Джастин, не спускавший со своей подопечной внимательного взгляда, должно быть, заметил усталость. На правах опекуна без лишних церемоний отправил восвояси очередного кавалера и повел Селину на террасу – прогуляться и подышать свежим воздухом.

– Спасибо моему рыцарю в сияющих доспехах, – поблагодарила она и тут же испуганно замерла: тяжелая черная туча несла неминуемую грозу.

Джастин тоже заметил опасность.

– Подождите здесь, а я быстро соберу остальных. Скоро полночь; не хватало еще угодить в ливень.

Он знал, что Селина по-прежнему боится бури; сама же она, не желая стать причиной раннего отъезда, с благодарностью приняла мудрое решение мистера Андруза. Она посмотрела на небо в надежде найти луну, но не увидела ничего, кроме низко нависших облаков. Стараясь подавить страх и побороть внезапно нахлынувшее одиночество, зябко обхватила плечи руками.

И вдруг на талию бережно легла теплая ладонь. Селина вздрогнула. Горячее дыхание обожгло шею. Как он смеет? Как может вновь расточать свои чары, проведя весь вечер с этой… с этой глупой коровой? Она сбросила руку и ледяным тоном приказала:

– Не прикасайтесь ко мне.

– Но ведь на самом деле вы так не думаете, правда?

– Еще как думаю! – Она шагнула в сторону.

– Говорите так, словно проглотили кусок льда. – Тревор схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – Посмотрите на меня, малышка.

– Подозреваю, вы слишком много выпили. – Селина попыталась освободиться, оттолкнуть, однако Тревор стоял неподвижно, как скала. – К тому же, никто не разрешал вам использовать столь интимное обращение.

Его горячие губы накрыли ее рот и заставили замолчать. От крепкого запаха бренди закружилась голова. Селина сдавленно вскрикнула и попыталась освободиться, однако чем отчаяннее сопротивлялась, тем крепче он держал. Еще немного, и задушит! Она сдалась. Горячий язык раздвинул губы и дерзко проник в дрожащий рот. Каждое прикосновение отзывалось трепетом. Первобытное вожделение – безжалостное и непреодолимое – пронзило насквозь.

О господи, что же он творит? И откуда этот немыслимый, непостижимый ответ? Рука скользнула ей напоясницу, притянула и откровенно прижала к недвусмысленно жесткому бугру – точно так же, как тогда, в кухне. Он на миг отстранился и требовательно взглянул в лицо.

– Оставьте, Тревор. Вы мне не нужны.

– Я нужен вам, точно так же как вы нужны мне, – проговорил он, стараясь выровнять судорожное дыхание.

– Полагаете, каждая женщина готова уступить вашей настойчивости? Я не готова.

На губах у него промелькнула улыбка.

– Готовы, и отлично это понимаете. Так почему бы не признать очевидное? Жизнь слишком коротка, чтобы изображать девственницу, которой, как мы оба знаем, вы не являетесь.

Селина вспыхнула и резко ответила:

– Если ищете низменных утех, то весь вечер у вас была прекрасная партнерша. Отправляйтесь к ней и продолжайте свои грязные игры!

Тревор резко развернулся, чтобы уйти, но на миг остановился.

– Дурочка. Весь вечер я только тем и занимался, что мешал ревнивой миссис Бодерье вонзить в вас острые когти.

Спустя несколько минут подошел Джастин, и вскоре все семейство отправилось домой под угрожающе сгустившимися тучами. Селина попыталась сесть рядом с Линдзи, однако на этот раз вмешался мистер Андруз. Посмотрел на небо и не терпящим возражения тоном заявил:

– Селина, вы поедете со мной. Тревор и Фелиция, садитесь вместе с нами. Все остальные – быстро в другой экипаж!

Тревор с недоумением наблюдал за встревоженным отцом.

Вдалеке раздался раскат грома, и по крыше застучали тяжелые капли. Внезапно поднявшийся ветер завыл, как голодный волк.

Селина окаменела. Джастин крепко обнял ее за плечи.

– Не волнуйтесь, все в порядке.

Какого черта?

Ослепительно вспыхнула молния, и тут же прямо над головой ударил гром.

Селина заплакала. Джастин прижал ее к груди.

Молния снова прорезала небо; лошади испуганно заржали и остановились, отказываясь продолжать путь. Экипаж накренился. Селина в ужасе закричала.

Тревор озадаченно склонился, чтобы спросить, что происходит, однако отец его не замечал, пытаясь успокоить спутницу.

– Не бойтесь, – ласково уговаривал Джастин. – Ничего страшного. – Он укачивал ее как маленькую девочку, а гроза тем временем продолжала бушевать. Постепенно крики стихли и превратились в жалобные стоны.

Буря не сдавалась, а, казалось, лишь набирала силу. С каждой вспышкой, с каждым ударом Селина теряла силы. Тревор уже понял, что происходит что-то неладное.

Возле дома он опередил отца, подхватил Селину на руки и бегом понес к двери, которую заботливо распахнула Мари.

– Я уже жду. Быстрее в комнату!

В три прыжка Тревор поднялся по лестнице. Положил Селину на кровать, снял мокрый плащ.

Мари грубо оттолкнула его.

– Прочь отсюда! – скомандовала она и захлопнула дверь.

– Что, черт возьми, все это значит? – озадаченно спросил Тревор подошедшего отца.

Джастин дождался, пока все разойдутся по комнатам, и только тогда посмотрел на сына. Неторопливо, не упуская ужасных подробностей, рассказал о том, как конюх нашел Селину в страшную грозу; о том, что, если бы не старик Джим, ее не было бы в живых.

– Все ее кровные родственники давно умерли, а после этой трагедии бедняжка осталась одна на всем белом свете. Поэтому я взял ее к себе.

От потрясения Тревор онемел.

– Свекра мы так и не нашли, но Джим все равно выкопал для него могилу рядом с могилой мужа Селины и насыпал холм, чтобы она думала, что он там похоронен.

Джастин помолчал, словно собираясь с духом, а потом тяжело вздохнул и совсем тихо произнес:

– И ребенка тоже похоронил.

– Ребенка? – Тревор вздрогнул.

Джастин коротко кивнул.

– Трудно представить что-нибудь страшнее. Младенец должен был появиться на свет не раньше чем через три месяца, однако родился под повозкой, в ледяной воде. Джим перерезал пуповину, завернул тельце в одеяло и похоронил рядом с отцом. Доктор сказал, что мать пострадала настолько серьезно, что больше у нее детей не будет.

Ослабевшей, дрожащей рукой Тревор провел по волосам, пытаясь убрать со лба непослушные мокрые пряди.

– Боже мой, я понятия не имел, что все настолько ужасно! Ты сказал, что она вдова, вот я и подумал…

– Что подумал, сын? Что она такая же, как твоя мадам Бодерье или другие сомнительные женщины, с которыми ты водишь дружбу? Решил, что, подобно им, Селина вышла замуж за богатого старика и благополучно помогла ему сойти в могилу, чтобы потом веселиться с такими, как ты? Признайся, ведь так? Нет, Селина устроена значительно тоньше и сложнее, а потому даже не пытайся испытывать на ней свои чары.

Отец выпрямился, шумно перевел дух и смерил сына взглядом, способным заморозить. Тревор молча проглотил резкий ответ. После смерти матери, когда он осмелился обвинить отца в том, что тот недостаточно быстро вызвал доктора, Джастин ни разу не разговаривал со столь откровенной враждебностью. Но ведь тогда ему было всего пятнадцать лет! Когда же, наконец, прошлое оставит его в покое? Тревор долго стоял, опустив голову, не зная, что делать с нахлынувшим раскаянием. Одно было ясно: надо немедленно идти к Селине.

Мари открыла дверь. Тревор переступил порог первым, а отец следом за ним. Одного взгляда хватило, чтобы сердце сжалось от жалости и тревоги.

Селина лежала бледная как полотно, с закрытыми глазами.

– Я дала изрядную дозу настойки опия, и бедняжка быстро уснула. Вот только буря, кажется, затянется до утра. Нельзя оставлять ее одну, так что я переночую здесь. Трудно угадать, когда действие снотворного иссякнет.

Горничная взглянула на больную и покачала головой.

– Несчастная. Подумать только, что ей пришлось пережить.

Тревор почувствовал, что не должен уходить.

– Ложись у себя, Мари, и не беспокойся. Я о ней позабочусь.

От изумления та на миг онемела, посмотрев сначала на Тревора, потом на Джастина и нахмурилась.

Тревор предостерегающе поднял руку.

– Боже мой, женщина! За кого ты меня принимаешь?

Его гнев испугал даже бесстрашную Мари.

– Тревор прав, – устало вздохнув, вступил в разговор мистер Андруз. – С его физической силой легче будет справиться, если вдруг снова начнется истерика. Помнишь, как однажды мы еле-еле совладали вдвоем? Если вдруг понадобится помощь, он тут же подоспеет, тем более что его комната расположена совсем близко. К тому же в доме полно гостей и завтра с раннего утра тебя ждет работа. А Тревор может спать хоть весь день.

Мари неодобрительно покачала головой, однако плотно закрыла окно и принялась старательно задергивать шторы.

– Лучше, чтобы молния светила как можно меньше. И не забудьте запереть дверь, чтобы не скрипела и не стучала от ветра. Все эти звуки ее очень пугают. – Она кивнула на кресло у камина. – Обычно придвигаю его к кровати и, когда требуется, беру ее за руку.

Мари пристально посмотрела на мужчин.

– Ах господи! Вы же совсем мокрые! Скорее переоденьтесь, а не то простудитесь насмерть! Сейчас принесу вам халат, мисчи Тревор. – Качая головой и что-то тихо бормоча, она вышла из комнаты.

– Слишком много говорит, особенно когда нервничает. Правда, пап?

Джастин слабо улыбнулся, понимая, что сын старается навести хотя бы хлипкую переправу через разделяющую их пропасть. Ничего не ответив, задумчиво посмотрел и коротко пожелал спокойной ночи.

А Тревор с надеждой подумал, что холод, возникший в отношениях после смерти матери, не вечен.

К тому времени как Мари вернулась с полотенцем и халатом в руках, Тревор уже развел в камине огонь, а теперь стоял по пояс голый и грел руки. Горничная бросила вещи на стул и поспешила к кровати, как будто хотела защитить госпожу от непристойного зрелища.

– Не переживай, она спит, – раздраженным шепотом произнес Тревор, схватил полотенце и принялся энергично вытирать волосы и руки. – Отвернись, пока переоденусь, или выйди.