— Мы все выдохлись! На уик-энд объявляется перерыв.

Все вздохнули с облегчением — от рабочих сцены до Брюса Беллингэма. Все действительно очень устали, и Рэндал подобрал очень точное слово — они именно выдохлись. Сначала они репетировали только с главными героями, потому что Рэндал и Брюс, режиссеры-сопостановщики, решили, что, начав репетиции с массовых сцен и ролей второстепенных персонажей, они завязнут в неуправляемом процессе, а когда дойдет до тех, кто несет в пьесе основную нагрузку, они будут не в форме.

Люсиль отлично справлялась со своей ролью с самой первой репетиции, и Рэндал с удивлением думал о том, что недооценивал Люсиль, — она была способна на многое, если была увлечена ролью. Рэндал даже был готов признать, что Люсиль смогла бы, если захочет этого по-настоящему, стать истинно великой актрисой.

Рэндал не подозревал об истинной причине ее вдохновения, и этой причиной был он сам.

Люсиль, как и все остальные, обрадовалась объявленным выходным. И только когда они вместе вышли из театра, Рэндал понял, что она рассчитывает провести эти выходные с ним.

— Мне так хочется посмотреть новую пьесу Оливье[2], дорогой, — сказала она, беря его под руку и прижимаясь к нему грациозным кошачьим движением.

— Вряд ли это удастся в последний момент, — ответил Рэндал.

— Глупости, — улыбнулась Люсиль. — Для нас с тобой наверняка найдут место, если ты как следует попросишь. Давай попробуем раздобыть ложу. Мне очень нравятся ложи в лондонских театрах. В них есть что-то от эдвардианской эпохи.

— Я постараюсь, — с неохотой ответил Рэндал.


Он и не понимал, до какой степени устал, пока не добрался до дома. Хоппи ждала его с целой кипой писем в руках. Опускаясь на диван, Рэндал посмотрел на нее взглядом, полным шутливого отчаяния.

— Уйдите, женщина, — патетически воскликнул он. — Если вы полагаете, что я буду сейчас работать, то вы сильно ошибаетесь. Я не подпишу ни одного письма и ни одного чека. Я умер и похоронен! И нет смысла со мной спорить.

— Да кто же осмелится с вами спорить? — поддержала Хоппи шутливый тон Рэндала. — И вы действительно выглядите усталым. Принесу-ка вам виски с содовой.

Хоппи скоро вернулась со стаканом на подносе и молча наблюдала за тем, как он пьет.

— Вот так-то лучше, — сказал Рэндал, отставив стакан. — У меня голова пошла кругом. Мне казалось, что если я хотя бы еще один раз произнесу слова: «Повтори с этого места, дорогая», то впаду в буйное помешательство. Я устроил для всех выходные на уик-энд. И меня это тоже касается.

— Отлично! — воскликнула Хоппи. — но что же вы собираетесь делать? Останетесь в Лондоне или отправитесь за город?

— Люсиль хочет посмотреть новую пьесу Оливье, — ответил Рэндал. — Хочет, чтобы я устроил ей ложу. И меня хочет видеть в этой ложе.

— Я бы не назвала это отдыхом, — с усмешкой заметила Хоппи.

— Я тоже так думаю, — устало ответил Рэндал. — Но попробуйте, по крайней мере, для нее добыть эту ложу.

Хоппи вышла из комнаты, издав звук, похожий на фырканье. Рэндал устроился поудобнее и закрыл глаза. Он проспал, должно быть, минут двадцать, когда вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть.

Рэндал неохотно стряхнул с себя остатки сна. В кресле напротив сидела Джейн.

Рэндал улыбнулся девушке:

— Привет, красавица! Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Это очевидно, — сухо отреагировала Джейн и добавила: — Рэндал, ты чудовищно устал.

— Это я и сам знаю, — ухмыльнулся Рэндал. — Ты не могла бы сообщить мне что-нибудь более информативное?

Джейн улыбнулась ему понимающей улыбкой, словно они были сообщниками. Она выглядела как никогда изысканно и элегантно. На Джейн было пальто из бордового бархата и небольшая шляпка из того же материала. Шея и плечи были укутаны палантином из русского соболя, в ушах и на пальцах, теребивших ремешок сумочки из крокодиловой кожи, поблескивали бриллианты.

— У меня есть план, — заговорщически произнесла Джейн.

— И что же это за план? — поинтересовался Рэндал.

Несмотря на отчаянные попытки изобразить заинтересованность, в тоне его звучала лишь усталость.

— Мы проведем уик-энд вместе, — ответила Джейн. — Завтра поедем кататься на лошадях в Херст-парк, вечером поужинаем дома, а затем отправимся к Диане. Она, если ты еще помнишь, устраивает прием в честь кронпринца, он прибывает сегодня в Англию. Кстати, Диана пожаловалась мне, что не получила от тебя ответа, хотя посылала тебе приглашение почти неделю назад.

— Я накажу Хоппи, — с притворной строгостью произнес Рэндал.

— Я уже допрашивала Хоппи, — с усмешкой сказала Джейн. — И она ответила мне, что, поскольку Диана написала тебе лично, ты сказал, что и ответишь ей сам.

— Ну, хорошо, буду честным: я просто забыл об этом.

— Никто не собирается тебя в этом обвинять, — примирительно проговорила Джейн. — Тебе надо было отдать письмо мне, я бы за тебя ответила. Не волнуйся: Диана все поймет. Она знает, как и все мы, насколько ты сейчас занят. Ну так что, нравится тебе мой план?

— Замечательный план, — заверил ее Рэндал, но в голосе его не было энтузиазма.

— А теперь мне надо идти, — вздохнула Джейн, поднимаясь. — Не вставай, дорогой. Я знаю, бесполезно просить тебя пойти со мной на вечеринку к моим друзьям, поэтому даже не буду тратить время на уговоры. Жаль, что ты не пойдешь со мной сегодня и в американское посольство. Мне будет тебя не хватать, но у нас есть завтрашний день. Заедешь за мной около двенадцати? Можем поехать на твоей машине или, если хочешь, на одной из наших.

— В двенадцать, — повторил Рэндал, словно желая получше запомнить время.

Джейн несколько секунд молча смотрела на Рэндала, затем наклонилась и прикоснулась щекой к его щеке.

— Я буду счастлива, когда закончатся эти репетиции, — прошептала она. — Тогда мы сможем наконец поговорить о нашем будущем.

Рэндал заключил ее в объятия. Духи Джейн, сладковатые и едва уловимые, кружили ему голову, под руками Рэндал чувствовал мягкое тепло ее мехового палантина. Он вдруг ощутил угрызения совести, ему было стыдно перед Джейн.

— После премьеры все будет по-другому, — с жаром произнес Рэндал.

Она присела на край дивана, не снимая рук с его плеч и стараясь заглянуть ему в глаза.

— Ты мне обещаешь? — с неожиданной тоской в голосе спросила Джейн.

Рэндал поднес ее руку к губам и поцеловал теплую ладонь.

— Я обещаю.

— Мы никому не сказали, что собираемся пожениться, — начала Джейн. — Но держать это в секрете оказалось вовсе не так забавно, как я себе представляла. Я совсем не вижу тебя, а когда мы все же встречаемся, то рядом всегда есть еще кто-то. Рэндал, прошу тебя, давай объявим о нашей помолвке. Не могу даже представить себе, чего мы ждем.

Рэндал снова поцеловал ее ладонь долгим поцелуем, который давал ему время подумать.

— И что это будет за помолвка, дорогая, если я все время буду пропадать в театре? — произнес он наконец. — К тому же я не смогу справиться с прессой и другими кошмарами, которые обрушатся на нас. Ты не должна забывать, что ты — очень известная молодая леди. Если о нас напишут на первых страницах газет, боюсь, для меня это будет слишком.

— Бедный Рэндал! Ты наконец-то высказался, облегчил душу, — мягко проговорила Джейн. — Я отлично понимаю, что сейчас не самый подходящий момент. Просто мне надоело притворяться, что мы только друзья. Поверь, очень многим в Лондоне хочется узнать, что мы значим друг для друга.

— Мы выложим это электрическими лампочками на Пикадилли, — пообещал Рэндал. — Но только после премьеры! Пожалуйста, дорогая, запомни: только после премьеры.

— У меня есть повод ревновать? — вдруг спросила Джейн, и Рэндал понял, что этот ее вопрос отнюдь не праздный.

— К чему или к кому? — поинтересовался он. — Если ты ревнуешь к моей работе, то я просто в восторге. Ведь ты выходишь за меня только потому, что я — известный драматург.

Джейн протянула руку и коснулась его щеки.

— Ты действительно считаешь, что это единственная причина? — спросила она.

— Не знаю никакой другой, — ответил он.

— Ты напрашиваешься на комплимент. Но ты и без того вполне доволен собой. Я не хочу лить воду на мельницу твоего тщеславия.

Она говорила легким, шутливым тоном, но ее внимательные глаза не отрывались от лица Рэндала, а дыхание стало учащенным.

Часы на камине пробили, отмечая полчаса. Джейн вздрогнула и оглянулась.

— Мне пора идти, — сказала она. — Джералд будет в ярости. Я обещала приехать пораньше и помочь ему встречать гостей.

— Поцелуй меня на прощание, — потребовал Рэндал.

Джейн наклонилась к нему.

— Я испачкаю тебя губной помадой, — предупредила она.

Но Рэндал словно не слышал ее слов. Он крепко обнял Джейн и впился губами в ее губы. Это был долгий поцелуй, который становился все более страстным, Рэндал словно желал продемонстрировать свою власть над Джейн. В этом поцелуе было что-то от отчаяния, словно жадные губы Рэндала жаждали получить то, чего Джейн не могла дать.

Наконец девушка отстранилась.

— Дорогой, ты делаешь мне больно, — пожаловалась она, но голос ее был хриплым, щеки горели, а в глазах стоял туман.

— Прости меня, — пробормотал Рэндал.

— Я и не знала, что ты можешь быть таким безрассудным.

Но по Джейн вовсе нельзя было сказать, что ей это не нравилось. Через несколько секунд она снова наклонилась к нему.

Но огонь и сила, казалось, успели покинуть Рэндала. Голова его снова откинулась на бархатную подушку. Глаза были закрыты.

Джейн подумала, что Рэндал выглядит каким-то… сдувшимся. Она подождала несколько секунд, не понимая, что ей надо делать и говорить, затем, поскольку Рэндал по-прежнему молчал, поднялась и подошла к зеркалу у камина.