно важные слова: «Я люблю тебя. Пожалуйста, люби меня».

Тревор на миг замер, вытащил из-под ее головы подушку, подложил под бедра и продолжил движение с новой силой. С каждым толчком и без того нестерпимое возбуждение нарастало, захлестывая и покоряя. И вдруг где-то глубоко внутри зародилась встречная волна. Селина вскрикнула, судорожно вздохнула и, безоговорочно уступая испепеляющей силе, в последний раз погрузилась в неведомую бездну.

– Пожалуйста, пожалуйста! – прошептала умоляюще, сама не понимая, чего просит.