Джоанна Линдсей - Влюбленный повеса

Дождь не смыл вонь и не принес прохлады – жара только усилилась. В тесном переулке громоздились горы мусора: ящики, гниющие отбросы, коробки, битая посуда, всевозможный и никому не нужный хлам. Женщина с ребенком спряталась, заползла в большой ящик на краю кучи и затихла. Малышка не знала, зачем они прячутся, но чувствовала, как страшно ее взрослой спутнице.

Этот страх постоянно сквозил в голосе женщины, отражался на ее лице, в дрожи рук, которыми она обнимала ребенка. Он гнал их по ночам из одного переулка в другой, а днем заставлял скрываться от людей.

Женщина велела называть ее мисс Джейн. Девочке это имя было незнакомо. Собственного имени она тоже не знала. Впрочем, женщина звала ее крошкой Дэнни – значит, так и надо.

Однажды Дэнни спросила, кем приходится ей мисс Джейн, и узнала, что та ей не мать, а няня. Что такое няня, Дэнни уточнять не стала: слово показалось ей смутно знакомым. Мисс Джейн была с ней рядом с самого начала, с тех пор как Дэнни помнила себя, то есть вот уже несколько дней. Однажды проснувшись, Дэнни поняла, что лежит рядом с мисс Джейн в каком-то грязном переулке и что обе они перепачканы кровью. С тех пор они скитались по темным и замусоренным улицам и все время от кого-то прятались.

Испачкались они кровью мисс Джейн. Кто-то пырнул ее в грудь ножом и нанес еще несколько ран. Придя в себя, она как-то ухитрилась вытащить из груди нож, но перевязывать раны не стала. Беспокоясь только за маленькую спутницу, она остановила кровь, сочившуюся из затылка Дэнни, и поскорее увела ее подальше от места, где они обе очнулись.

– Почему мы прячемся? – спросила однажды Дэнни, сообразив, что они делают.

– Чтобы он тебя не нашел.

– Кто?

– Не знаю, детка. Сначала мне показалось, что он просто вор, который решил избавиться от свидетелей. Но теперь не знаю, что и думать. Слишком уж настойчиво он разыскивает тебя. Но я уведу тебя в надежное место и спрячу. Больше он тебя не тронет, обещаю.

– А что он со мной сделал? Не помню…

– Память скоро вернется к тебе, крошка Дэнни, не волнуйся, но придется подождать. Слава Богу, родители этого не видят!

Дэнни ничуть не тревожило, что она помнит только, как очнулась в крови. Она была еще слишком мала, чтобы думать о прошлом или будущем. Ее мучило настоящее – голод, холод и слишком крепкий сон мисс Джейн.

Прежде чем уснуть, няня пробормотала, что было бы недурно порыться в соседней куче мусора, где может найтись что-нибудь полезное, но задремала, не договорив. В ящик они заползли среди ночи, и мисс Джейн проспала в нем весь день напролет.

Опять наступила ночь, а она все спала. Дэнни потрясла ее за плечо, но мисс Джейн не шевельнулась. Она стала совсем холодная и неподвижная. Дэнни не понимала, что няня мертва и что в ящике удушливо пахнет смертью.

Наконец Дэнни выбралась из ящика, решив смыть под дождем запекшуюся кровь. Быть грязной ей не нравилось – значит, она привыкла к чистоте и опрятности. Делая такие простые выводы, Дэнни приходила в замешательство, силилась вспомнить, что было с ней раньше, но не могла.

Чтобы чем-нибудь заняться, она стала рыться в мусоре, как собиралась сделать мисс Джейн, хотя и не знала, что искать – слово «полезный» она услышала впервые. В конце концов Дэнни собрала несколько предметов, которые показались ей интересными: засаленную тряпичную куклу без одной руки, мужскую шляпу, которую нахлобучила на голову, чтобы дождь не заливал глаза, и щербатую, но еще хорошую тарелку. Потом нашлась и пропавшая куклина рука.

Вчера мисс Джейн выменяла на свое кольцо немного еды. Для этого она куда-то уходила днем, прикрыв пятна крови большой шалью.

Дэнни не знала, остались ли у няни еще кольца, за которые дадут еду, а посмотреть не решалась. Но со вчерашнего дня у нее во рту не было ни крошки. Среди мусора попадались и объедки, но Дэнни к ним не притрагивалась – не из осторожности, а потому, что еще не успела настолько отчаяться. К тому же запах гнили вызывал у нее отвращение.

Наверное, она так бы и умерла от голода, забившись в ящик вместе с умершей мисс Джейн и терпеливо дожидаясь, когда та проснется. Но той же ночью Дэнни услышала, что кто-то копошится в мусоре, выбралась из своего укрытия и увидела незнакомую женщину. Женщиной ей показалась девчонка лет двенадцати, но поскольку ростом она была гораздо выше Дэнни, та причислила ее к взрослым.

Поэтому Дэнни обратилась к незнакомке робко и почтительно:

– Добрый вечер, мэм…

От неожиданности девчонка вздрогнула.

– Ты что гуляешь в такой ливень, крошка?

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Чего?

– Так меня зовут – Крошкадэнни.

Ее собеседница хмыкнула:

– Ну, положим, не совсем так… Ты что, живешь здесь?

– Кажется, нет.

– А мать твоя где?

– У меня ее нет, – пришлось признаться Дэнни.

– А другие? Ну, родичи? На бродяжку ты не похожа. С кем ты живешь?

– С мисс Джейн.

– А, вот оно что, – закивала незнакомка. – А она куда девалась?

Дэнни указала на ящик, и ее собеседница с сомнением нахмурилась, обошла вокруг ящика, наклонилась над ним, присмотрелась и заползла внутрь. Дэнни осталась снаружи – заглядывать в ящик ей больше не хотелось. Внутри пахло противнее, чем от мусора.

Незнакомая девочка вылезла из ящика, тяжело вздохнула и передернулась. Потом наклонилась к Дэнни и слабо улыбнулась:

– Бедняжка… Больше у тебя никого нет?

– Она была со мной, когда я очнулась. Нас обеих кто-то избил. Мисс Джейн сказала, что меня ударили по голове и у меня отшибло память, но потом она вернется. А после мы прятались, чтобы тот человек нас не нашел…

– Что же теперь нам с тобой делать? Возьму-ка я тебя с собой – у нас не дом, просто много детей, есть и старшие. Живем, как умеем. Все мы зарабатываем себе на хлеб, даже такие малыши, как ты. Мальчишки чистят карманы, да и девчонки тоже, пока не подрастут и не начнут заколачивать монету, лежа на спине. Вот и мне скоро придется, если мерзавец Даггер не отстанет…

Последние слова прозвучали с таким отвращением, что Дэнни робко спросила:

– А это плохая работа?

– Хуже некуда, детка, и пикнуть не успеешь, как подхватишь какую-нибудь заразу и сыграешь в ящик. А Даггеру-то что? Ему лишь бы зашибить деньгу…

– Такая работа мне не нужна. Спасибо, я лучше останусь здесь.

– Даже не… – начала незнакомка и вдруг осеклась. – Слушай, что я придумала! Эх, жаль, сама не дотумкала раньше, но откуда же мне было знать? Мне-то уже поздно, а вот тебе в самый раз. Мы скажем им, что ты мальчишка.

– Но я же девочка.

– Само собой, крошка, а мы найдем тебе штаны, отрежем волосы… – Девчонка хихикнула. – Никто ничего и не заметит. Увидят, что на тебе штаны, и примут за мальчишку. Как в игре, понимаешь? Будет смешно, вот увидишь. А подрастешь – сама решишь, чем заняться, и никто тебе не скажет, что раз ты девчонка, у тебя одна дорога. Ну как, годится? Хочешь попробовать?

– В такие игры я никогда не играла, но я попробую научиться, мэм.

Собеседница Дэнни закатила глаза.

– Дэнни, ты что, не умеешь говорить по-людски?

Дэнни хотела было ответить: «Извините, не умею», но смутилась и молча покачала головой.

– Тогда лучше молчи, пока не заговоришь, как я. А то тебя мигом раскусят. Не трусь, я тебя всему научу.

– А когда мисс Джейн поправится, она будет жить с нами?

Незнакомка вздохнула:

– Она умерла. Вся была в крови. Я накрыла ее шалью… ну-ну, не плачь. Теперь у тебя есть я.

Джереми Мэлори и прежде случалось бывать в тавернах, пользующихся дурной славой, но в такую он попал впервые. Поскольку таверна стояла на самой границе лондонских трущоб, неудивительно, что ее наводняли воры и головорезы, проститутки и банды беспризорников – несомненно, следующее поколение преступников, какими кишел большой город.

Обследовать сами трущобы Джереми не решался. Отважившись на такой шаг, следовало прежде попрощаться с родными и предупредить, что его, возможно, видят в последний раз. Но в эту таверну, больше похожую на воровской притон, ничего не подозревающие добропорядочные горожане заходили без опасений – заказывали кружку-другую, обнаруживали, что кто-то обчистил их карманы, а если по глупости оставались здесь ночевать, то лишались не только кошелька, но и всей одежды и прочего имущества.

За комнату Джереми уже заплатил. Мало того, он буквально сорил деньгами – угостил всех посетителей таверны, распорядился, чтобы музыканты играли не умолкая. Он рассчитал, что рано или поздно здесь его ограбят. Потому и явился сюда в сопровождении друга Перси – ловить вора.

Невероятно, но в кои-то веки Перси Олден держал рот на замке. Непривычное молчание болтливого и к тому же легкомысленного Перси можно было приписать лишь нервозности. А объяснить нервозность не составляло труда: если Джереми чувствовал себя в таверне как дома, поскольку именно в такой обстановке родился и вырос, пока в шестнадцать лет его не разыскал отец, Перси с рождения принадлежал к избранному обществу.

Джереми, если можно так выразиться, «унаследовал» Перси, когда два его лучших друга, Николас Иден и кузен Джереми Дерек Мэлори, обзавелись семьями и остепенились. А поскольку Дерек принял Джереми под крыло еще в ту пору, когда Джереми и его отец Джеймс вернулись в Лондон после долгожданного примирения Джеймса с родными, Перси привык выбирать Джереми своим спутником, отправляясь развлекаться в город, тем более в заведения, где сам он бывал редко.