Тем не менее мистер Боттомшоу был богатым, степенным и серьезным мужчиной, хотя ужасно скучным и безвольным, и Грифу не доставляло особого утешения то, что он чувствовал свое превосходство над ним, пусть даже Боттомшоу не имел никаких шансов покорить женщину чтением романтических стихов.

Глубоко вдохнув холодный утренний воздух, Гриф предложил Тесс прокатиться галопом по широкой зеленой лужайке. После первой утренней верховой прогулки в парке он чувствовал себя ужасно: мышцы ног болели несколько дней, и на теле остались синяки, после того как норовистая черная бестия дважды сбросила его.

Тесс охотно согласилась, но даже от этого небольшого развлечения едва не пришлось отказаться, когда жеребец конюха споткнулся и начал хромать.

– Какая досада, – пробормотала Тесс и подъехала к спешившемуся конюху. – Серьезное растяжение?

– Нет, мэм. Мне следовало предупредить вас заранее, что старый Ральф не может бегать быстро. Надеюсь, ничего страшного. Держу пари, завтра все будет в порядке.

Тесс посмотрела на Грифа с явным разочарованием, и он, почувствовав немую просьбу в ее взгляде, неожиданно обратился к конюху:

– Леди Коллир не хотела бы возвращаться так рано. Не мог бы я проводить ее домой после прогулки?

Конюх растерянно взглянул на него:

– Извините, сэр, но я не могу возвратиться домой без ее светлости: хозяйка сдерет с меня шкуру за это.

– Зато вы можете подождать меня у ворот парка, – небрежно сказала Тесс, – а я обещаю вам вернуться через полчаса.

Слуга еще некоторое время колебался, но Тесс, считая, что договоренность достигнута, развернула гнедого мерина и легким аллюром двинулась вперед по лужайке.

Гриф и конюх обменялись беспомощными взглядами.

– Ладно, подождите у ворот парка, – сказал Гриф и подкинул вверх извлеченный из кармана соверен, который конюх поймал ловким движением.

– Да уж, буду ждать, сколько захотите, сэр, – сказал он, с улыбкой глядя вслед Грифу, удалявшемуся на своем жеребце.

Гнедой был уже на середине лужайки, однако вороной Грифа проявил удивительную прыть; вытянув шею и прижав уши, он длинными прыжками бросился в погоню.

Гриф догнал Тесс у опушки леса, но продолжал держаться немного позади, втайне испытывая удовольствие оттого, что может без помех наблюдать, как ее стройная фигура легко движется в такт с движениями лошади.

Утренние верховые прогулки первоначально не входили в его план, однако вскоре они стали единственным источником удовольствия в его повседневной жизни. За годы, проведенные на море, у него вошло в привычку мало спать по ночам, и теперь он мог проводить время на балах до двух часов ночи, продолжать пить до пяти и все же просыпаться в девять на следующее утро, в то время как другие валялись до полудня. К счастью для его чувства собственного достоинства и облика джентльмена, в тот первый день он не повстречал Тесс, а уже на следующий день научился управлять непослушным животным и уверенно сидеть в седле.

Когда из тумана неожиданно появились леди Коллир и конюх, Гриф испытал нелепую радость, что должно было бы насторожить его. Но отчего-то он воспринял появление Тесс как удачу и был рад се предложению регулярно встречаться в дальнейшем. При этом Гриф говорил себе, что Тейлор, собственно, и хотел, чтобы Тесс была под его постоянным наблюдением.

Теперь ему приходилось расплачиваться за свою слабость. Он вынужден был выслушивать бесконечные рассказы Тесс о поклонниках и о том, что она думает о них. Впрочем, Гриф готов был вытерпеть все ради удовольствия видеть ее улыбку. Им овладевало какое-то безрассудное счастье каждый раз, когда он видел, как она, раскрасневшаяся, с блеском в глазах, осаживала лошадь после стремительного галопа по зеленой лужайке и ее блестящие волосы развевались на ветру.

В отсутствие Грейди в Лондоне не было никого, кроме Тесс, чья компания доставляла бы ему удовольствие. Он получил всего лишь одно письмо от своего друга, точнее, записку – короткую, полную ностальгии и грамматических ошибок, отчего перед мысленным взором Грифа возникла фигура первого помощника, такая ясная и знакомая, словно тот сам стоял перед ним.

Письмо было послано из Мадейры. Должно быть, корабль давно вышел оттуда и теперь находился на полпути из Рио-Плата, перевозя груз, предоставленный Тейлором. Читая письмо, Гриф ощутил тоску. Он скучал по своему кораблю, по Грейди и ненавидел Лондон с его копотью, толпами людей и мерзкими запахами, особенно усиливающимися в конце дня. Вот почему Гриф предпочитал конные прогулки по утрам, после того как ночная роса нейтрализовала зловоние. При этом он презирал себя за малодушие, чувствуя, что с каждым днем все безнадежнее влюбляется в Тесс Коллир.

Впереди него Тесс достигла конца лужайки и пустила лошадь шагом, а затем повернулась посмотреть, следует ли за ней капитан. Вернее, Гриф, напомнила она себе с радостным чувством. Его жеребец поравнялся с ней, и она позволила себе задержать взгляд на руках Грифа. Они были без перчаток и свободно держали поводья. Тесс ощутила знакомый прилив тепла к щекам.

– Вы не поможете мне спешиться? – спросила она, желая почувствовать его прикосновение.

Гриф легко спрыгнул с коня, и Тесс скользнула в его объятия, надеясь, что он прижмет се к себе. Ее сердце замерло в предвкушении... но он легко поставил ее на ноги и разжал руки.

Устыдившись своих мыслей, Тесс быстро повернулась и повела лошадь в тень деревьев.

– Завтра я иду в клуб лучников у Тонбриджа. – Она сделала коварную паузу, затем добавила: – Мистер Элиот обещал составить мне компанию.

Она с удовлетворением отметила, что Гриф мгновенно стиснул челюсти.

– Думаю, вас ждет успех, – небрежно сказал он, изображая безразличие.

Это действительно соответствовало истине – Тесс уже успела прославиться своим мастерством в стрельбе излука; она овладела этим умением, добывая образцы животных для отца. Ее успехи нанесли серьезный удар по самолюбию близорукой Ларисы; когда она узнала, что кузина способна поразить цель на расстоянии пятидесяти ярдов, то чуть не упала в обморок, зато сэр Уолтер тут же вслух выразил свое восхищение.

– Мистер Элиот очень внимателен ко мне, – заметила Тесс, стараясь побольнее задеть Грифа, однако он лишь молча взглянул на нее.

Ведя лошадь в поводу, они пошли по испещренной тенями дорожке.

– Думаю, он скоро сделает мне предложение.

Тесс показалось, что Гриф хочет ей что-то сказать, и она быстро повернулась, но его лицо оставалось непроницаемым.

– Интересно, почему вы так настроены против этого молодого человека? – невинно спросила Тесс.

– Мне не хотелось бы видеть вас страдающей.

Остановившись, Тесс озадаченно посмотрела на своего спутника. Гриф тоже остановился, и их лошади тотчас же принялись щипать траву.

– Каким образом он может заставить меня страдать? Мистер Элиот не авантюрист – вы сами как-то говорили об этом. К тому же он очень любезен по отношению ко мне и определенно не нуждается в деньгах.

Гриф довольно долго колебался, потом медленно произнес:

– У мужчин могут быть и другие недостатки.

Тесс пристально посмотрела ему в глаза: они были светло-серыми с темноватыми ободками. Внезапно ей захотелось протянуть руку и коснуться его шеки, чтобы смягчить напряженность скул, но в этот момент Гриф отвернулся.

– И каковы же эти ужасные недостатки?

Он, нахмурившись, взглянул на нее, и Тесс испугалась его сурового вида. Руки Грифа взметнулись вверх в порывистом движении, как будто он хотел встряхнуть ее.

– Я не допущу, чтобы он причинил вам вред, – резко сказал он.

– Неужели это вас так беспокоит? – прошептала Тесс.

Он замер, затем неловко опустил руки.

– Да. – В его голосе чувствовалось волнение, и это вызвало у нее трепет. – Беспокоит.

Эти слова придали ей храбрости, и Тесс вопросительно посмотрела на него:

– Почему?

Гриф молчал. Казалось, он искал и не мог найти ответ.

Тесс нервно облизнула губы, взволнованная и немного испуганная возникшей между ними странной близостью. Она заметила, что его взгляд задержался на ее губах, и внезапно поняла, что Гриф хочет поцеловать ее. Он находился так близко, что она могла видеть пульсирующую жилку на его горле. Ее сердце мучительно затрепетало.

Неожиданно птичка на дереве позади нее громко защебетала, наполнив воздух мелодичными звуками, а Тесс все колебалась; возможно, она лишь приняла желаемое за действительное. Ей вдруг показалось, что это другая девушка где-то в другом мире с робкой улыбкой приподнимает подбородок и подставляет губы для поцелуя...

– О Боже, – только и смог произнести Гриф.

Тишина вокруг них стала почти осязаемой, как пятнистые тени, как случайное позвякивание уздечек и шуршание камешков под копытами лошадей.

Так медленно, что у нее от предвкушения ослабели колени, Гриф поднял руку и коснулся ее щеки. Он все еще держал повод пасущейся лошади, и Тесс почувствовала тепло мягкого ремня, когда его пальцы скользнули вниз и обхватили ее подбородок.

Он склонил голову, затем отбросил повод и порывистым движением обхватил ладонями ее лицо. Это было совсем не то, чего она ожидала: в его движениях не было ни нежности, ни робости.

Гриф прильнул к ее губам неистовым, жарким поцелуем и, обхватив ладонью шею Тесс, заставил ее раскрыть губы. Тесс испытала сладостную боль, о которой раньше не имела ни малейшего представления. От ощущения близости мужского тела ее охватило радостное чувство. Губы Грифа имели солоноватый привкус, и от него веяло запахом лошади и мыльной пены для бритья; его горячие ладони жгли ее покрасневшее горло.

Тесс прижалась к нему с легким стоном, и тогда его язык коснулся ее языка. Обхватив Тесс за талию, Гриф притянул ее к себе, продолжая жадно терзать повлажневшие губы. Ему не хватало воздуха, но он не обращал на это внимания. Даже если бы ему грозила смерть, сейчас он все равно не смог бы оторваться от этой женщины. Его руки заскользили по спине Тесс, затем по талии и бедрам. Потом пальцы сами добрались до плотного края ее жакета и, нащупав бархатистые застежки, начали расстегивать их, пока между его ладонями и ее кожей не осталось ничего, кроме тонкого белого шелка. От этого прикосновения глаза Тесс удивленно расширились. Она не могла видеть; лица Грифа, так как он жадно целовал ее в нежное местечко пониже уха, зато чувствовала его горячее прерывистое дыхание; а когда его пальцы продвинулись выше, из ее горла вырвался низкий стон.