Рэндалу же никогда не приходилось волноваться по поводу финансирования постановок своих пьес, и, хотя директор театра в ужасе восклицал, что «Сегодня и завтра» будет самой дорогой постановкой из всех, какие видела лондонская сцена, лорд Рокампстед появился как раз в нужный момент, и деньги были у Рэндала прежде, чем он осознал объем затрат на постановку.

И что же может быть при этом логичнее, чем женитьба Рэндала на дочери лорда Рокампстеда, полагала Хоппи. Джейн принадлежала к кружку самых симпатичных, веселых и, пожалуй, самых умных людей в Лондоне. Можно даже сказать, в Европе, так как большинство друзей девушки были космополитами и любили пожить не только в Лондоне и Париже, но и в Риме, Венеции, Биарицце, Сент-Морице или в других местах, которые казались им достойными внимания.

Но это ни в коем случае не были дилетанты и бездельники, прожигающие жизнь. Этих людей объединяло то, что всем им удалось кое-чего добиться в жизни. А именно — успеха. Среди них были дипломаты и политики, художники и писатели, музыканты и драматурги, известные своим чувством юмора и умом, а также женщины, сделавшие своей профессией красоту.

Только самые красивые женщины столетия были допущены в этот небольшой круг выдающихся и знаменитых, но сама по себе красота еще не была тем заклинанием, которое открывало волшебную дверь, точно так же как никакой богач, потрясая своими миллионами, не мог купить себе туда пропуск. Нужно было быть совершенно особенным человеком, добившимся ощутимых успехов на избранном им поприще.

Рэндал не переставал удивляться тому, что его включили в этот кружок блещущих интеллектом и весьма критически настроенных людей. На самом деле это Джейн представила его большинству составлявших кружок незаурядных личностей, а поскольку Рэндал был в тот день в хорошей форме и сумел всех развеселить и заинтересовать, его пригласили присоединиться к ним снова, потом еще раз и еще раз, пока он не почувствовал себя одним из них, одним из немногих избранных.

Сначала Рэндал посмеивался над тем, как эти интеллектуалы проводили время, собравшись вместе, — изысканная пища, легкая болтовня и более серьезные разговоры, неизменно посвященные обсуждению каких-либо актуальных тем, развлечения после ужина, блестящие, экстравагантные вечеринки, обсуждавшиеся с благоговением теми, кому не посчастливилось быть в числе приглашенных.

Рэндал считал, что было нечто претенциозное в такой суете ради того, чтобы собраться с целью посмеяться и поесть в обществе друг друга. Но вскоре он обнаружил, что у «волшебного кружка», как он называл его про себя, есть свое обаяние. Никто не мог бы сказать, что ему было скучно в обществе этих людей, хотя кто-то мог бы почувствовать нешуточное напряжение от необходимости в переносном смысле вставать на цыпочки на протяжении всего вечера.

Члены «волшебного кружка» встречались ежедневно друг у друга в гостях и затем вместе выходили в свет. Необязательно всей компанией, иногда попарно. Они посещали самые модные события — театральные премьеры, гала-показы фильмов, балы и вечеринки. И в каждом месте, где появлялся кто-то из членов этого кружка, к ним постепенно, но неотвратимо присоединялись остальные. Это могла быть герцогиня, прибывшая со своей компаньонкой, но буквально через десять минут она была окружена дюжиной других членов «волшебного кружка». Вхождение в это сообщество было сродни членству в масонской ложе. «Но только мы закрытые, как жокейский клуб, и куда более дорогие», — сказал как-то Рэндал.

И это было отчасти правдой, потому что здесь ценилось только все самое превосходное. Каждый последующий ужин соперничал с предыдущим. Если членам «волшебного кружка» хотелось послушать музыку, это была самая лучшая музыка и лучшие исполнители. Если они устраивали прием, он становился сенсацией, а те, кто не удостоился приглашения, от расстройства рвали на себе волосы. Все, что устраивали эти люди, от незначительных до крупных мероприятий, было ярко, искрометно и остроумно.

Но за всем этим чувствовалась сила власти и положения, которые использовались в самых разных направлениях. Достаточно сказать, что члены кабинета министров и послы влиятельных держав чувствовали себя польщенными, если их приглашали на один из приемов. Амбициозные юные члены парламента прикладывали все силы, чтобы добыть приглашение через одну из допущенных в «волшебный кружок» женщин. Но и это было непросто.

Домом, который чаще других посещал Рэндал, разумеется, был дом лорда Рокампстеда. Сначала Рэндал был под таким впечатлением от покровительства лорда и от того, что был допущен в круг избранных знаменитостей, знающих толк в развлечениях, что думал о Джейн не как о желанной женщине — просто как о знакомой, которая ему нравилась и была к нему добра.

Это было неожиданно, потому что Рэндал с юности обращал свое внимание только на тех женщин, которые вызывали у него желание. И, как откровенно говорила ему Хоппи, рисковал превратиться со временем в одинокого распутника с вечно ищущим взглядом.

Но Рэндал считал, что в том, что женщины находят его неотразимым, нет его вины, и не собирался проявлять строгость там, где никто от него строгости не ожидал. К тому моменту, когда Рэндал стал членом «волшебного кружка», он считал себя прожженным циником и укрепился во мнении, что те женщины, которые уклоняются от поцелуев, скучны. И только в «волшебном кружке» Рэндал открыл для себя, что женщины могут быть очаровательными и остроумными, а не только соблазнительными.

Рэндал научился слушать, а не только говорить, научился не только спорить, но и соглашаться. И в конце концов Рэндал стал считать Джейн загадочным существом, она восхищала и интриговала его.

А потом, когда Рэндал начал всерьез интересоваться Джейн и ловил себя на том, что постоянно думает о ней, когда ее нет рядом, когда к нему пришло понимание, что Джейн — самая привлекательная девушка из всех, кого ему доводилось встречать, он вдруг понял, что и Джейн влюбилась в него. Они вышли на финишную прямую.

Теперь, глядя на Джейн, Хоппи даже сожалела, что девушка так явно влюблена в Рэндала. Сомнения в чувствах Джейн не повредили бы Рэндалу. Если бы Рэндал переживал, ждал, любил бы Джейн больше, чем она любит его, насколько все было бы проще! Но Джейн, отказавшая нескольким достойным в высшей степени женихам, влюбилась в Рэндала с первого взгляда.

Они встретились впервые в гостиной ее отца на Белгрэйв-сквер, изысканно отделанной и увешанной картинами из знаменитой коллекции лорда Рокампстеда. Галантно пожав Джейн руку, Рэндал перевел взгляд на висящую над камином картину Тернера. Через несколько секунд он произнес с благоговением: «Не правда ли, он изумителен?»

И именно эти несколько секунд позволили Джейн оценить и привлекательность Рэндала, и его умение, будучи одетым элегантно, в то же время производить впечатление человека, который чувствует себя естественно в дорогой одежде. Ей понравились его ухоженные руки, длинные тонкие пальцы, выдававшие в нем творческую натуру и в то же время человека сильного и мужественного. Понравились его зачесанные назад густые волосы и улыбка в уголках рта, словно говорящая, что он находит окружающих весьма забавными.

«Да, картина прелестная, — ответила Рэндалу Джейн. — У моего отца немало подобных сокровищ. Не хотите взглянуть на нефрит?»

Джейн повела его через комнату туда, где в умело подсвеченных витринах лежали резные изделия из нефрита, и рассказала ему историю каждого экспоната, обнаруженного в древних захоронениях. И все это время Джейн чувствовала, что Рэндал слушает ее так, как если бы она была замшелой смотрительницей какого-нибудь музея.

Затем они отправились в столовую, и Джейн обнаружила, что за обеденным столом сидит между двумя мало интересными ей людьми, а Рэндала посадили на другом конце стола. Джейн видела, что он завладел вниманием ее друзей. Диана, самая красивая женщина столетия, находила его восхитительным, и Джейн чувствовала беспокойство, очень похожее на ревность.

После обеда она снова разговаривала с Рэндалом, а когда он уехал, твердо решила, что они непременно должны увидеться еще раз. Было в этом человеке что-то такое, что притягивало ее как магнит, что-то, что разительно отличало его от всех мужчин, которых знала Джейн.

— Это очень умный молодой человек, — заметил ее отец. — Мне говорили, что он — автор лучших пьес, которые ставили за последние двадцать лет. Ты видела его новую пьесу?

— Видела один раз, — ответила Джейн. — Но собираюсь пойти еще.

И она пошла и обнаружила, что этот спектакль вдруг приобрел для нее куда большее значение, чем просто театральная постановка. Пьеса была тонкой и глубокой, и сюжет, и реплики персонажей впечатляли и захватывали, действующие лица были блестяще прописаны, а легкая нотка цинизма придавала игре актеров неповторимый колорит.

Джейн встретилась с Рэндалом на следующий день. И через день. Она и сама не знала, когда именно она влюбилась в него по-настоящему. Джейн сначала не была готова признаться в этом даже самой себе. Она всегда считала любовь чем-то сильно переоцененным. Одни заводили нелепые тайные романы, другие вступали в брак, потому что это было разумно и практично. Но только в популярных дамских романах герои были целиком поглощены своими чувствами к избранницам. Джейн давно решила для себя, что с ней не произойдет ничего подобного. Но именно это с ней и случилось!

Она влюбилась. Безумно и безнадежно влюбилась в мужчину, о котором не знала ничего, кроме того что он писал хорошие пьесы.

А Хоппи раньше Рэндала догадалась о ее чувствах и пришла в восторг. Сам Рэндал узнал о чувствах Джейн, когда они вместе возвращались с вечеринки, затянувшейся до утра.

Джейн ждала машина. Рэндал помог ей сесть, а когда они уже ехали к Белгрэйв-сквер, привычным жестом поднес к губам ее руку.

— Отличный вечер, Джейн, — сказал он. — И я горжусь тем, что был на нем с самой красивой женщиной.